Маргот вышла замуж первой. Она выбрала молодого образованного военного, родом из Сантьяго[87], и в первые два года супружества жила с ним вполне счастливо. Омрачало их счастье лишь то, что ее супруг, Эрнесто Арансибия, бывший тогда капитаном, не желал иметь детей. Маргот сильно огорчалась, стала подозревать его и кое-что выяснила. Она узнала, что два дяди Эрнесто со стороны матери слабоумные и содержатся в доме для умалишенных. Узнала также, что младший брат Эрнесто, по имени Эдуарде, перенес семи месяцев от роду менингит, возможно сказавшийся впоследствии на его психике. Отсюда она сделала вывод, что Эрнесто не хочет иметь детей из опасения, что они могут родиться неполноценными.
К сожалению, Маргот узнала эти подробности, когда ее сестра Элена уже была помолвлена с Эдуардо Арансибией и до венчания оставалось два месяца. Не зная, как поступить, Маргот спросила совета у матери, с которой всегда была очень близка. Движимая христианской мудростью, мать сказала, что уже поздно делать столь серьезное разоблачение и что не следует вызывать вражду между семьями Эредия и Арансибия. «Не вижу, почему надо помешать Элените, — сказала она, — иметь ту же судьбу, какая выпала Маргот».
Эдуардо в то время тоже был капитаном и был старше своей нареченной на двенадцать лет. Он без труда прошел медицинское освидетельствование в Военном училище, и единственным признаком перенесенного менингита был его неустойчивый, очень вспыльчивый характер, который Элена переносила благодушно. Обоих объединяла пылкая религиозность. Они причащались каждое воскресенье и участвовали в «ангелической милиции», где требовалось весьма строгое соблюдение догматов и всех предписаний Церкви. Маргот опасалась, что ее сестра Элена рано или поздно забеременеет. Это несчастье не замедлило случиться».
КАРТОЧКА 2
«Элена сообщила Эдуардо о своей беременности 10 апреля. Вероятно, под влиянием этой новости у ее супруга в тот же день случились ужасные конвульсии, и мышцы левого глаза на некоторое время остались парализованными. У него диагностировали раздражение твердой мозговой оболочки как следствие перенесенного в детстве менингита.
Хотя Эдуардо от своей болезни оправился довольно скоро, Маргот заметила, что, когда он нервничает, левый глаз у него опять становится неподвижным. И еще Эдуардо стал каким-то отчужденным и молчаливым.
Так мы дошли до конца апреля. У сестры Маргот, которая уже несколько недель страдала приступами рвоты и незначительным недомоганием, произошло сильное кровотечение. Ей рекомендовали полный покой. Мать хотела ухаживать за ней, но Эдуардо воспротивился. Он заявил, что должен принять у себя нескольких офицеров из Службы разведки и разобрать с ними секретные документы, чтобы спрятать их в мансарде. Он казался очень взволнованным, и Элена шестым женским чувством заподозрила неладное. Вопреки своему обычаю Эдуардо в тот вечер не явился к ужину. У Элены усилилось кровотечение, и она безуспешно пыталась позвонить по телефону Маргот и матери, чтобы ее отвезли в больницу. Она не хотела ни минуты оставаться в таком беспомощном состоянии в собственном доме. И как она перепугалась, когда обнаружила, что телефон испорчен. Два или три раза она пыталась подняться, но этому мешала крайняя слабость — она боялась, что случится выкидыш. Наконец между десятью и одиннадцатью часами вечера ей удалось уснуть. Через несколько часов ее разбудили гулкие стуки, доносившиеся из гаража. Она услышала голос мужа и также узнала голос полковника Моори Кёнига. Она несколько раз их позвала и даже начала стучать стулом в пол своей комнаты, но ни один из двоих не обратил на это внимание».
КАРТОЧКА 3
«Потом она услышала, что они приближаются. Они, видимо, несли что-то тяжелое и через каждые два-три шага останавливались. Элена решила выйти. Двигалась она медленно, придерживая живот, чтобы кровь текла не так сильно. Так она добралась до двери. Попробовала ее открыть и с отчаянием, которое нетрудно вообразить, убедилась, что дверь заперта снаружи.
На нее нахлынула страшная слабость. Не зная, что делать, она стала подглядывать в замочную скважину. Сестра Маргот всегда вела себя очень корректно, но тут обстоятельства были чрезвычайные. Она увидела, что муж и полковник Моори Кёниг с большим трудом затаскивают в мансарду ящик, похожий на гроб. Напрасно Элена умоляла дать ей стакан воды. Слабость и жестокая сухость в горле все усиливались. В конце концов она потеряла сознание.
Ни Маргот, ни ее мать не смогли выяснить, сколько часов бедняжка пролежала в обмороке. Около десяти утра им позвонил Эдуардо из военного госпиталя. Элену, мол, положили туда в связи с небольшим обезвоживанием организма и, вопреки опасениям семьи Эредия, она и ее ребенок, слава богу, вне опасности.
Мать, встревоженная состоянием прострации, в котором застала Элену, стала выспрашивать у дочери историю той ужасной ночи. Чем больше подробностей она узнавала, тем сильнее становилось ее возмущение. Однако когда Элена сказала, что больше не хочет жить с Эдуардо, и попросила мать разрешить ей вернуться в родительский дом, мать напомнила ей об обетах, которые она принесла перед алтарем».
КАРТОЧКА 4
«Поведение Эдуардо становилось чем дальше, тем более странным. Он много часов проводил в мансарде, запершись на ключ, а когда видел Элену, даже не спрашивал, как она себя чувствует. Изменилась и она. Из-за терзавшей ее душевной тревоги ей непрестанно хотелось есть сладкое. Она так растолстела, что казалась другим человеком.
В мае Эдуардо вдруг увлекся египтологией. Он нанес в дом кучу трактатов о мумиях Британского музея и начал вставать среди ночи и читать с карандашом в руке фрагменты из «Книги мертвых». Элена заметила, что подчеркнутые им места касались поучений, как кормить и украшать тела, находящиеся уже в другом мире. Особенно странно вел себя Эдуардо в течение полутора недель, когда он читал «Синухе, египтянин», роман Мики Валтари[88], который был в моде два-три года тому назад. В одно воскресное утро, перед тем как идти к мессе, пока муж принимал душ, Элена решилась полистать эту книгу. На одной из страниц Эдуардо красным карандашом написал: «Вот, вот!» А теперь, сеньор следователь, Маргот хочет прочитать несколько строк из этого романа, чтобы вы поняли, в какие бездны безумия погрузился Эдуардо Арансибия».
КАРТОЧКА 5
«Из „Синухе, египтянин“, книга четвертая, „Неферне-фернефер“, глава 4: «Ликование мумификаторов доходило до апогея, когда они получали труп молодой женщины[89] Ее не бросали сразу в бассейн. Ее разыгрывали по жребию и клали в постель выигравшего, чтобы она провела с ним ночь[90] Они оправдывали это тем, что однажды, в правление великого царя, в Дом Мертвых принесли женщину, которая после такого обращения с ней проснулась, и это было чудом[91] Для мумификаторов не было более святого долга, чем попытаться повторить чудо, отдавая тепло своих трепещущих от страха тел женщинам, которых им приносили».
КАРТОЧКА 6
«Обуреваемая стыдом и тревогой, Элена рассказала Маргот о кощунственном чтении, занимавшем мысли ее мужа. Маргот мгновенно догадалась, что ключ к тайне находится в мансарде, и предложила сестре пойти туда вместе, чтобы посмотреть, в чем дело. Элена объяснила ей, что это невозможно: Эдуардо запирает дверь на два замка и ключи есть только у него. Вдобавок он строго-настрого запретил ей туда ходить. „Наверно, у него связь с другой женщиной, — сказала Маргот сестре, не подумав о том, какой смысл могут иметь эти слова. — Наверно, прячет там любовные письма или еще какую-нибудь гадость“. Это предположение вызвало у Элены глубокое огорчение, но также желание поскорей раскрыть тайну. „Помоги мне, Маргот, — сказала она сестре. — У меня в голове возникают странные мысли. Я даже опасаюсь, как бы Эдуардо не оказался Синей Бородой“.
Маргот решила посоветоваться со слесарем из Военного училища и с его помощью сделала слепки обоих замков. Ключи получились большие, тяжелые, со сложным контуром бородок, и мастеру пришлось потратить целую неделю, чтобы как следует подогнать их.
2 или 3 июля сестры были готовы к тому, чтобы проникнуть в мансарду. На исповеди в первое воскресенье этого месяца Элена решила рассказать всю историю своему весьма пожилому духовному наставнику из ордена Франциска Сальского. Священник настоятельно ей посоветовал повиноваться мужу и не стремиться раскрыть столь важную тайну. Из исповедальни Элена вышла, раздираемая сомнениями, и в то же воскресенье попросила совета у матери. Разговор был долгий. Мать согласилась, что необходимо выяснить истину, иначе столь длительное нервное напряжение может повредить беременности Элены. Маргот, поддерживавшая мать, настаивала на том, что сестре не следует одной заходить в мансарду, и снова предложила ее сопровождать. Элена не переставая плакала и повторяла наказ своего исповедника».
