Прежде чем я успеваю упасть без чувств, меня спасает голос из микрофона.
– Танцоры, стоп. Через пять минут состоится вручение призов.
Я падаю на скамейке рядом с моей юной партнершей.
– Мы хорошо танцевали, па?
– Просто отлично.
– И мы выиграем?
– Вряд ли. Неместным здесь не выиграть, – мудро замечаю я, предчувствуя, что мы не войдем даже в десятку. Лучше подстелить соломки.
Паола и Лоренцо присоединяются к нам. Они болели за нас, пока мы танцевали последние несколько номеров. Паола протягивает нам арбузные дольки. Вот за что я ее люблю.
Зарывшись в ярко-красную мякоть, мы слушаем, как жюри объявляет победителя. Сам мэр берет микрофон, народ свистит и хлопает в ладоши.
– 128 баллов набирает пара Сабино и Габриэлла Антинори. Они побеждают в сегодняшнем конкурсе.
Сабино и его дочь победили. Поскольку его родственник – среди организаторов конкурса, я справедливо подозреваю подвох. Победители радуются так сильно, словно им сейчас вручат «Оскар».
– А вот и классификационная таблица, – объявляет председатель жюри.
Ева бежит посмотреть. Я не могу пошевелиться. Через тридцать секунд она возвращается, потупив взгляд.
– Мы последние.
– Они сто процентов мухлевали. В следующий раз мы как следует потренируемся и победим. Хочешь еще арбуза?
Она радостно соглашается, тут же забыв о нашем сомнительном достижении. Я беру ее за руку, и мы бежим к палаткам. Паола провожает нас беспокойным взглядом.
– Тебе бы отдохнуть.
Но я не слушаю и покупаю две огромные дольки арбуза. Я ужасно гордый отец. Ева научилась по-настоящему отрываться. В жизни ей это очень пригодится. Я вглядываюсь в ее черты и пытаюсь разгадать, какой она будет, когда вырастет. Конечно, прекрасной. Она будет сводить с ума всех мужчин, которым посчастливится с ней познакомиться. Жаль, что мне не придется увидеть ее в свадебном платье. Не придется провожать ее к алтарю. А ведь это отцовское дело.
По щеке сбегает слеза.
– Пап, ты что, плачешь?
– Да нет, просто вспотел.
И протягиваю Еве огроменную арбузную дольку. И улыбаюсь.
Перед тем как отправится в путь, я кое-что прочитал. Приятный такой текст, в котором говорилось об одном загадочном местечке под названием «Деревня Неосапиенс».
«Если вы хотите забыть о суете современной жизни и сбавить бешеный темп, пожить в соприкосновении с природой и провести необычный день с семьей или друзьями, то у нас есть решение! Дети и взрослые! Проведите интересный день в доисторической деревушке, где вы сможете попробовать себя в качестве древнего человека, ознакомиться с техникой выживания, приобрести новые навыки, научиться бросать копье, запускать сокола, ориентироваться в лесу, строить шалаш, стрелять из лука и принять участие в археологических раскопках. В конце дня вы сможете оставить себе то, что сделали в течение дня».
Мне сразу показалось, что для нашего путешествия это самое то. Окунуться в другую жизнь, когда не было ни электричества, ни зажигалок, ни супермаркетов, – это, несомненно, жизненно важный опыт. Мне ни разу не удавалось уговорить слишком боязливую Паолу отправить Лоренцо и Еву в лагерь скаутов, так что теперь я могу воспользоваться ситуацией, и они с головой окунутся в дикую жизнь на природе. По правде говоря, мои дети никогда не приходили в восторг от предложения провести выходные в палатке посреди леса, и меня это всегда огорчало. Годы, проведенные в лагерях скаутов, были самыми беззаботными и веселыми в моей жизни, и в то же время я многому научился, а такие вещи редко совпадают.
Когда мы подъезжаем, нас встречает симпатичный ведущий, который объясняет правила: никаких телефонов, сигарет, электронных приборов и такого прочего. Он просит нас поднапрячься и попробовать представить себя первобытными людьми.
– А динозавры будут? – с надеждой спрашивает Лоренцо.
– Нет, динозавров нет, – отвечает ведущий. – К вашему счастью. Даже если бы у вас было самое современное оружие, вам вряд ли бы удалось пережить нападение велоцираптора или тираннозавра.
– А что вы имеете в виду, когда говорите «первобытные люди»? Какой период развития человека? – спрашивает Ева.
– В каком смысле? – недоумевает ведущий.
– В смысле, говорят ли они на одном языке? Умеют ли писать? Есть ли у них колесо?
Парень в изумлении смотрит в мою сторону. В его взгляде читается подозрение, что под девочку с косичками замаскировался профессор антропологии. Наконец, он умудряется выдавить нечто вразумительное.
– Значит, так… Общий язык у вас есть, писать вы пока не умеете, огонь тоже есть, но колеса пока еще нет.
– Спасибо, – вежливо отвечает Ева.
Вы когда-нибудь пытались разжечь огонь с помощью двух камней и нескольких сухих палочек? Попробуйте. Это отличное средство от стресса. Через час мы отказываемся от этой идеи. Другие семьи, решившие провести день в первобытном поселке, почти все уже греются у костров. Лоренцо достает спички и предлагает сжульничать. Я наотрез отказываюсь и продолжаю долбить камнем о камень в надежде высечь желанную искорку. Паола наблюдает за мной с той смесью нежности и сочувствия, с какой мы смотрим на хомяка, когда он бегает в колесе. Через пятнадцать минут мне все-таки удается поджечь одну веточку, но развести костер не получается. Я предлагаю отыграться на следующем задании: стрельба из лука. Предлагаю вам попробовать хотя бы разок. Натянуть тетиву – жестокое действие из разряда инстинктов, оно заложено у нас в ДНК. Это выходит само собой, как будто мы каждый день только и делали, что стреляли из лука. Лучше всех получается у Паолы, которая похожа на настоящего Робина Гуда. Она несколько раз попадает в яблочко, точно только и делала, что завоевывала золото на Олимпийских играх. Я смотрю на нее, словно впервые вижу. Она похожа на воительницу из племени сиу – наверное, она и была ею в одной из жизней. Лоренцо и Ева пыхтят над своими маленькими луками. Я никогда не видел их такими веселыми.
А вот с метанием копья как-то не очень. Тут нужна техника и сила, которые удачей не заменишь. Копья безобидно падают недалеко от нас. В течение дня мы смотрим выступление сокольников, учим детей читать карту, делаем два глиняных горшка, придумываем, как построить шалаш для ночевки, но не успеваем его закончить, поскольку парк уже закрывается. Мы забираем с собой горшки и несколько сувениров, в том числе и камни для высекания искры. Впервые с тех пор, как мы выехали из дома, Паола проявила к моей идее какой-то интерес. Лед тронулся.
Как вам известно, вторая моя любимая книга – это «Приключения Пиноккио». Ее автор – известнейший писатель всех времен и народов, Карло Лоренцини, по прозвищу Коллоди. Знаменитый буратино стер из истории воспоминания о других многочисленных произведениях этого автора.
Разумеется, страсть к Пиноккио во мне подогрел фильм, поставленный Луиджи Комерчини. Думаю, большинство моих ровесников, рассказывая историю Пиноккио, воспроизведут ее именно в киноварианте, который немного отличается от книжного. Только подумайте, в фильме уже в первой серии Пиноккио становится мальчиком, а в книжке – только на последней странице. И сегодня я представляю себе папу Карло как Нино Манфреди, Кот и Лиса – это Франко и Чиччо, а фея, разумеется, Джина Лоллобриджида. И у Пиноккио нахальное выражение лица тосканского мальчишки – Андреа Балестри.
Вот почему важнейшее место для нас в этом путешествии – парк Пиноккио, что в Тоскане. В этом парке нет ни американских горок, ни суперэффектов, ни 3D, но в том-то и прелесть. Здесь ты словно в позапрошлом веке, и дух самой знаменитой сказки чувствуется повсюду. Местный ресторан называется «Трактир Красной Креветки», в нем куча скульптур и картин, на которых узнаются персонажи истории Коллоди и отдельные эпизоды.
Здесь я чувствую себя как дома: о Пиноккио я знаю все.
– Вы знаете, дети, что на самом деле Пиноккио – не просто кукла, а кукла-марионетка? «Буратино» по-итальянски называется кукла для кукольного театра, в которую просовывают руку, а марионетки, как известно, управляются сверху специальными ниточками. Пиноккио как раз и был такой марионеткой. Коллоди допустил ошибку, потому что в книжке Пиноккио постоянно называют «буратино».
– Значит, Коллоди ничегошеньки не понимал? – дерзко спрашивает Ева.
– Нет, он просто ошибся и всех запутал. Например, когда Пиноккио оказывается в животе у рыбы, он пишет, что это акула, а потом описывает кита. Поэтому Уолт Дисней в мультфильме нарисовал кита.
– А мне Пиноккио не нравится, я люблю Питера Пэна, – замечает Лоренцо, вдохновленный своим недавним успехом.
