Чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, Серый прошёлся по пляжу, нашёл русскую девицу, которая понимала английскую речь, и попросил помочь. Барышня, послушав с минуту лепет туземного визитёра, засмущалась, покраснела, и, спотыкаясь на каждом слове, перевела:
– Этот таец – очень богатый. У него в собственности есть два водных скутера и ещё три – в лизинге…. Его жена недавно умерла. Он страшно одинок. И очень нуждается в женском обществе. А ваша дочь, – девица кивнула на тринадцатилетнюю Юльку, – ему очень понравилась. Он хочет на ней жениться. Готов половину своего имущества – при бракосочетании – переписать на неё. Спрашивает, как вы относитесь к этому предложению?
Моисеевич – после минутных раздумий – попросил:
– Переводите, пожалуйста, дословно! Лично я – только «за». Иметь в Таиланде богатого родственника? Просто замечательно! Но существуют некоторые религиозные препоны…. Без разрешения раввина – ничего сделать не могу! Пусть мой будущий, глубокоуважаемый зять отправит по этому адресу подробный запрос с указанием всех хотелок и нюансов, – протянул визитку. – А дальше, как раввин скажет…
Девица всё тщательно перевела, икая от удивления, таец её внимательно выслушал и головой покивал, демонстрируя полное понимание.
И, что вы думаете? Примерно через полтора месяца после возвращения в Питер, Моисеичу пришло толстенное письмо из Таиланда от того тайского влюблённого: подробное жизнеописание на английском языке и полторы сотни фотографий – самого жениха и всех его родственников до пятого колена включительно.
Вот, тогда – в голове Сергея – и возникли первые мысли о возможной иммиграции, мол: – «Живём – как в свинарнике! Кругом – на улицах, в парадняках, даже в лесах и парках – грязь и мусор. Климат – не приведи Господь: дожди, снег, опять – дожди, вновь – снег.…По заплеванным улицам разгуливают либо грязные бомжи, ругающиеся матом, либо братки кожаные, говорящие на том же языке…. А ещё по телевизору регулярно предрекают, что Ельцина – на второй срок – не изберут, снова коммунисты придут к власти. Мол, мыльте мылом зады свои усердно, господа и товарищи…. А там, за кордоном – откуда вернулись недавно – тёплое море, чистота, люди доброжелательные и улыбчивые. Рай земной, образно выражаясь…».
Как-то – уже по весне – Серый и Моисеич решили пообедать в китайском (за неимением тайского) ресторанчике. Перекусили, крепко выпили и размечтались о будущем, задействовав при этом всю силу логического мышления. Мол: – «А какого, собственно, хрена? Не пойти ли всем – куда подальше? Может, стоит присмотреться к окружающему миру более внимательно и вдумчиво? А, вдруг, где-нибудь очень понравится? Ну, тогда…. Тогда следует незамедлительно иммигрировать туда! А возможной ностальгией – пренебречь…».
Вечером жена Моисеевича позвонила Ирине:
– Твой-то как? Живой и, даже, смотрит футбол по ящику? Зенит – Спартак? Ну, надо же! Крепок, завидую.…А мой пришёл, наполнил ванну горячей водой, сложил туда всё: костюм, рубашку, носки, ботинки, да и спать улёгся на полу, в обнимку со стиральной машинкой.… Говорит, мол: – «Всё по фиг! Мы намедни, третьего дня, иммигрируем из этой страны – навсегда!». И, как это понимать?
– Похоже, что наши мужики, действительно, собрались в иммиграцию, – задумчиво вздохнула Ирина. – Что же тут поделаешь? Не бросать же их, бедолаг? Придётся составить компанию…
Иммиграция – предательство?
Или – ловля приключений?
Взрослыми мальчиками,
Под ветер – весенний?
Байка двадцать седьмая
Барселона – город меж зелёных волн
Так уж случилось, что в качестве первого варианта будущей иммиграции рассматривалась испанская Барселона. У Абрама Моисеевича там проживал троюродный знакомый двоюродного дядьки, трудился старшим менеджером на фирме, производящей керамическую плитку. То есть, отвечал за поставки готовой продукции в Россию.
Моисеич позвонил в Барселону, объяснил сложившуюся ситуацию.
– Две семейные пары? Без вопросов. Приезжайте! – радушно пригласил знакомый двоюродного дяди. – Встречу, покажу город – во всей красе…
Серому всё понравилось ещё в воздухе. Когда самолёт совершал предпосадочный круг над Барселоной, в иллюминаторе открылась красота замечательная: изумрудно-зелёное море, порт – как на ладони, прогулочные яхты всякие, корабли серьёзные – океанские…. Более того, и сам воздух (это уже когда сошли с самолётного трапа) показался ему знакомым.
«Пахнет Россией, и всё тут!», – подумалось. – «Как такое может быть? Но факт остаётся фактом: пахнет, именно, Россией. Гадом буду!».
В гостинице тоже всё было насквозь привычным, в частности, куда-то затерялся факс (то бишь, листок бумаги) от российского туроператора, сообщавший о бронировании номеров. Часов пять дорогих гостей промурыжили у стойки, потом нашли, всё же, нужный факс (мятый листок бумаги) за ксероксом…
– Всё как у нас – один-в-один! – понимающе усмехнулся Моисеич.
Утром они отправились на первую прогулку. Красивый город, словами не описать…. Одна Ля Рамбле – центральная улица (или, всё же, проспект?) Барселоны – чего только стоит! Если по ней погулять вдумчиво, не торопясь, то можно насмотреться всяких и разных знаменитостей – до серьёзной тошноты. Серый там лицезрел и Алена Делона – в сопровождении трёх телохранителей, и Виктора Степановича Черномырдина – в сопровождении строгой жены…
По предложению Моисеича они зашли в небольшой, но очень уютный ресторанчик – выпить по бокалу испанского вина за приезд. Серый, сделав пару глотков, поставил бокал на стол и застыл в изумлении: по ресторанному залу шла, сверкая брильянтами, Сашенька Волкова. Причём, ни одна, а под ручку с самим Хулио Иглесиасом.
Увидев знакомые лица, Сашенька заулыбалась и, чмокнув Хулио в щёку, распрощалась с ним. Потом подошла к столику Серого и компании, ласково поздоровалась с соотечественниками, и принялась беззаботно болтать с девчонками о разных глупостях: о шмотках, ценах, моде и всяких кинопремьерах…
А Моисеич, морда нетактичная, возьми и спроси Сашеньку в лоб:
– Александра, а, вот, этот самый знаменитый Иглесиас…. Он, что же, ваш сердечный друг?
Сашенька от неожиданности даже пятнами пошла.
– Вы что такое говорите, Абрам М-моисеевич?! – возмутилась, слегка заикаясь. – У меня – с-сердечный друг? Ну, даёте, право! Вы Волкова моего знаете? А чего же тогда – глупости говорите? Он, если что, весь окружающий мир разберёт на составные части и, даже, не поморщится…. Так что, «сердечные друзья» – это прерогатива женщин простых, обычных. А я, извините, Волкова! Мне ошибаться – по статусу не положено…
Поболтала ещё немного – под сигаретку с ликёром, а, прощаясь, всё же, попросила – чуть-чуть смущённо:
– Вы, камрады, когда вернётесь в Питер, не говорите Волкову, что я этого испанского старпёра целовала в щёку. Бережённого, как известно, Бог бережёт. А то лишится мир – в одночасье – своего знаменитого певца, меня потом совесть затерзает…
Вышла из ресторана, села в «Мерс» – кабриолет лазоревый – да и умчалась в неизвестность.
– До чего же мир тесен! – усмехнулся Серый.
Дождавшись Николая – троюродного знакомого двоюродного дяди Моисеича – отправились гулять по городу. У станции метро цыганки торговали гвоздиками. Увидав туристов, заулыбались, зачирикали о чём-то своём. Самая пожилая из них протянула Ирине – с низким поклоном – большую корзину, доверху наполненную цветами.
– Разводка на деньги? – предположил подозрительный Моисеич.
Оказалось, что подарок от чистого сердца. Николай так перевёл слова старой цыганки:
– Спасибо вам, русские братья и сёстры! Барселона, тридцать седьмой год! Мы помним добро!
Серого чуть на слезу не пробило – от гордости за Родину…
Поблагодарив цыганок, они пошли дальше. Моисеич, естественно, поинтересовался у Николая:
– А откуда они узнали, что мы – русские?
Тот, легкомысленно передёрнув плечами, предположил:
– Может быть, по мордам. Может, по ботинкам…
Вечером Николай показал гостям ночную Барселону.
Зашли в неприметный кабачок, плотно забитый народом – еле-еле нашлись свободные места. Кругом было весело и шумно, посетители громко кричали, вовсю размахивая руками. Одни танцевали, другие играли в дартс, в углу, и вовсе, стучали в домино.
«Очень непринуждённая атмосфера!», – отметил Серый. – «Не то, что у нас. Никакой тебе чопорности, никакого выпендрежа друг перед другом…».
Ресторанный народец, узнав, что в кабачке присутствуют русские, тут же оживился и принялся – наперебой и чем попало – угощать компанию. Выяснилось, что Игорь Корнеев, который тогда играл за один из каталонских футбольных клубов, намедни забил гол. Следовательно, и все остальные русские – сказочные герои…
– Здесь, в Испании, – пояснил Николай, – рестораны и кафе – это часть национальной культуры, своеобразные клубы по интересам. Вечерняя жизнь в этих заведениях начинается часов в восемь вечера и длится до трёх-четырёх утра. И это притом, что рабочий день у многих начинается уже в шесть-семь часов…. Когда испанцы спят? Для этого существует сиеста, то есть, дневной послеобеденный сон…. Сидеть весь вечер (или всю ночь) в одном и том же кабачке здесь не принято. В одном побыл часик, попил белого вина, хамоном закусил, в дартс поиграл – в другой ресторанчик пошёл. Там красного вина попробовал под фисташковые орешки, с друзьями о футболе потрепался, попел под караоке, дальше порулил. Некоторые за ночь посещают больше пяти-шести заведений…. Кстати, в будние дни здесь дома мало кто и готовит, все предпочитают питаться по кафешкам и ресторанчикам. Зато, по субботам и воскресенья наблюдается обратная картина. Практически все забегаловки, кроме тех, что призваны обслуживать туристов, закрыты. Это потому, что у испанцев заведено – в выходные дни обязательно ходить в гости к ближайшим родственникам, или, наоборот, родственников принимать у себя. В Испании старинные принципы и традиции чтят старательно, на полном серьёзе. Кстати, о ресторанах…. Тут один продаётся, не желаете ли прицениться?
