– Можно бы и потише. Ребенка вот разбудили.
– С ребенком надо в детский парк ходить, – огрызнулась Татьяна. – А это взрослый, культуры и отдыха.
– У вас-то никакой культуры и нет, – сказала женщина.
– А у вас есть? – поинтересовалась Таня.
Я не знал, как себя вести. Первым нашел выход из положения молодой отец.
– Пошли, – коротко приказал он жене и, поднявшись, пошел в сторону танцплощадки, толкая перед coбой орущую во весь голос коляску. Женщина тоже поднялась и пошла следом.
– Культурная! – крикнула вслед ей Таня. – Ты хоть рубашку убрала бы под платье, культура! – Довольная, она повернулась ко мне: – Ничего я ее отшила, скажи?
– Ничего, – сказал я. – Можешь за себя постоять.
– Да уж спуску не дам никому, пожалуй, – сказала онa с сознанием собственного достоинства. – Меня отец так учил. У тебя-то отец есть?
– Есть, – сказал я.
– А где он работает?
– Дома.
– Кто ж это дома работает? – не поверила она.
– Отец. Он писатель, – пояснил я неохотно.
– Писатель? – Она посмотрела на меня недоверчиво. – И чего же он написал?
– Он пишет репризы для цирка. Знаешь, что такое репризы?
– Нет.
– Ну вот, например: «Бип, что у тебя в чемодане?» – «У меня в чемодане теща». Ха-ха-ха!
Реприза произвела неожиданный для меня эффект. Таня задергалась и тихо поползла с лавки.
– Ты что? – Я подхватил ее под мышки, чтобы она не свалилась.
– Теща? – со слезами на глазах повторяла oна, корчась от смеха. – Ой, не могу! Теща в чемодане! А как же она туда попала?
– В каком смысле? – не понял я.
– Я спрашиваю: чемодан большой или теща маленькая?
– А черт ее знает.
Мне стало скучно. Я подумал, что хорошо бы найти где-нибудь Толика, может, он хоть отчасти взял бы ее на себя. Я даже посмотрел в оба конца аллеи в надежде, что он откуда-нибудь да появится, но его нигде не было видно, и я совсем скис. Черт знает что. Через несколько дней в армию, каждый вечер на учете, а тут сиди и думай, как теща могла попасть в чемодан. Мне уже пора о своем чемодане подумать. Хотя думать, собственно, о нем нечего. Только бы как-нибудь не промахнуться, попасть в училище. А то вдруг запихнут в пехоту и будешь – «кругом, бегом, встать, ложись». И так три года. А три года – это почти институт.
Я думал о своих делах, а Таня что-то рассказывала. Я ее не слушал, но она не замечала, потому что ей надо было рассказывать независимо от того, слушают ее или нет.
– А вот когда я была совсем маленькая… – сказала она и вдруг замолчала.
Я обратил внимание на эту фразу только потому, что она была последняя.
– И что было, когда ты была маленькая? – спросил я.
Она ничего не ответила. Я заметил, что она как-то странно жмется ко мне плечом, а лицо отвернула и закрыла рукой, словно пыталась спрятаться от кого-то.
– Что с тобой? – спросил я.
– Молчи! – ответила она шепотом.
Я бросил взгляд на аллею и тут же все понял. Медленной походкой к нам приближался Козуб. Он был гладко прилизан, в черном костюме с черным галстуком бабочкой на белой рубахе.
– Здорово! – поприветствовал он, поравнявшись со мной, и остановился.
– Привет! – ответил я неохотно.
Таня все еще прикрывала лицо ладонью.
– Чего прячешься? – обратился к ней Козуб. – Чего прячешься? – повторил он свой вопрос.
– А я и не прячусь. – Таня убрала руку. – Просто так заслонилась, смотреть на тебя неохота.
– Неохота, – зашипел Козуб, приближаясь к ней. – Когда я на тебя деньги тратил, охота было. У, сука позорная, сейчас я тебе глаз выну. – С этими словами он ткнул ей пальцем в лицо, но она вовремя увернулась.
Мне ничего не оставалось больше делать, как встать между ними.
– Отойди, – сказал я Козубу и подвинул его плечом.
– Не лезь! – окрысился на меня Козуб. – Не лезь, говорю, если не хочешь по мозгам заработать.
Я разозлился. Обидно, когда тебе так угрожают, да еще вот при девушке. И тут у нас пошел дурацкий такой разговор.
– От тебя, что ли, я заработаю? – спросил я.
– А хоть бы и от меня.
– Смотри, как бы сам не схватил по шее.
– Уж я-то не схвачу.
– А если схватишь?
– Пошли потолкуем.
Козуб схватил меня за рукав и потащил к кустам. Я вырвал руку и пошел следом за ним. Мы стали за кустами друг против друга, чтобы продолжить наш содержательный разговор.
– Ну, чего надо? – спросил Козуб, задыхаясь от ярости.
– А тебе чего?
– А мне ничего.
– Ну и мне ничего. А девушку не трогай.
Козуб скривился презрительно.
– Девушку. Да у этой девушки таких, как ты, знаешь, сколько было?
Я схватил его за галстук.
– Давай отсюда проваливай, а то я тебе не знаю чтo сделаю.
Этого я действительно не знал.
Козуб вырвался, поправил галстук.
– Ты рукам воли не давай, – сказал он, охорашиваясь передо мной, как перед зеркалом. – Жалко, тут мусора ходят, а то бы я тебе сейчас рыло начистил.
Он положил руки в карманы и наискось через газон пошел в сторону танцплощадки. Я вернулся к Тане. Она сидела, не шелохнувшись, на прежнем месте.
Я сел с ней рядом. Не поднимая головы, острым носком туфли она чертила что-то перед собой на песке. Я достал сигареты.
– Дай закурить, – попросила она.
Я дал. Прикуривая, она бросила на меня быстрый, настороженный взгляд.
– Ты думаешь, у меня с ним чего было? – спросила она.
– А мне все равно, – сказал я.
Мне действительно было все равно.
– До чего же противные мужики, – сказала она с чувством. – Два раза в ресторан сводил и думает, что теперь я ему должна.
– Ладно, пошли отсюда, – сказал я.
Она мне за этот вечер порядком поднадоела. А впереди еще предстоял длинный путь до ее дома с разговорами. Молчать, судя по всему, она не умела.
На мое счастье, у выхода из парка нам встретился Толик. Он куда-то торопился, идя нам навстречу, и лицо его выражало крайнюю озабоченность. Я загородил ему дорогу, он наткнулся на меня и долго стоял, ничего не понимая, словно соображал, как преодолеть это неожиданно возникшее на пути препятствие.
– Ты куда? – спросил я.
– Да я… Это самое… Слушай. – Он приходил потихоньку в себя. – Ты не видел этих самых, как их – Олю и Полю?
– Нет, – сказал я, – не видел.
– Вот бабы. Никогда нельзя верить. Договорились в кино смотаться, я пошел доставать деньги, вернулся, а их уже нет.
Таня стояла в стороне, разглядывая фотовитрину «Не проходите мимо».
– Да брось их, – сказал я Толику. – Пошли лучше с нами. – Я кивнул в сторону Тани.
Увидев Таню, Толик оживился.
– Твоя, что ли? – спросил он шепотом.
– Ага, – ответил я равнодушно. – Ты же ее знаешь.
– Вообще-то знаю, но незнаком, – сказал Толик грустно. – Баба, конечно, в порядке.
– Бери ее себе, – щедро предложил я.
– А ты как же? – спросил он.
– Ничего, – сказал я. – Как-нибудь перебьюсь.
Мы подошли к Тане, и я их познакомил. Толик протянул ей руку и представился, как всегда, со значением:
– Анатолий.
Она ответила:
– Очень приятно.
Мы вышли из парка. Из-за крыш домов выступила полная луна. Она светила так ярко, что вполне можно было выключить в городе все электричество.
Толик и Таня быстро нашли общий язык. Когда мы выходили на пустырь, Толик сказал ей почти серьезно:
– Если бы мне попалась такая девчонка, я бы на ней женился.
– Шути любя, но не люби шутя, – обиделась Таня.
– Да я разве шучу? – сказал Толик. – Я серьезно.
– В армии сперва отслужи, а потом женихайся.
– А что армия? – возразил Толик. – В армии женатому милое дело. Жена когда посылочку пришлет, когда сама приедет.
– Ну, давайте я вас зарегистрирую, – предложил я, кивнув в сторону темневшего впереди будущего Дворца бракосочетания.
Идея пришлась Толику по вкусу, но Таня обиделась.
– Найди себе какую-нибудь дурочку и с ней шутки шути, – сказала она. – А я – за серьезные отношения.
Домой мы с Толиком возвращались во втором часу ночи. Небо было затянуто тонкими облаками. Лунный свет сочился сквозь облака, расплываясь, как масло на сковородке. Единственная лампочка возле Дворца бракосочетания теперь горела ярко и весело.
Если бы знать, что ждет нас возле этого Дворца, мы бы обошли его стороной, но мы ничего не знали и поэтому шли мимо него напрямую – оба торопились домой. Когда мы их увидели, было слишком поздно менять направление. Их было человек шесть или семь. Они стояли кучкой возле стены и вполголоса переговаривались. Отдельных слов не было слышно, шел только общий гул от общего разговора. Я толкнул Толика в бок, но уже сам все увидел. Не сговариваясь, мы замолчали и стали забирать немного в сторону, хотя надо было просто повернуть и бежать со всех ног обратно. Но было бы странно и стыдно бежать ни с того ни с сего, просто увидев людей, которые стоят и мирно разговаривают между собой.
– Эй, ребята! – От стены отделилась длинная темная фигура и направилась к нам.
