Она шла вперёд, а сердце стучало так сильно, что ей даже было больно. Голоса десантников становились тише. Она уходила от своего счастья все дальше и дальше – но что тут можно было сделать? Не подойдёшь ведь и не скажешь: «Здравствуй, я твоя судьба». Это смешно и нелепо.
Услышав за спиной торопливые шаги, Лида обернулась и лицом к лицу встретилась с незнакомым мужчиной, высоким, немного полноватым, разумеется, в тельняшке и десантном берете.
– Да, я бежал за вами, – встретив её вопросительный взгляд, прямо сказал он. – Просто вы… такая одинокая и грустная. А у нас очень весело. Может быть, с нами и вы развеселитесь? Пойдёмте. Не бойтесь, никто вас не обидит. Мы надёжные ребята. Ну, согласны? Меня, кстати, зовут Сергей.
– Я Лида, – ответила она нерешительно, не зная, как поступить дальше, но Сергей уже по-свойски подхватил её под руку, увлекая за собой и продолжая болтать.
– Нашей компании прибыло. Прошу любить и жаловать. Это Лида.
Если ещё мгновение назад Лиду и тяготили какие-то сомнения, то теперь они улетучились без следа. Люди с такими хорошими, открытыми лицами не могли замышлять ничего плохого. Она идеалистка? Ну и пусть! Но им нельзя было не верить.
– Алексей! – представился голубоглазый улыбчивый блондин с россыпью огненных веснушек на щеках.
– Александр! – насмешливый, но безобидный взгляд, тонкие чёрные усики, аккуратные баки…
– Виталий. – И тут Лидино сердце снова дало сбой. Ведь она вернулась, словно примагниченная тем самым взглядом из-под чёлки цвета спелой пшеницы. Мозаика сложилась. Судьба.
Удивительно, но Лиде было легко и спокойно в компании этих незнакомых мужчин. Она вместе с ними смеялась, понемногу пила сладкое вино, которое купили специально для неё, только сердце каждый раз больно толкалось в груди, когда её глаза случайно встречали взгляд Виталия. Впрочем, он почти не смотрел на неё, увлечённый общением с друзьями. Из их разговора Лида поняла, что почти все они живут в разных городах и эта встреча – чуть ли не первая после их армейской службы.
Потом вдруг откуда-то появилась гитара, и веселье достигло своей наивысшей точки. Её передавали из рук в руки и от души горланили, поодиночке и хором, все, а потом: («Уезжают в родные края дембеля, дембеля, дембеля. И куда не взгляни, в эти майские дни всюду пьяные ходят они»), что-то из современной эстрады и даже частушки, которые, правда, заставили Лиду слегка покраснеть и испытать некоторую неловкость.
– Всё, ребята, – неожиданно взмахом руки прервал шумный гомон Алексей, тот самый, с веснушками. – Виталь, теперь твоя очередь, спой свою любимую.
– О, точно, давай, – с готовностью поддержали остальные, а кто-то тихо добавил:
– Правда, мне от неё в Афгане иной раз выть хотелось.
– А я сейчас, когда её пою, наоборот, вспоминаю Афган, – задумчиво сказал Виталий, осторожно проведя рукой по струнам.
Он произнёс это с сожалением и даже каким-то едва уловимым отчаянием. Впрочем, возможно, Лиде только так показалось, потому что уже через мгновение Виталий улыбался. Поддразнивая друзей, он нарочито медленно наиграл мелодию про веселых гусей, потом «В траве сидел кузнечик», затем что-то энергичное и завораживающе прекрасное в стиле фламенко.
– Слышь, парни, старлею больше не наливать. – Черноглазый Александр, тот, с забавными усиками, демонстративно отставил стакан Виталия в сторону. – Он игнорирует просьбы ближних. Я так чувствую, дальше в репертуаре «Танец маленьких лебедей» и опера «Жизель»?
– Ладно, ладно, – рассмеялся Виталий. – Я понял.
Он коснулся пальцами струн… и вдруг стало очень тихо, словно все эти люди и вправду разом перенеслись туда, в далёкий, неизвестный Лиде Афганистан, памятью о котором они, похоже, по-настоящему дорожили. И музыка, плавные негромкие переборы, казалось, возникла из этой тишины, а потом зазвучала песня:
Я устал без грибного дождя, я смертельно устал
Без цветов полевых, без пьянящего запаха леса
После ливня, когда вся природа чиста, как уста,
Не целованные мимолётно залётным повесой.
Уж давно обжились, просочившись в афганские сны,
Эти тёплые краски дождливой российской весны.
На прощание дождь лил не случайно,
Суету, как пыль, прибила грусть.
Расставание всегда печально.
Я согласен. Ради встречи – пусть[1].
Едва он закончил петь, как крупные тёплые капли медленно, а потом всё быстрее застучали по столу, по дорожкам, по плечам и спинам сидящих.
– Правда, дождь, – растерянно проговорил кто-то. – Старлей, что ты натворил? Прекращай немедленно!
– Нет уж, сами просили, – рассмеялся Виталий.
– Тут рядом, в киоске, музыку крутили. Пойду попрошу сделать погромче, – сорвался с места Алексей. – Будут танцы под дождём.
А дальше всё случилось так быстро, что Лида даже не поняла, как это получилось, что они с Виталием остались вдвоём. Волей-неволей им теперь пришлось смотреть друг на друга… и да, надо было разговаривать.
– Наверное, это странно, но я совсем не умею танцевать, – невпопад ляпнула Лида, впрочем с облегчением решив, что начало разговору положено.
– Ну, под такую музыку танцевать только они могут, – кивнул Виталий в сторону друзей. – Это же не просто рок, а афганский рок. Послушай.
Да, действительно, казалось бы, в обычную рок-музыку вплеталось нечто тревожное. Прислушавшись, Лида поняла, что неизвестные исполнители изменяли слова известных песен и пели о пустых флягах из-под воды, жажде и нестерпимом зное афганской пустыни.
К веселящимся в дожде и музыке десантникам присоединялись ещё и ещё. Один из них, проходя мимо, вдруг остановился, постоял, пошатываясь, и нетвёрдым шагом направился к Лиде.
– Ух, какая краля хорошенькая, – пьяно рыгнув, проговорил он, опёршись о стол. – Дай-ка я тебя поцелую.
– Слушай, парень, – хмуро бросил Виталий, – ты ведь, кажется, шёл куда-то, вот и давай топай дальше.
– Ну нет, – заупрямился тот. – Хоть ты и вэдэвэшник, брат мне по оружию, так сказать, но птичку эту я тебе не уступлю.
Ещё ниже склонившись над Лидой, он обхватил руками её талию, дыша в лицо табаком и перегаром.
– Вот из-за таких о нас потом и говорят всякую дрянь, – сквозь зубы процедил Виталий, резко выехав из-за стола и коротко вскинул руку.
Лида не поняла, что он сделал потом, только пьяный вдруг охнул, нелепо согнулся и, что-то пробормотав, заковылял прочь.
Виталий теперь неожиданно оказался очень близко от Лиды. Она видела его дрогнувшие и тут же сжавшиеся губы, вздымавшуюся от прерывистого дыхания грудь. Да, опустить глаза на коляску Виталия у неё едва хватило мужества. Наблюдая за тем, как Виталий разговаривает с друзьями, смеётся и играет на гитаре, Лида почти забыла о главном. Хотя… нет, главным было другое, не причина, из-за которой этот красивый, сильный и гордый мужчина сидел сейчас в инвалидном кресле, а то, что, глядя на него, действительно легко было об этом забыть.
– Зря вы расстраиваетесь из-за такого пустяка, – неожиданно для себя, улыбнувшись, спокойно сказала Лида. – Этот человек совсем пьяный был. Я вот нисколько на него не обиделась.
Виталий улыбнулся.
– А что вы сделали, что тот человек умчался, будто ошпаренный?
– Да есть одно такое хитрое местечко, куда можно нажать в случае необходимости. Вот здесь, на запястье.
Рука Лиды оказалась в его ладони, горячей и жёсткой.
– Я закурю, можно? – прервав долгое молчание, произнёс Виталий. – Там, на скамейке, зажигалка лежит. Подай, пожалуйста.
Он отпустил Лидину руку, и девушка вдруг подумала, что он нарочно отправил её за зажигалкой. Конечно, они знакомы всего какой-то час, который для него, похоже, ничего не значит, так, ни к чему не обязывающий лёгкий разговор. С какой стати он должен иметь продолжение?
Вынув из пачки сигарету, Виталий так и не закурил.
– Знаешь, – не глядя на Лиду, проговорил он, – мне кажется, тебе не стоит больше оставаться здесь. Скоро стемнеет, а народ, как видишь, веселится по полной программе. Мало ли что. Я попрошу сейчас Серёгу, пусть проводит тебя до метро.
– Не нужно, – вспыхнула Лида. – Я прекрасно дойду сама. Рада была знакомству. До свидания.
Она боялась расплакаться, поэтому не сказала больше ничего и, круто повернувшись, зашагала прочь.
Новый учебный год в колледже стал для Лиды просто спасением. Наконец-то можно было отвлечься от мыслей о Виталии.
Шел уже конец октября, когда однажды её лучшая подруга Зоя, собрав после занятий девчонок, предложила выслушать невероятно важное сообщение.
– Ну, можете считать меня добрым волшебником, – начала она, выдержав, как ей представлялось, интригующую паузу. – С позволения наших педагогов я побывала вчера в соседней воинской части, мило побеседовала с её командиром, договорилась о дружеском сотрудничестве… И, девочки, можете прыгать от счастья – двадцать невероятно симпатичных солдатиков станут гостями у нас на осеннем балу, который состоится, как вы помните, в конце недели. Готовьте наряды и хорошее настроение!
