Ирина была уверена, что должна быть польщена. Рэмси отказался ради нее от победы в Гран-при, хотя нормальный мужчина пожелал бы произвести впечатление, одержав победу, не так ли? В его по-джентльменски сдержанном поведении было некое стремление к саморазрушению, что выглядело совершенно по-детски. Выиграет он или проиграет, как ей быть с этим Гран-при?
Дух восторженного ожидания развязки заметно потух, аудитория была разочарована матчем, который начинался так ярко и развалился на глазах. Рэмси вышел из зала, закинув кий за шею, запонки сверкнули, перехватив свет софитов. Жемчужного цвета жилет был расстегнут, укороченный черный пиджак казался громоздким, как седло для лошади. После столь позорного выступления он должен был уйти с понурой головой и опущенными плечами, вместо этого он подошел к ним с таким невозмутимым выражением лица, которое людям удается получить лишь с помощью очков с затемненными стеклами. Бывший муж подруги и дальний знакомый должен вызывать только самые приятные эмоции любого толка.
— Ну, Рэмси! — воскликнул Лоренс, вставая. — Что случилось?
Рэмси оказался неожиданно бодр, он излучал легкость человека, в одно мгновение потерявшего весь лишний вес.
— Давненько не виделись, — произнес он, щурясь. — Иногда я просто теряю интерес. Этого нельзя ни предугадать, ни предотвратить.
— Если ты потерял интерес к снукеру, — вмешалась Ирина, — может, приобрел к чему-то другому?
— Зачем мне еще чем-то интересоваться, голубушка? — Он посмотрел ей в глаза.
— Слушай, — продолжал Лорнес, резко переводя взгляд с Рэмси на Ирину, принявшую ту боевую готовность, когда нос по ветру, а ушки на макушке, что редко случалось с ней в естественных условиях. — Мы, пожалуй, пойдем в отель. В Интернете написано, он совсем рядом. У тебя будет возможность с нами поужинать?
— Если бы я выиграл, то был бы желанным гостем в баре «Ройял Бат». Но проигрыш заставит моих коллег нервничать — они решат, что это заразно, — посему я свободен. Можем отправиться в вашу гостиницу на моем лимузине и провести там вечер. — Его серо-голубые глаза заблестели. — Поговорим о положении дел в Афганистане.
Если это была шутка, то предназначалась она Лоренсу. Прежде чем проследовать за двоими мужчинами, Ирина пробормотала, покосившись на Рэмси:
— С каких это пор ты знаешь такие слова, как Афганистан? Готова спорить на сто фунтов, ты никогда не найдешь его на карте.
— Я полон сюрпризов, — последовал ответ.
— Ты точно полон, вопрос чего.
Вот так все и было. И лучше все было оставить как есть. Поэтому Ирина замолчала.
У выхода стоял лимузин, и Рэмси жестом пригласил их садиться.
— Отличный прикид, — тайком шепнул он на ухо Ирине.
Она неуклюже пробралась внутрь и села так, чтобы заставить Лоренса расположиться между ней и спортсменом-неудачником — ткань юбки скользила по кожаному сиденью, по собственному желанию отдаляя ее от бокала вина.
Когда Лоренс назвал водителю адрес, Рэмси поспешил вмешаться.
— Ох, мистер Заумный фанат, «Новотель» — это отстой, помойка. Почему бы вам не остановиться в «Ройял Бат»?
— Нет, — замялся Лоренс. — Я смотрел цены на сайте, это для нас дороговато.
— Я плачу.
Лоренс мягко, но настойчиво отказался от щедрого предложения Рэмси, и лимузин направился к «Новотелю». Ирину охватило разочарование. Они никогда не останавливалась в высококлассных отелях; много полотенец, махровые халаты, позолоченные краны — должно быть, это здорово. По прибытии на место чувство разочарования стало вдвое сильнее — окрестности за всю историю не видели знаменитых игроков в снукер, как и лимузинов, швейцар даже спросил водителя, не заблудился ли он.
Лоренс зарегистрировал их, и они отправились наверх по лестнице (по тонкому ковровому покрытию с синим с золотом орнаментом), чтобы взглянуть на комнату. Это был один из тех душных номеров с пластиковыми стаканчиками, пакетиками растворимого кофе, пустым мини-баром и окнами в коричневых рамах, которые не открывались. Лоренс оглядел розовато-лиловую комнату, нашел глазами пульт и упавшим голосом произнес:
— Кабельных каналов нет.
— Как и свежесрезанных цветов, шампанского и корзины с фруктами!
— Эй, по-твоему, я должен был принять его предложение?
— Нет, ты все правильно сделал. Рэмси конечно же заплатит за ужин, и этого вполне достаточно.
— Он так швыряет деньгами, я даже не знаю, как это назвать. Каждый должен жить по средствам. И он сгоряча назвал этот отель помойкой. Здесь вполне нормально, верно?
— Все отлично, — кивнула Ирина. — В конце концов, главное, что здесь тепло и сухо. — Она улыбнулась.
— Даже слишком тепло. — Лоренс оглядел стены. — Не пойму, где регулируется температура.
— Да, номер никуда не годный, но ведь это всего на одну ночь.
— Послушай, если ты хочешь остановиться в «Ройял Бат», я могу себе это позволить! Просто скажи!
— Ты хотел сказать, мы можем себе это позволить. Но не будем тратить сотню фунтов на мыло в фирменной упаковке.
Бережливость была обязательным условием составления плана расходов. Бросив последний взгляд на номер, освежитель в котором издавал такой запах, что хотелось немедленно закурить, чтобы заглушить его, Ирина задумалась, какую потраченную сумму можно считать расточительством. Конечно, это всего на одну ночь, но нескольких подобных ночей она бы точно не перенесла.
Дав водителю знак оставаться на месте, Лоренс сам открыл дверцу, поэтому Ирине ничего не оставалось, как сесть рядом с Рэмси. До ресторана она ехала с прижатыми к талии локтями и устремленным вперед взором, со стороны ее можно было принять за приговоренного к смерти, доставляемого на эшафот в лимузине. Каждый раз, когда неуклюжий автомобиль с трудом преодолевал повороты, она касалась плечом тонкой кожи пиджака Рэмси и вздрагивала от электрического разряда — репетиция смертной казни на электрическом стуле.
Рэмси извинился за то, что из-за позднего времени им придется «довольствоваться «Оскаром» — рестораном отеля «Ройял Бат», который, как и все остальные, закрывался после десяти вечера, но менеджер заведения был рад сделать ради него исключение. За последнюю неделю отель заработал неплохие деньги на игроках в снукер, и персонал старался во всем им угождать. Лоренс реагировал сдержанно: «Конечно», вместо ожидаемого: «Ого, приятель!» — видимо, особенное положение Рэмси его раздражало. Как и тот факт, что вокруг них с Ириной никто не суетился бы в отелях высшего класса, чего бы им так хотелось. Когда они подошли к внушительному белому зданию — пять этажей между двумя боковыми башнями, — окруженному красивым ландшафтным садом и сверкающему огнями, как Диснейленд, Ирина едва сдержалась, чтобы не выразить в голос свое отношение к этому великолепию.
Швейцар бросился открывать дверцу лимузина для Рэмси, а он протянул руку Ирине, лихорадочно старавшейся скрыть каким-то образом часть ног короткой юбкой. Швейцар оглядел ее сверху вниз и одобрительно кивнул Рэмси. Лоренс встал с ней рядом и довольно грубо взял за руку.
— Не повезло, — грустно улыбнулся Рэмси юноша-посыльный, когда они вошли в фойе.
— Везение здесь ни при чем, сынок, — ответил тот. — Оно редко имеет значение.
Ресторан, которым им пришлось «довольствоваться», выглядел великолепно, и Рэмси оказался прав, — метрдотель с радостью держал кухню открытой для избранных. Когда Рэмси, извинившись, удалился переодеть мокрую рубашку, Лоренс заметно занервничал, лишившись покровителя.
— Похоже, мы будем единственными клиентами, — резко бросил он. — Лучше бы мы пошли в круглосуточный ресторан или что-то в этом роде.
— Это не Нью-Йорк. В Борнмуте нет таких заведений.
— Надо заказать только основное блюдо и ничего больше, и чек попросить заранее.
— Ты хотел сказать, счет.
— Чек, счет — какая к черту разница. Думаешь, британцы не поймут, что ты имеешь в виду деньги?
— Тихо, успокойся. Ты прекрасно знаешь, что Рэмси не закажет котлеты и стакан воды. Расслабься и отдыхай.
— Это неприлично! Официанты тоже хотят домой!
— Им заплатят за сверхурочную работу. Метрдотель заплатит; Рэмси сунул ему хрустящую бумажку, я только не заметила, какого достоинства была купюра.
— Уверен, огромного. Он так покупает людей.
— Кто бы говорил! Ты сам даешь огромные чаевые.
— Я не плачу людям за то, чтобы они сидели на работе до трех ночи на случай, если мне захочется еще чашечку эспрессо.
— Если мы засидимся здесь до трех ночи, уверяю тебя, мы будем пить не кофе.
— Не важно. Кстати, каждый раз, когда мы ужинаем с Рэмси, ты позволяешь себе слишком много выпить. Держи себя в руках.
— Я еще и глотка не сделала, а ты уже критикуешь меня?
