Но не в этом суть ситуации современного человека, это лишь возможное средство его лечения. И этому не противоречит то, что К. умирает. Его смерть завершает повествование. Раскрывается пространство смерти, в котором он был вынужден жить до этого момента.
С этой точки зрения становится ясно, что связать «Замок» с темой милости не только возможно, но что эта коллизия уже разрешена в самой структуре романа Кафки, даже если цель героя, какой бы она ни была, не может быть достигнута, более того, может быть только не достигнута. Не только К. находится на промежуточной станции, но и текст Кафки также пребывает на переходе, на границе современной эпохи и нового периода, следующего за нею и еще не получившего названия.
В конце, который столь же далек от завершенности, как и текст романа Кафки, К. придет в Замок и в снег. Эта скрывающая любые следы, мягко окутывающая все и вся субстанция скрывает все, что только возможно: жестокость жизни, несчастливую любовь, наконец свою собственную историю, как и историю судебного процесса или Замка. Спасение состоит в исчезновении, космический принцип превращается в принцип экзистенциальный. Все миновало. К. приходит в Замок, откуда все уезжают. Он остается один в громадном здании, среди пустых домов покинутой Деревни, он бежит по безлюдным залам, кричит, затем умолкает и предает себя тишине и наконец безмолвию. И падает снег.
Марианна Грубер
См.: Ф. Кафка «Превращение».
См.: Ф. Кафка «Дневники», запись от 20 апреля 1916
г.
См.: Ф. Кафка «Дневники», записьот 12 февраля 1922 г.
См.: Ф. Кафка «Замок», глава 8.
См.: Ф. Кафка «Приговор».
См.: Ф. Кафка «Процесс», притча из главы 9.
Max Brod. Nachwort zur ersten Ausgabe. In: Franz Kafka. Das Schloss: Fischer Taschenbuch Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 1989. S. 347. (Прим. nepeв.)
Политцер, Хайнц (р. 1910) — историк литературы, автор книг о Ф.Кафке. (Прим. перев.)
Эбнер-Эшенбах, Мария, фон (1830-1916) — классикавстрийской литературы, автор романов и новелл, в том
числе сборника рассказов «Истории о деревне и о замке» (1886). (Прим. перев.)
Franz Kafka. Variante des Beginns. In: Franz Kafka. Das Schloss. Fischer Taschenbuch Verlag GmbH, Frankfurt am Main, 1989. S. 302.
См. Franz Kafka. Das Schloss. Kapitel 13. S. 133. Ср.: Кафка Ф. Замок. Собр. соч. в 4 т. СПб., Северо-Запад, 1995. Т. 3. Замок. Глава 12. Помощники. С. 117-118.
В тексте Кафки: «Что же ты наделала? <...> Теперь мы оба пропали». «Нет, — сказала Фрида, — пропала только я, но я обрела тебя». (Прим. перев.)
«— Не надо меня бояться, — сказал он. — Дело не во мне. Если я расспрашиваю, каким я остался в ваших воспоминаниях, то делается это по воле Замка, я хожу по Деревне и расспрашиваю людей в соответствии с его желанием, раз мне дана такая возможность — расспрашивать других об их воспоминаниях. Когда-то у всех нас было то, что зовется родным домом. Теперь его нет. Когда и, главное, почему мы его лишились?»
Читатели «Замка» и впрямь блуждают по тексту, словно в лабиринте.
Franz Kafka. Variante des Beginns. S. 302.
«Взгляд К. терялся в сумраке. Там, во тьме, была глубина, предвестница окончательной потерянности, от которой его отделяло все меньшее расстояние. Эти люди были здесь у себя дома. И в сумраке они, наверное, чувствовали себя уверенно и спокойно, они в безопасности благодаря чему-то, что, оставаясь незримым, говорило каждому из них: знай, я здесь, и если ты готов принять боль, ты меня найдешь. А он был посторонним».
В теме безнадежности Кафка предвосхитил Камю. Нет нужды отменять Бога, чтобы доказать абсурдность бытия. Достаточно непостижимости жизни, ее трагизма, который обусловлен уже тем, что все живое приговорено своим пребыванием в живых совершать нечто, не доступное ни постижению во всем объеме, ни нашей власти.
Не иудей и не христианин, К. остается на переходной станции, которую можно интерпретировать как точку соприкосновения Ветхого и Нового Заветов. В современном восточном еврействе также наблюдается сходный феномен, — вероятно, как единственная возможность преодоления исторически обусловленной и безмерно углубившейся вследствие Холокоста пропасти; христианство понимается как продолжение иудаизма, то есть спасение мыслится не только как возможное, но и как действительно уже состоявшееся. Мир уже спасен пришествием Мессии. Жизнь существует во имя спасения и уже не во имя смерти. Многим верующим эти идеи представляются тем более необходимыми, что внешние судьбы еврейства стали внутренней судьбой современного человека вообще.
См.: Ф. Кафка. Процесс. Глава 9.
