– Я постараюсь. Постараюсь, – тихо ответил Иван.
– Постарайся, дружок, постарайся. Тебе сделали сложную операцию, и если будешь грузиться, это сильно повредит. Ладно, я позже зайду к тебе. Держись.
– Ванюша! Ванюша, просыпайся. Просыпайся, тебя ждет Николаша.
Привычный мягкий голос Маши.
Какое счастье почувствовать: все позади. Кошмар закончился. Безумие прекратилось.
Ничего не было. Ничего не произошло. Все привычно хорошо, и ожидать можно только лучшего. Счастье – это присутствие будущего. Оно есть. Оно вернулось. А вся жуть только приснилась. Как легко. Как спокойно.
Приблизительно так мыслилось Ивану, лежавшему с закрытыми глазами.
Сначала пришло осознание того, что он проснулся. Вернулся слух. Где-то слышалось слабое гудение. Наверное, холодильник. Звуки музыки. Это на кухне. Или у мамы в комнате. Хочется есть. Надо вставать. Завтракать. Обнять Николашу. Съездить с мамой на кладбище… В голову как будто ударили гирей. Ужас выдавил глаза наружу из-под век. Во рту пересохло. Он увидел серые стены. Капельницу у своей кровати. Тело, накрытое казенным одеялом. Больница. Все правда. Этот ужас – правда. За что? За что такие муки? Что он сделал плохого? Кому? Боже, Боже, Коленька, Николаша.
– Коленька, Коленька, – Иван не мог сдерживать рыдания. Слезы текли откуда-то изнутри, и он растирал их свободной рукой по лицу. – Коленька, Машенька, мама. Боже мой, Боже мой. За что? За что?
За его головой резко запищал какой-то прибор. Ворвалась сестра.
– Спокойно, спокойно, – ее молодость не вязалась с уверенностью, с которой она проделывала разные действия.
Вошел доктор.
– Что такое, Иван? Что случилось?
– Господи, как больно. Как больно! – сдавливались рыданиями слова из Ивана.
– Два кубика реланиума. Быстро, быстро. И принесите воды.
Доктор положил свою руку на лоб Ивана. Лоб был влажным. Принесли стакан воды.
– Выпей. Тебе надо успокоиться.
Иван немного отпил из стакана. Его рука дрожала. Медсестра ввела содержимое шприца в вену через катетер на руке. На какое-то время Иван стал безучастным ко всему и лишь изредка вытирал слезы. Приступ проходил.
– Слушай, Иван, что там у тебя случилось?
– Я не знаю. Я пришел домой. Все мертвы. Коленька, Маша, мама. Все. – Рыдания усиливались. – Понимаете, все. Господи, за что?
– Спокойно, спокойно. Тебе надо успокоиться.
– Да что вы такое говорите? Как успокоиться? Мама, жена, сын. Все сразу. Вы понимаете?
– Иван, кому из твоих близких можно позвонить?
– Я же вам объясняю: ни-ко-му.
Чувствовалось, что он становится спокойнее, но это было медикаментозное спокойствие, скорее похожее на одеревенение, чем на успокоенность. Если верно, то покой – отсутствие желаний.
– Папа, просыпайся, тебя мама зовет, – четко произнес Николаша.
На мгновение мелькнула надежда, но сознание возвратило Ивана к воспоминаниям. Проснувшись, он без сил лежал с закрытыми глазами. Не было никаких желаний, но не было и покоя в душе. Душа имела вес. Она давила где-то в районе головы и груди одновременно. Рядом с кроватью он чувствовал чье-то присутствие. Это оказалась медсестра.
– Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, нормально.
– Я позову Николая Павловича.
Восемьдесят килограммов протоплазмы, сформированной в сложную биологическую систему с функциями поглощения и выделения. Кроме тяжести и бессилия, никаких других ощущений. Почти никаких мыслей. Мозг вяло сканирует какую-то ветхую материю из отрывков прошлого и диагностики действительного.
Подошел доктор, пристально посмотрел в глаза Ивану. Неприятно. Такое бесстрастное наблюдение за страданиями.
– Тут у нас лежит ваш коллега по несчастью, отец Феодосий. Выписать я его все равно не могу, хоть он и настаивает. Я рассказал ему о вас, Иван, он хочет поговорить с вами. Вообще-то этого нельзя. Стерильность и все такое, но я подумал, что в такой ситуации можно разрешить. Вы не против?
Иван вяло махнул рукой, выражая скорее безразличие, чем согласие.
– Он, кстати, на вас не в обиде за аварию.
Помолчали.
– Сейчас его оденут, и он придет.
Еще помолчали.
Доктор встал.
– Ну, я пойду. Я тут рядом буду.
Он все стоял, стесняясь своего бессилия.
Открылась дверь, и в палату вошел высокий и очень худой человек. Медицинская шапочка подчеркивала его большие темные глаза и бородку.
– Проходите, отец, проходите, – с облегчением, граничащим с надеждой, сказал доктор. – Вот знакомьтесь – это Иван Иванович.
– Здравствуйте, и храни вас Господь, – спокойно проговорил батюшка.
– Ну, я пока пойду. Присаживайтесь, отец, – и доктор поставил у кровати стул.
Священник перекрестился и осторожно сел. Он осмотрел спокойным взглядом палату и так же спокойно осмотрел лежащее на кровати тело.
– Доктор сказал, страдаете вы отчего-то, – проговорил священник, глядя куда-то в пол.
Иван безразлично смотрел в потолок.
– Вы простите меня, ради всего святого, видимо, заснул я на той дороге. Бог свидетель, не желал я ничего плохого.
Он перекрестился, бормоча что-то.
– Вы не виноваты. Никто не виноват, – тихо и безразлично произнес Иван.
– Да, да, на все Божья воля, и все же вы не держите на меня зла.
– Вы тут ни при чем. Я сам хотел умереть. Не получилось.
– Господь с вами. Что вы такое говорите? Грех так думать. Грех по любым законам. Мне доктор говорил о вашей беде, сочувствую и буду молиться за вас, но нельзя впадать в уныние. Вы молоды, образованны. У вас вся жизнь впереди. Надо быть стойким к бедам, выпадающим на нашу долю. Что же поделать? Все мы в руках Божьих.
– Вы извините меня, но я неверующий.
Священник улыбнулся и посмотрел на него.
– Нет неверующих. Все верующие. Просто кто-то раньше находит путь к Богу, а кто-то позже.
– О чем вы говорите? Какой Бог?
– Тот, Который свел нас с вами.
– Оставьте меня, пожалуйста. У меня нет сил с вами говорить. Тем более на богословские темы. – И, помолчав, добавил: – Хотя и плакать тоже нет сил.
– Ну что вы, что вы? Просто расскажите, что случилось. Вам станет легче. Не держите в себе зло. Даже на себя.
– А я не знаю, что произошло. Понимаете, не знаю. – Он смотрел священнику прямо в глаза и проговорил это тихо, но с силой. – Представьте себе, вы приходите домой, а там все мертвы. Безо всяких почему и отчего вас бросают в костер и обрекают на вечные муки. А вы мне тут о Боге говорите.
В его глазах стояли слезы.
– Моему сыну было всего пять лет. Мама, которая всю жизнь трудилась, никому ничего плохого не сделала, слова плохого не сказала. Жена, одно счастье. И все, все сразу. Господи, хоть бы я умер.
Он опять уставился в потолок.
– Вы полежите, успокойтесь, а я вам прочту кое-что. Просто послушайте.
В руках священника оказалась небольшая книга. Он достал откуда-то из-под сердца очки, раскрыл ее, полистал и спокойным уверенным голосом начал читать:...
Книга Иова
[1]
«Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла. И родились у него семь сыновей и три дочери. Имения у него было: семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов и пятьсот ослиц и весьма много прислуги: и был человек этот знаменитее всех сынов Востока.
Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними. Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их и одного тельца за грех о душах их.
Ибо говорил Иов: Может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все такие дни.
И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: Откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: Я ходил по земле и обошел ее. И сказал Господь сатане: Обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? Ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла. И отвечал сатана Господу и сказал: Разве даром богобоязнен Иов? Не ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, – благословит ли он Тебя? И сказал Господь сатане: Вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей. И отошел сатана от лица Господня.
И был день, когда сыновья его и дочери его ели и вино пили в доме первородного брата своего, и вот приходит вестник к Иову и говорит: Волы орали, и ослицы паслись подле них, как напали Савеяне и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. И еще он говорил, как приходит другой и сказывает: Огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. И еще он говорил, как приходит другой и сказывает: Халдеи расположились тремя отрядами и бросились на верблюдов и взяли их, а отроков поразили острием меча; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе. Еще этот говорил, приходит другой и сказывает: Сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего; и вот, большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе.
