Лавров засмеялся над своей шуткой и посетовал, что не захватил с собой в больницу фотографию Колбина.
– Если б заранее догадаться, о чем пойдет разговор! Но кто мне помешает заявить милейшему Петру Ильичу, что я показывал фото пострадавшей и та опознала своего постояльца?..
Дома, сидя перед зеркалом и подкрашивая ресницы, Глория вдруг вспомнила слова карлика: «Знаешь, зачем царица Савская на самом деле приезжала к Соломону? Чтобы он разгадал ее собственную загадку!»
«Не потому ли я хожу по следам Агафона, что через него пытаюсь разгадать себя?» – осенило ее.
Она внимательно всматривалась в такие знакомые черты своего лица, ища в них таинственной метаморфозы, превращения из обычной женщины в...
– В кого ты превратил меня, колдун? – воскликнула она вслух.
Из соседней комнаты эхом отозвался охранник:
– С вами все в порядке, Глория Артуровна?
– Да! – ответила она. – Не беспокойся! Я говорю по телефону...
Ах, если бы это было правдой! Она чувствовала, что стала другой. Прежней взбалмошной и беззаботной Глории больше нет. Вместо нее сидит и красит ресницы совсем другая женщина...
– Должно же внутри меня что-то проклюнуться... – прошептала она. – Что-то проснуться! Ясновидение, например... или телепатия...
Она представила себе Лаврова, изо всех сил внушая тому мысль позвонить ей. Через минуту мобильник откликнулся пронзительной трелью. Глория подпрыгнула от неожиданности.
– Что ты решила насчет Колбина? – деловым тоном произнес начальник охраны. – Мне идти к нему?
– Конечно, иди...
Она сдержала ликующие нотки и поспешно положила трубку. Сработало! Сработало!
Ободренная удачей, Глория закрыла глаза и напряглась в усилии проникнуть в тайну своего похищения и смерти мужа. Увы! Вместо зловещего Гнома перед ней маячил классический профиль карлика с ехидной усмешкой на красивых губах. Он дразнил ее!
«Я ищу формулу каббалы! – повторял он, размахивая длинными, как у обезьяны, руками. – Чтобы постичь секрет творения... Теперь ты будешь искать ее вместе со мной! Или без меня... Выбирай!»
Глория тряхнула головой, отгоняя назойливый образ. Вместо карлика появился Колбин... На кой черт ей сдался этот Колбин?
– Золотой порошок, блестки, красное вино и уксус... – шептала она. – Порошок... вино... уксус...
Глория вскрикнула от удивления. Перед ее внутренним взором ни с того ни с сего развернулась красочная картина: мужчина раздевается догола, берет из миски пригоршню блестящей бурды и намазывает свое тело...
«Если хочешь вызвать царицу Савскую, то достань один лот[7] золота в виде порошка, возьми порцию винного уксуса и порцию красного вина... тщательно смешай их в круглой посудине... разденься догола, намажься тем, что получилось, и вымолви в голос: “Ты, царица Савская, явись в полчаса... и не причини вреда или какого иного ущерба... Заклинаю тебя...”»
Дальше следовали непроизносимые имена духов, которые вспыхнули, подобно звездам, и погасли...
– Аминь, – пробормотала Глория.
Она позвонила Лаврову и без предисловий отрапортовала:
– Я знаю, что Колбин делал в доме Нефедовых и почему Митрофаниха назвала его оборотнем. Он производил обряд...
Она пересказала свое видение, вызвав на том конце связи саркастический хохот.
– Ой, насмешила!
– А ты проверь. Скажи ему, что знахарка все видела, запомнила и сможет подтвердить!
– Хочешь, чтобы меня в психушку отправили?
Глория задумалась. Вдруг ей все только показалось? Вдруг это карлик ее морочит? Тот уже был тут как тут, помешивал в мисочке блестящее зелье, подмигивал, похохатывал...
– Попробуй. Рискни! В крайнем случае скажешь, что пошутил...
– За такие шутки Колбин с меня шкуру спустит.
– Он трус.
Глория потеряла интерес к разговору. Видение померкло, и карлик тоже испарился. Она чувствовала себя опустошенной, выжатой досуха...
– Черт возьми! – выругался Лавров. – В этой абракадабре что-то есть! Кто-то же притащил в нежилой дом вино, уксус и... золотой порошок. Опять же знахарке небылицы сочинять не резон...
Он как будто вел диалог с самим собой. Сам себя убеждал и опровергал. Глория отстранилась... она молча слушала, но уже размышляла о Павле и Толике...
Ей представлялась темная земля, шорох выбрасываемых комьев... стук лопат...
* * *
Петр Ильич, ухоженный, подтянутый, в светло-коричневом костюме, кремовой рубашке и шоколадном галстуке, вопросительно уставился на Лаврова. Он начинал осваиваться в кабинете, который раньше занимал Зебрович.
– Проблемы?
– Полагаю, да. – Начальник охраны сел напротив Колбина и забросил ногу на ногу.
Новый глава компании поморщился. Ему не нравились развязные манеры. Если так пойдет и дальше, Лаврова придется уволить.
– Докладывай.
– Авдотья Митрофановна жива и все рассказала.
Колбин бросил на подчиненного быстрый взгляд и невозмутимо продолжал смотреть на экран компьютера.
– Что ты имеешь в виду? Не тяни... у меня времени в обрез.
– Старушка, которую вы ударили поленом по голове, опознала вас!
Петр Ильич не дрогнул. Правда, перевел глаза от монитора на возмутителя спокойствия.
– Ты в своем уме, Рома?
– Я да.
– Какая старушка? Какое полено?
– Отпираться бесполезно, Петр Ильич. Вы ездили не в служебную командировку, а в деревню Прокудинку... остановились у местной целительницы Митрофанихи...
И Лавров терпеливо, подробно изложил свою версию событий, включая и диковатый обряд, описанный Глорией. «Где наша не пропадала? – думал при этом он. – Ну уволят меня. Что я, работы себе не найду?»
Каждый тезис начальник охраны подкреплял доказательствами в виде носового платка, результатов экспертизы, мнимых свидетельств пострадавшей старушки и ее дочери. Блеф столь органично переплетался с реальными фактами, что Колбин принял все за чистую монету. Он неплохо держался. Выслушал Лаврова молча, только правая щека чуть подергивалась и руки потели. Колбин то и дело вытирал ладони платком в кофейных тонах. Такой же расцветки, как и платок, найденный в доме Нефедовых.
В заключение Лавров обвинил главу компании в заказном убийстве партнера и неудавшемся похищении его жены.
– Ловко придумано! – обронил Колбин. – Да ты, братец, спятил! Переутомился на службе. Или вдова тебя опоила чем-нибудь?
Он выпрямился, вжался спиной в кресло и выглядел как натянутая струна. Его глаза горели ненавистью.
– Недооценил я тебя, Рома... – процедил он. – Ищейка ты первоклассная. Только куда ты пойдешь со своими... фантазиями? В прокуратуру? Ха-ха-ха! Кто тебя слушать-то станет? Старушка, как я понял, жива и почти оклемалась... раз сумела столько басен наплести. А остальное – мое личное дело. Существует частная жизнь, Рома! Куда никто не смеет совать свой поганый нос!
– Зачем же в прокуратуру? Я пресс-конференцию устрою... для журналистов «желтых» изданий. Вдова кое-что расскажет, поделится подозрениями... Надеюсь, дело об убийстве двух бандитов, которые держали ее в холодном подвале, еще не закрыто. Сначала вы организовали похищение, потом шантажировали Зебровича, который оказался крепким орешком. А когда он не поддался на шантаж, подстроили аварию. Тот мотоциклист на перекресте появился не случайно... ведь так? Не зря вы приказали мне найти его! Хотели и этого свидетеля убрать? Да парень предусмотрительно залег на дно...
– Это клевета! – взревел Колбин. – Гнусная ложь! От первого до последнего слова!
– Ваша деловая репутация погибнет безвозвратно. Никто не рискнет вести бизнес с преступником. Почему вы заблокировали счет вдовы? Может, вы тайно сгорали от страсти к жене Зебровича... и потому решили отобрать у него все, в том числе и жизнь? Теперь вы расчистили путь к ее руке... но не к сердцу! Думаете, деньги сделают ее сговорчивее?
– Что ты несешь, идиот?
На Колбина было страшно смотреть. Он побагровел, его черты исказились, глаза налились кровью.
– Это вы написали Глории письмо от имени Павла Нефедова... и выманили ее в Прокудинку!
– Бред...
– Но о Прокудинке вы знали. О доме, где проживал покойный Нефедов, тоже. Более того, вы даже собирались купить его...
– Хватит! – Колбин ударил ладонью по столу так, что письменный прибор жалобно звякнул. – Убирайся вон!– Ладно... пойду звонить журналистам... телевидение приглашу. Программу «Цена любви»! То-то будет сенсация...
Лавров поднялся и зашагал к двери кабинета, опасаясь, что ему в спину полетят тяжелые предметы. Сзади раздался протяжный всхлип.
– Стой, мерзавец... – выдавил Колбин, хватаясь за сердце. – Подожди... Твоя взяла. Не надо впутывать в наши дела прессу! Это не то, что ты думаешь... Так и быть, счет вдовы я пополню...
Он дышал прерывисто, со свистом, и Лавров испугался, что придется вызывать «скорую». К счастью, у Колбина было при себе лекарство. Он достал из ящика стола таблетку и сунул под язык.
