- Не Полина, - стараясь остаться спокойным, отозвался Ашот. - И не Левон. Не прислуга.
- Но кто же тогда? Может быть, мышка Сонечка?
Джангиров снова нервно постучал пальцами по креслу.
- Да, это загадка. Пока я не в силах ее разгадать, но постараюсь... И поговорю с Кареном.
- Пожалуйста, Ашот Самвелович, - поэт встал и прошелся по комнате. - Буду вам очень признателен... Простите меня за резкость, не сдержался. Я уже слишком многим вам обязан и благодарить мне вас нужно без конца. Олеся упряма и суматошна. И бестолкова, как все женщины. Конечно, у нее была не самая удачная семейная жизнь... - Витковский помолчал. - Я очень рассчитывал на Карена и, кажется, не ошибся. Просто обстоятельства пока складываются не в его пользу. Но это скоро пройдет. Непрерывно так продолжаться не может.
Ашот вздохнул. Вечны страдания человеческие... И все будет так же, даже если все будет иначе... Он поднялся и вежливо откланялся.
- Заезжайте, - сказал Глеб. - Я всегда вам рад. Кроме всего прочего, только от вас я могу узнать хоть что-нибудь об Олесе.
Джангиров спустился вниз и сел в машину.
- Куда, Ашот Самвелович? - спросил Гриша. - Домой?
Журналист отрицательно покачал головой. У себя дома он теперь бывал очень редко.
- К Карену.
Гриша включил зажигание.
Олеся, как обычно, спала. Таблетки, которыми ее усердно накачивали врачи, в соединении с любимым вином превратили ее в марионетку без чувств, мыслей и желаний. Иногда ночью Карен, которому порой хотелось хотя бы малейшей разрядки, пробовал разбудить ее, прорваться словами и ласками к постоянно дремлющему, заторможенному сознанию, но сделать ничего не мог. Олеся не просыпалась, никак не реагировала на прикосновения его рук и только вяло, нехотя бормотала сквозь сон, что хочет спать - и ничего больше.
"И ничего больше, - повторял про себя Карен. - И больше ничего..." Утром он целовал ее, тоже сонную, и уходил в университет. Когда он возвращался вечером, она уже спала. Так тянулись день за днем. Сегодня у Карена был выходной, поэтому отец наконец-то застал его дома засветло. Дети отправились в кино. Дуся ушла до завтра, и им двоим никто не мешал.
- Как удачно я приехал, - сказал довольный Ашот, садясь рядом с сыном. - Как Олеся?
Карен равнодушно потер лоб.
- Все так же. Непрерывно твердит, что ее зовет Мэри. Не желает видеть отца. И эти ужасные мигрени... Прости, папа, но твои врачи совершенно ни к чему. Они ни черта не понимают, что толку их сюда без конца возить? Честно говоря, у меня опускаются руки, я просто не знаю, что с ней делать...
Момент был на редкость подходящий.
- Карен, - отважился наконец Ашот, - я давно хотел тебе предложить... Возьми у меня деньги и уходи хотя бы на месяц с работы. Поезжай куда-нибудь с Олесей. В Испанию, в Грецию, в Италию... Куда хочешь. Левона и Полину мы заберем к себе. Они будут отдыхать с нами. Если девочка откажется, она может переехать к деду. Послушай меня, это самый лучший и, пожалуй, единственный сейчас выход. Тебе тоже очень нужна разрядка, ты измотан до предела. А Олеся вообще качается на ветру.
Ашот замолчал, напряженно ожидая ответа. В наступившей тишине за стеной у соседей тихо заговорил телевизор.
- Я подумаю, папа, - ответил Карен. - Наверное, это действительно сейчас единственный выход. Но меня еще беспокоит ее вино.
Журналист с облегчением перевел дух.
- Я в курсе дела. Увидел совершенно случайно. Кажется, она слушалась тебя какое-то время.
- Но это время кончилось, - невесело признался сын. - Теперь мои слова до ее сознания попросту не доходят, туда не достучишься. А главное, где она берет эти бесчисленные бутылки? Не сами же они появляются здесь чуть ли не ежедневно!
- Я попрошу Дусю, она наверняка разузнает, - пообещал Ашот. - Это действительно очень странно, и это нужно прекратить как можно скорее.
- Спасибо, папа, - Карен взглянул на отца давно забытым, почти ласковым взглядом. - Я хотел бы увидеть маму...
Ашот радостно вздрогнул.
- Только не привози ее сюда, здесь с болезнью Олеси полная неразбериха. Лучше я сам как-нибудь заеду к вам вечером. Может быть, даже завтра.
- Прости меня, пожалуйста, Карен, - хрипло с трудом произнес Ашот. - Я очень тебя прошу...
Вырвалось это совсем неожиданно, почти против его воли. Карен вскочил. Глаза опасно загорелись негодованием, губы задрожали, как у обиженного ребенка.
- Ну, кто тебя тянул за язык, папа! Уж лучше бы ты промолчал! Не надо начинать все сначала! Было - и прошло, давно пора выбросить из головы! Какой-то откровенный мазохизм - тебе нравится постоянно терзаться? Терпеть не могу покаяний, тем более публичных!
Ашот сидел молча, опустив голову, плотно сцепив побелевшие от напряжения пальцы. И Карен тотчас пожалел о своей вспышке.
- Папа, - мягко притронулся он к руке отца, - давай с тобой договоримся раз и навсегда: ты никогда больше об этом не вспоминаешь - ни вслух, ни про себя. А я уже забыл...
Джангиров-старший внимательно посмотрел на сына. Уставшее, серое от недосыпания лицо, синяки под глазами, потухший взгляд, в котором едва теплятся оживающие ласка и нежность к отцу. Любимый мой, мой драгоценный ребенок... Сам выбравший свою непростую судьбу.
- Значит, мы забыли оба, - сказал Ашот и улыбнулся.
Мэри была бы сейчас очень рада.
Предупрежденная мужем Маргарита с утра в беспокойстве металась по квартире, пытаясь сделать одновременно тысячу дел. Мужу никак не удавалось ее успокоить.
- Да перестань ты суетиться, рыжая! Можно подумать, ты готовишься к своему первому любовному свиданию!
- Ну что ты, Ашот, разве я тогда так старалась! - наивно и честно ответила Рита.
- Спасибо, дорогая, ты меня страшно обрадовала! - иронически поклонился Ашот. - Теперь я наконец представляю, как мало места занимал в твоей жизни! Ты не обращала на меня и наши встречи никакого внимания! А я-то, лопух, тогда уши развесил!
- Ашот, не надо сейчас шутить! - взмолилась несчастная и взъерошенная Маргарита. - Я очень боюсь, и у меня даже руки ничего не держат...
Муж подошел к ней, взял за плечи и насильно усадил на диван.
- Хватит, дорогая, немедленно прекрати истерику! Квартира убрана, к ужину все готово, теперь ты должна немного поспать и привести себя в порядок. Надень черное платье и причешись. Извини, но на голове у тебя что-то неподдающееся пониманию! Карен не приедет раньше девяти.
- Но я не могу спать! - возразила Маргарита. - А черное платье мне давно мало, Ашот...
Джангиров пристально осмотрел ее. Одна, значит, не может спать, вторая спит без конца. И повезло же им с сыном!..
- Да, рыжая, - протянул он, - ты и впрямь как-то здорово округлилась! Откуда это у тебя?
Рита взглянула на него с нескрываемой обидой.
- Ты не замечаешь меня уже много месяцев, Ашот. Что тебе до моих размеров? Боюсь, ты бы даже никак не прореагировал, если бы я вдруг умерла...
Муж ласково притянул ее к себе: и правда, какая удивительная толстуха!
- Не кощунствуй, рыжая! Мне нечего делать без твоих лохмушек!
И Ашот как-то странно замолчал, отвернувшись от Маргариты. Она с тревогой заглянула ему в лицо. О чем он думает? Где сейчас находится? И с кем... Он опять услышал ровный бесстрастный голос в телефонной трубке, сообщивший ему, что Мэри Умаровна Абдрахманова погибла час назад в автомобильной катастрофе на въезде в город с запада. Всего только час назад... Его длинная Мэри... "Смуглая леди сонетов"...
- Да, это очень жалко, рыжая, - приходя в себя и встряхиваясь, сказал Джангиров. - Тебе здорово шло черное платье! И ты совсем недавно его купила. Ну ладно, тогда подбери что-нибудь такое же элегантное. Ты хоть влезаешь в другие свои наряды?
Рита обиделась и печально побрела в спальню. Ашот ушел в кабинет и включил компьютер, машинально найдя какую-то идиотическую игру. Вот, прекрасно, он будет играть до прихода Карена, ничего другого все равно не придумать. С чего бы это так разнесло Маргариту? Просто какое-то слоеное тесто. И острые точеные колени Мэри...
Ашот с ненавистью посмотрел на несущихся по экрану человечков. Черт с ними со всеми, лучше лечь спать! Не видеть и не слышать ничего до приезда сына! Рита разбудит его. Но проснулся Джангиров сам, потому что в квартире стояла неестественная, напряженная тишина. Он прислушался, быстро встал и взглянул на часы: половина десятого. Ашот вышел в гостиную. Стол накрыт, а Маргарита сидит неподвижно в углу дивана, обхватив себя за плечи. В чем-то фиолетовом и неплохо оттеняющем ее рыжие волосы.
- Не звонил? - коротко спросил Ашот.
Маргарита безжизненно покачала головой.
- Он не придет... Он не хочет...
- Он опаздывает, - объяснил Джангиров и взял с тарелки кусок сыра. - Я давно хочу есть, давай поужинаем, рыжая.
- Без него? - с ужасом в голосе спросила Маргарита.
- А что такого? - возмутился Ашот. - Я тебя не понимаю, рыжая. Мы ужинаем без него уже почти два года. И ничего, никто не умер! Почему сегодня вдруг такая драма?
Жена встала и что-то поискала глазами.
