— Уверен, огромного. Он так покупает людей.
— Кто бы говорил! Ты сам даешь огромные чаевые.
— Я не плачу людям за то, чтобы они сидели на работе до трех ночи на случай, если мне захочется еще чашечку эспрессо.
— Если мы засидимся здесь до трех ночи, уверяю тебя, мы будем пить не кофе.
— Не важно. Кстати, каждый раз, когда мы ужинаем с Рэмси, ты позволяешь себе слишком много выпить. Держи себя в руках.
— Я еще и глотка не сделала, а ты уже критикуешь меня?
— Предупредить никогда не лишнее… Да, и еще у тебя на голове бог знает что.
— Спасибо. Мне казалось, тебе нравится, как я выгляжу.
— Да, разумеется. Ты нормально выглядишь.
— Нормально.
— Хорошо.
— Нормально или хорошо?
— Ладно, хорошо!
— А почему мой вопрос тебя злит?
— Он меня не злит, просто я голоден, а пока Рэмси налюбуется собой и вернется, нам придется уже заказывать завтрак.
— Мне казалось, он тебе симпатичен.
— Я нормально к нему отношусь.
— Опять нормально. Мне казалось, ты от него в восторге.
— Ну и что? Что с тобой сегодня?
— Что с тобой сегодня?
— Ругаетесь? — поинтересовался Рэмси, подходя к столику в идеально отглаженной белой сорочке.
— Нет, — отрезал Лоренс.
— Тогда как это назвать? — не выдержала Ирина.
— Зачем это как-то называть? — приподнял бровь Лоренс.
— Как насчет «помешательство»?
— Притворно-претенциозно.
— И в чем же я притворяюсь? — продолжала Ирина. — Прожив семь лет в Лондоне? Кстати, с каких это пор ты разлюбил подбирать синонимы к слову «глупый»? — Она хотела поддразнить его, но все вышло не так, как планировалось.
— Прошу простить, но я чувствую себя лишним, — подал голос Рэмси. — Может, вы прекратите и сообщите мне, наконец, из-за чего эта словесная потасовка?
— Словесная потасовка — если можно так сказать — возникла из того, из чего обычно возникают такие вещи, — из нечего, — объяснила Ирина. — Бессмысленно, как абстрактный импрессионизм. Никаких ваз и убитых фазанов. Предметы только мешают.
— Ты слишком разговорилась, — заметил Лоренс. — Мы обсуждаем вполне реальные проблемы. Я считаю, что нехорошо заставлять людей работать сверхурочно.
— Я перед ними в долгу не останусь, — ответил Рэмси, просматривая винную карту. — И перед тобой, приятель.
Официант принял заказ сначала у Ирины, она выбрала на закуску блюдо из гребешков, а на горячее окуня со сморчками. Когда Рэмси попросил принести ему то же самое, Лоренс вздрогнул и стал просматривать блюда со шпинатом. Он не собирался жертвовать собой и пренебрегать ужином, но выразил свой протест, отказавшись от закуски и заказав на горячее самое дешевое блюдо, кажется какую-то курицу.
Место Ирины было рядом с ножкой круглого стола, и для большего удобства ей пришлось немного подвинуться в сторону. Однако она совершила ошибку, переместив стул чуть ближе к Рэмси; таким образом она демонстрировала Лоренсу, что он лишний, но решила, что будет не вполне уместно вновь затеять перемещение.
— Отличный выбор, сэр, — произнес официант, когда Рэмси заказал вино, — следовательно, оно было непомерно дорогим.
Когда принесли бутылку, Лоренс накрыл свой бокал рукой и попросил пива. Со стороны это выглядело отвратительно.
Ирина и Рэмси с удовольствием наслаждались гребешками в кремовом соусе с шафраном, Лоренс же, отказавшись попробовать кусочек, принялся так яростно грызть хлебную корку, будто впивался зубами в кожаный пиджак Рэмси.
Ботаник отказался от роли заумного фаната снукера, Ирине ничего не оставалось, как выступить в ней самой. В конце концов, как люди узкой специализации, Рэмси мог бы проявить интерес к таким сферам, как иллюстраторская работа или аналитическая, находящиеся за пределами его знаний, но, вероятно, он боялся задать глупый вопрос. Подобное поведение заставило гостей рискнуть и самим задать глупый вопрос. Поскольку звуки за обеденным столом ограничивались лишь звоном серебра и щелчками зажигалки Рэмси, это было лучше, чем ничего.
— Скажи, снукер ведь очень старая игра? — поинтересовалась Ирина. — Откуда она появилась?
— Снукер появился совсем недавно. Но он возник как вид бильярда, который известен с XVI века. Китай, Италия, Испания и Великобритания оспаривают право на его изобретение.
— Приятно, когда за это право многие борются. — Настоящий вечер подтверждал обратное.
— Снукер произошел от версии бильярда, которую называют блек-пул.
— Кажется, это название одного из прибрежных городов? Его поэтому так назвали?
— Блек-пул? Возможно. Никогда не задумывался над этим.
— Как можно говорить об этом и не задумываться? — вмешался в разговор Лоренс.
— Я же простой парень, — дружелюбно посмотрел на него Рэмси, хотя по его глазам было ясно, что он понял намек Лоренса. — Что же до происхождения, говорят, снукер придумал Невилл Чемберлен.
— Ну, хоть в чем-то у него голова работала, — пробурчал Лоренс.
Рэмси побледнел. Это был намек на все его пропущенные в школе уроки.
— Чемберлен был полковником британской армии и служил в Индии. Парням, видимо, было чертовски скучно. В блек-пуле уже тогда использовали пятнадцать красных шаров и один черный. Чемберлен добавил еще несколько цветных и ввел новые правила. В Утакаманде до сих пор сохранился «Ути-клуб», считающийся колыбелью игры. Мне всегда хотелось туда попасть, и я это сделаю. Там все организовано для бизнеса, строго учтено, кто и когда будет играть, но, думаю, для Рэмси Эктона они сделают исключение.
— Это цель твоего паломничества? — спросил Лоренс. — «Ути-клуб»!
— Можно и так сказать, — кивнул Рэмси, не обращая внимания на тон Лоренса. — В былые времена шары делали из слоновой кости, вырезали из самого центра бивня. Поговаривают, двенадцать тысяч слонов отдали жизнь за торжество снукера. У меня есть один комплект — за его цену можно выкупить короля из плена. Этими шарами сложнее играть, но они соприкасаются с таким звуком, которого не получить с современными.
— Лоренсу бы понравилось.
— Полагаю, слоновая кость тот материал, который может оценить лишь человек искусства.
— Паломничество не моя страсть, — произнес Лоренс. — Так что, Ирина, тебе одной было бы интересно любоваться этим творением.
— Лоренс очень увлечен снукером, — произнесла Ирина.
— Мне кажется, ты тоже им заинтересовалась, голубушка.
— Лишь до определенной степени, — ответила она, макая кусочек хлеба в шафрановый соус.
Рэмси налил им «Шатонюф дю Пап», на мгновение задержав руку над ее тонким запястьем. Лоренс демонстративно взял стакан с пивом и сделал большой глоток. Рэмси прикурил очередную сигарету. Лоренс помахал рукой, разгоняя дым.
— А из чего же сейчас делают шары? — поинтересовалась Ирина. Ее охватило отчаяние, так бывает, когда вам надо поднять тяжелый чемодан, а никто из окружающих не стремится помочь.
— Из пластика. — Рэмси выдохнул дым. — Пластик изобрели благодаря снукеру. Это изменило мир, изменило игру. Хотя, — он щелкнул по солонке из плексигласа, — многие уверены, не в лучшую сторону.
— Невилл Чемберлен изобрел снукер, а снукер помог изобретению пластика. Что ты выдумываешь?
— Я бы сам до этого не додумался, приятель. Это правда. Из-за шаров слоновой кости спорт превращался в слишком дорогой и жестокий, поэтому отчаянно нуждался в усовершенствовании. В те дни им многие интересовались, в том числе и вы, янки, которые вечно изобретают всякую дрянь. Производители спортивной одежды «Фален» предложили десять штук за шар, ради которого не надо будет убивать слонов — согласись, не самый простой способ. Выиграл конкурс парень по имени Джон Уэсли Хайат — изобретатель из Олбани, он придумал делать шары из коллодия — нитрата целлюлозы. Правда, открытие это он сделал случайно.
— Телефон тоже был изобретен случайно, — вмешался Лоренс.
Поскольку имя Александера Грейама Белла не имело отношения к снукеру, Рэмси посмотрел на него с непониманием и продолжил:
— Проблема была лишь в том, что первые пластиковые шары взрывались при столкновении.
Ирина рассмеялась. Лоренс нет.
— Я бы многое отдал за такой набор, — шутливо сказал Рэмси. — Вносит совершенно новый смысл в понятие о безопасной игре.
— Лоренс! Снукер и терроризм имеют много общего.
— Современные шары, — ледяным голосом заявил Лоренс, — делают из прочных полимеров.
— Молодец! — Рэмси поднял бокал (при этом он не выглядел смущенным).
Официанты принялись менять тарелки и подавать горячее, что требовало смены во всем.
— Итак, мистер Заумный фанат! Что нового в политике и вообще?
Ирина мечтала, чтобы Рэмси был более образованным, чтобы, задавая вопрос, он выглядел не хуже Лоренса. Впрочем, она подозревала, что он плохо представляет себе, чем занимаются люди в «мозговых центрах».
