Однажды Хусейн проснулся посреди ночи. Тихонько раздвинул дверь на балкон и выглянул. Стоял ноябрь, воздух был прохладным и свежим. Он посмотрел вниз, на освещенный лунным светом пляж. Все следы на песке были разглажены постоянно дующим бризом. Лежаки по-прежнему лежали стопками там, где он их оставил.
Хусейну почудились голоса друзей. Он гадал, что случилось с товарищами, с которыми он когда-то играл в волейбол и водное поло. Его лучшие годы прошли на этом пляже с приятелями вроде Христоса. Кирия Георгиу давно не упоминала его имя. Будто он стал призраком…
Хусейн знал, что Али тоже где-то сражается. Возможно, они даже встретились. Иногда Хусейну было стыдно, что он не пошел вместе с братом, но он не мог представить, за что бы сражался. Убивать греков-киприотов? Мстить за погибших родственников? Ни в том ни в другом он не видел смысла.
Каждый день по вечерам они сидели при свечах, и Паникос включал радио. В новостях передавали, что предпринимаются попытки найти решение для их несчастного острова и разрешить ситуацию с лишившимися крова беженцами. Они слышали фамилии людей, которые искали пропавших родственников, но те, которые они надеялись услышать, не звучали. Батарейки садились, а надежда снова увидеть Али или Христоса угасала.
В Никосии Саввас и Афродити пытались выжить. Хотя их рацион был не столь разнообразен, как у Георгиу и Ёзканов, Афродити чувствовала себя значительно лучше. Все симптомы дизентерии прошли, и через несколько недель она обнаружила, что впервые со времени отрочества немного прибавила в весе.
Даже если бы она привезла свои вещи из Фамагусты, теперь они бы на нее не налезли. Хорошо еще, что юбки матери были на широкой резинке.
Как Ирини в Фамагусте, владелец ее любимой кондитерской создавал множество аппетитных, хотя и не способствующих стройности фигуры шедевров – из муки, меда, масла, орехов и специй. Афродити понимала, что должна прекратить туда наведываться, но ее привлекали не только вкусные сласти.
День за днем она сидела за столиком у окна, высматривая владелицу своего кольца. В одни дни ожидание было напрасным, а в другие та приходила всегда вместе со своими подругами.
«Какие они разряженные и самодовольные, как нелепо выглядят на фоне полуразрушенного города», – думала Афродити. Видимо, их мало волновало случившееся. Афродити даже испытывала зависть к этой дружной компании, которая не замечала того, что происходит за пределами кондитерской. Похоже, они и ее не замечали, настолько были поглощены веселым разговором и едкими шутками. Если бы женщина зашла в кафе одна, Афродити смогла бы спросить, откуда у нее это кольцо. Но подруги всегда держались вместе, словно нить жемчуга без застежки.
Она старалась не смотреть на них. Не хотела, чтобы ее заметили. Знала, что, несмотря на кулон с аквамарином, выглядит безвкусно и бедно одетой.
Однажды женщина с кольцом пришла одна и села за столик. Это была идеальная возможность поговорить с ней. Афродити уже собиралась задать вопрос, когда кое-что заметила: на женщине, помимо кольца, были еще и серьги! Афродити побледнела. Если бы она заказала пирожное, кусок не полез бы в горло.
Пока Афродити старалась взять себя в руки, звякнул дверной колокольчик. Дверь открылась, и в кафе танцующей походкой впорхнули подруги женщины. Сегодня они были разодеты еще больше, чем обычно.
– Хронья Пола, Катерина! – прощебетали они хором. – Поздравляем именинницу! Долгих лет!
Едва они уселись, как им сразу же принесли кофе, огромный торт и семь тарелок.
– Панагия му! – взвизгнула одна из женщин. – Твой супруг не поскупился! Вы только взгляните на эти серьги!
Все по очереди стали рассматривать подарок. Серьги и в самом деле были восхитительны.
– Георгос говорит, сейчас выгодно делать вложения только в бриллианты. Я не собираюсь с ним спорить, – ответила владелица украшения с напускной скромностью.
– Мой муж говорит то же самое, – сообщила женщина с пышной прической, – но дело ограничивается только разговорами… Я не такая счастливица, как ты!
– Возможно, тебе стоит…
Афродити не слышала продолжения фразы, поскольку женщина прикрыла рот рукой. Подруги хором прыснули от смеха и принялись за торт.
Афродити выскользнула из кондитерской. Ее так затошнило, будто она съела двадцать кусков торта Катерины. В ушах все еще звенел их смех, хотя кафе давно осталось позади.
Теперь ей были известны имена человека, который купил ее украшения, и его жены. Узнать, кто они, будет нетрудно. Никосия – город маленький, и людей с такими деньгами осталось немного. Их связь с политиком, жену которого она узнала, может вывести ее на них.
Но дело было не только в этом. Она увидела драгоценности, которые, как она знала, хранились в сейфе, и это только усилило ее беспокойство за Маркоса.
С ним наверняка что-то стряслось! Если бы он был в Никосии, он бы ее нашел, ведь ему известен их адрес. Но он не объявился. Маркос единственный, у кого были ключи от сейфов и кто знал коды. Вдруг его заставили их открыть? Что, если он сейчас в плену в Фамагусте? Ей стало дурно от одной этой мысли.
Она должна туда вернуться – только так можно все выяснить.
Афродити понимала, что попасть в Фамагусту практически невозможно. Но должен же быть какой-то выход! Она не знала, как попросить помощи у Савваса, не раскрывая правды. Да и в любом случае они почти не разговаривали. Придется продать единственную драгоценность, которая у нее осталась. Судя по женщинам в кафе, в городе должен быть рынок.
Ломбарды уж точно работали. Многие были готовы заложить и продать все, что угодно, чтобы купить еду. У людей остались кое-какие ценности, и они были рады выручить за них хоть какие-то деньги.
Через несколько дней Саввас сообщил Афродити, что уезжает на неделю. Он был убежден, что в самом скором времени отели в Фамагусте снова распахнут двери перед гостями, но хотел изучить и другие возможности для бизнеса на южном побережье. Многие отельеры и строители были напуганы и собирались покинуть остров, поэтому ожидался обвал цен на недвижимость.
Он оставил Афродити немного денег на еду и взял машину. Ей было безразлично, вернется он живым и невредимым или нет.
На следующий день Афродити стояла обнаженная перед зеркалом. Она с ненавистью рассматривала свою округлившуюся талию. Похоже, она сейчас полнее, чем до всех этих ужасных событий! Была злая ирония в том, что она растолстела, когда есть было почти нечего. Вероятно, все дело в хлебе.
Она обратила внимание на свои груди: они набухли, соски увеличились. Повернулась боком и ахнула, пораженная.
– Бог мой! – В ее голосе слышались смятение и радость.
Афродити осмотрела себя со всех сторон. Давно она не разглядывала себя так придирчиво. Ее фигура полностью изменилась.
Она нашла листок бумаги, села на кровать и с трясущимися руками погрузилась в подсчеты. Должно быть, она забеременела в начале августа. А ведь отсутствие менструаций она списывала на болезнь и стресс! Сейчас начало декабря. Кто был отцом, не оставляло сомнений.
Несмотря на обстоятельства, Афродити несказанно обрадовалась новости. Теперь ей просто необходимо найти Маркоса!
Наутро она выкроила время выпить кофе с четой Лоизу, жившей этажом ниже. Афродити провела с ними около часа. Они поделились друг с другом своим опытом войны. Все это время Лоизу оставались в Никосии – ехать им было некуда. Их дети давно перебрались в Англию, но старики не хотели покидать свой красивый остров.
– Артиллерия стреляла каждый день, – рассказывал кириос Лоизу. – Все пылало.
– Но нам повезло, правда? Ведь наш дом уцелел, – подхватывала кирия Лоизу. – На севере у нас остался сад. Уверена, когда-нибудь мы сможем снова туда поехать.
– Нам пришлось заложить несколько вещей, – признался муж.
– Да, цены так подскочили! – поддержала его жена. – Особенно на хлеб!
Афродити насторожилась. Задумалась.
– Какой ужас, – сочувственно проговорила она. – А что вы заложили?
– Серебряные рамки, – ответила кирия Лоизу.
Афродити заметила стопку фотографий на столике.
– Еще икону, – добавил пожилой мужчина. – За нее получили хорошую цену…
– Но сын обещал прислать нам денег, – весело сообщила кирия Лоизу, – как только получим их, выкупим все.
Через несколько минут Афродити вышла из их квартиры с адресом ломбарда.
Она быстро шла по улицам. В душе шевелился страх. Ломбард находился в бедной части города, которая выглядела еще более мрачно из-за разрушенных артиллерией зданий. Афродити проскользнула в помещение ломбарда. Заметив ряд икон в серебряных рамах, она подумала, что одна из них принадлежит Лоизу.
Ростовщик в белом халате был похож на фармацевта. С важным видом он изучил через лупу ее кулон, кольцо и браслет, проверяя подлинность камней. Потом поднял голову. Заметил ее серьги. Афродити не была похожа на женщину, которой принадлежат подобные вещи, но они его явно впечатлили. Ростовщик не мог этого скрыть.
