И все же как она смеет на меня пялиться! Нет, такое поведение заслуживает наказания. Может, подойти к ней, спросить, не отдавала ли она свою дочку в детский дом, и притвориться, будто я эта дочка и есть – вот, нашла-таки мамочку. Если у меня возраст неподходящий – что ж, есть еще Пирс с Леопольдом. А если она никогда не отдавала никакого ребенка в детский дом, может, она хотя бы нас пожалеет, пригласит к себе, накормит, мы у нее пару недель поживем.
Но тут я присмотрела объект более подходящий – древнего старичка. На нем была красная в синюю клетку кепочка с помпоном на макушке – то ли знак того, что сексуальный интерес у него давно угас, то ли предупреждение, что женщинам на всякий случай следует держаться подальше.
Я решила, что лет ему около восьмидесяти. Он вытащил из корзинки покупки: кошерную салями, консервированную щуку, коробочку готового помидорно-морковного салата и баночку желе, из тех, что лежат на прилавке так долго, что сверху коркой покрываются. Это была красная студенистая масса с полуутопленными в ней ядовито-желтыми кусками каких-то фруктов. Я, чувствуя себя львицей, выслеживающей в степи престарелую антилопу, сделала несколько осторожных шагов в его сторону.
На задворках собственного воображения я уже могла разглядеть его машину: старомодного мастодонта, за все годы прошедшего тысяч десять миль. Скорее всего, это «Олдсмобиль-81». Может, просто выйти за ним следом и, когда он откроет дверцу, внаглую залезть внутрь и сказать, что я в жизни такого не делала, но, увидев его, не смогла с собой совладать?
А потом Лев отвезет меня к себе в кондоминиум, где у него на втором этаже квартирка, темная, пропахшая тунцом, горелыми тостами и мочой, с мебелью, купленной еще покойной женой и перевезенной из Бронкса во Флориду, сплошь старое красное дерево и пыльное зеленое сукно. Наверное, его дочь, живущая по соседству, уже прибрала к рукам драгоценности покойной (обидно, конечно, но что поделаешь!) и теперь приходит через день, ворчит на него за то, что он все еще водит машину, и проверяет, правильно ли он питается, придерживается ли рекомендованной ею изумительной диеты – тунец, апельсиновый сок и творожок со сметаной.
У меня не хватило душевных сил следовать за полетом собственного воображения. Это было безусловное поражение, но я решила не сдаваться и снова отправилась в разведку. У отдела замороженных продуктов я заметила одинокого мужчину и крадучись последовала за ним.
У него была лысина на затылке и темно-синий костюм с огромными подкладными плечами. Он кидал в тележку упаковки равиоли с мясом и сыром, готовые обеды «Хелси чойс» и мороженые смеси «Грин джайент». Я снова чуть не разрыдалась: в каком он положении – и в каком я! Но он был по меньшей мере лет на сорок моложе хромой антилопы в кепочке, этакий средних лет олень. Даже самая ленивая львица предпочтет старой козлятине мясо помоложе и посочнее.
Я незаметно кралась за ним – от писчебумажного отдела к хозяйственному, затем в бакалею. Он оплатил покупки и с пакетами в обеих руках зашагал на автостоянку, кажется, по направлению к черной спортивной машине.
Расстояние между нами увеличивалось. Я собрала остатки сил и настигла его, когда он открывал багажник.
– Прошу прощения! – крикнула я, с трудом переводя дыхание.
Он обернулся и инстинктивно поднял руки. Я обнажила зубы, изобразив то, что среди людей считается улыбкой, но в ситуации «хищник – жертва» означает нечто совсем иное.
– Вы, возможно, сочтете это странным, но, уверяю вас, я никогда ничего подобного не делала, – сказала я. – Я увидела вас в супермаркете, и меня к вам так и потянуло. Вы такой интересный мужчина!
– Что? – спросил он.
Так, у старого осла проблемы со слухом.
– Я говорю, вы очень интересный мужчина, – заорала я.
Он нервно оглянулся по сторонам.
– Я хорошо слышу. Просто решил, что неправильно вас понял.
– Да вам наверняка все время такое говорят!
– Нет, – пробормотал он смущенно.
– Вы думаете, я с приветом? – Я ждала ответа, но удар уже попал в цель – он лишился дара ре-ми. – Вы сразили меня наповал! – Взгляд его затуманился. Такое же выражение я видела по телевизору в глазах беспомощных существ, на которых падал выбор хищника, – вместо того чтобы попытаться убежать, они сдавались и цепенели, загипнотизированные страхом и неотвратимостью финала. – Там, в магазине, я прошла мимо вас и просто кожей почувствовала ваш магнетизм, поэтому и пошла за вами. Вы, наверное, к такому уже привыкли?
– Вообще-то нет, – сказал мужчина. – Даже не знаю, что сказать. Вы уверены, что не ошиблись?
– А вы ничего не почувствовали? – спросила я. – Вас никакой волной не обдало?
Если б мне здесь, на стоянке, пришлось пристать к Фреду, ему бы я такой белибердой голову не заморочила. Он бы сам в ответ наговорил с три короба.
– Я… как бы это… – Мужчина оставил наконец в покое свои пакеты и вперился остекленевшим взглядом в мои усыпанные блестками брюки, настолько вызывающе тесные, что блестки с них сыпались дождем.
– Ну, извините, – сказала я. – Я просто не простила бы себе, если бы ушла, ничего вам не сказав. Вам, наверное, пора – к жене, к детям…
Я развернулась и пошла прочь походочкой Мерилин Монро, которую мы с Мариэттой отрабатывали днями напролет, но преуспела в этом только она. У меня получалось похоже скорее на семенящую дамочку, у которой вот-вот трусы свалятся.
– Подождите! – крикнул мужчина. – Все это так странно… Я не могу поверить, что вы серьезно. И не знаю, как себя вести в такой ситуации. Я разведен.
– Серьезно? Вот уж не подумала бы. – Я послала ему влажный тягучий взгляд, каким смотрит красавица корова, чье дыхание благоухает клевером. Правда, мгновенно перейти от образа гипнотизирующего жертву хищника к роли наивно-простодушного жвачного травоядного оказалось нелегко. Мужчина отпрянул в сторону и озадаченно почесал затылок. – Добавить мне, в сущности, нечего. Но я рада, что все вам рассказала.
– Понимаете, – сказал он почти испуганно, – мне надо убрать продукты в холодильник. Но мы могли бы встретиться попозже, выпить, например, по рюмочке. – Он пристально меня оглядел. – На вид вам лет шестнадцать. Вы меня не разыгрываете?
– Шестнадцать! – Я закатила глаза. – Я знаю, что выгляжу моложе своих лет, но вы мне чересчур льстите. Вы что, думаете, у шестнадцатилетней девочки хватило бы духу сказать такое?
– Хорошо, хорошо! Я вам верю! Так как, встретимся вечером?
– Я, к сожалению, не знаю, буду ли свободна. Впрочем, если хотите, я могу с вами быстренько позавтракать. Правда, вам надо еще продукты в холодильник положить…
– Позавтракать? – переспросил мужчина.
– Какая я глупая! Сейчас скорее время ланча, да?
– А плевать! Пусть тает, – сказал мужчина. – Все равно мне пора подкрепиться. Вы как, возьмете свою машину?
– Вы на «Корвете»? Пожалуй, я лучше поеду с вами. А вы потом меня сюда и отвезете, хорошо?
– Обязательно!
– А вы не подождете меня минутку? Я кое-что забыла купить.
– Конечно.
Я пулей кинулась обратно в супермаркет.
– Леопольд! – завопила я.
– Чего? – Леопольд вынырнул из-за полок с сальсой.
– Давай скорее! – сказала я. – Что ты копаешься? Нам пора.
– Если бы ты меня не дергала, я бы купил еще чего-нибудь, – возмутился Леопольд. – В кулинарии я взял четверть фунта копченой говядины, маринованных огурчиков, копченой лососины и итальянскую салями в нарезку.
– Ты что, спятил? Протухнет же. Я думала, ты купишь каких-нибудь консервов и печенья, а это все надо держать в холодильнике!
– И это вместо благодарности! – обиделся он.
– Да ладно тебе, – сказала я. – Значит, так, сейчас ты поедешь со мной и с одним типом на ланч. У него черный «Корвет». Как только подойдем к машине, садись назад, только быстро – поставим его перед фактом. А потом вытаскивай все покупки из пакета и суй под сиденье, пусть этот мужик решит, что мы очень бедные и очень голодные.
– Мы действительно бедные и голодные!
Этого я комментировать не стала.
– После ланча он отвезет нас обратно к Пирсу.
– А что это за тип?
– Сама не знаю. Да какая разница! Главное, он может нам помочь. А нам нужна любая помощь, в разумных, естественно, пределах.
Мужчина уже сидел за рулем. Он потянулся, чтобы открыть мне дверь, но, увидев за моей спиной Леопольда, зажмурился и потряс головой, словно отгоняя дурное видение. Так ему и надо: мужчина поприличнее вышел бы из машины и распахнул передо мной дверцу, а не тянулся бы к ней, не вставая с места. Дверцу я открыла сама, выдвинула сиденье вперед и пропихнула в щелку Леопольда.
– Привет! Твой… твой юный спутник – это кто?
– Клевая тачка! – сказал Леопольд. – Новая? А почему на заднем сиденье детское креслице?
– Отодвинь его в сторону. Я на выходные забираю ребенка. Для человека с детьми машина не самая удобная, но мне так хотелось побаловать себя чем-нибудь после развода. Неприятная, знаете ли, процедура.
