— Подруга ваша никакая не Эллада Вознесенская, а натуральная Фрося Малявкина — безграмотная деревенская дура, приехавшая покорять Москву и добившаяся всего кратчайшим путем, то есть через интим! — объяснил, сверкнув глазками Жерар.
— Ложь! — вскрикнула Вознесенская, — Я талантливая! Я сама все! Не то что эта… — кивнула она злобно на подругу.
— Что-о? Да это я талантливая! А ты бездарность! — огрызнулась Лавандышева, сорвав с лица кожаную маску, под которой ей стало совсем невозможно. Жуткий ее пятачок блестел и трясся от негодования, — Специально меня, сука, водкой опоила, что б я такой же как ты свиньей стала!
Наталья Андреевна увидев жуткую физиономию женщины-кошки ахнула и схватившись за сердце попятилась. Тут и медсестра, не видя белее смысла скрывать свою внешность, сорвала защищавшую ее мерзкий вид повязку.
— Ах ты стерва! — крикнула Вознесенская и прыгнула на подругу, вцепившись той в мокрые, потные волосы, безобразно висящие клоками, как грязное тряпье. Лавандышева пронзительно завизжала и со злостью впилась зубами телезвезде в свинообразный нос, что вызвало у теледивы непроизвольные слезы. Эллада в ответ на это, резко ударила атаковавшую певицу под дых. Звук получился такой, словно кто-то уронил на пол сгнивший арбуз.
— Блядища! — просипела певица и пихнула подругу коленом в живот.
— Мразь! — быстро ответила та и плюнула в правый глаз Лавандышевой.
Обе снова ожесточенно схватились и завертелись на полу пыхтя и исторгая проклятия в адрес друг друга. Крыс Жерар, с отвращением глядя на двух сражающихся дамочек, тихо подошел к Нистратовой. Ростом он был ей по пояс, а длинный розовый хвост его, напоминал пастушью плеть. Драгоценная шпага Жерара проскрежетала по полу и заведующая, с ужасом наблюдающая битву, повернулась к крысу. Тот, взяв ее за руку, прохладной шерстяной лапкой с маленькими нежными пальчиками, увлек за собой к лестнице ведущей наверх, на палубу.
— Пойдемте Наталья Андреевна. Не будем им мешать, — с иронией сказал он.
Когда Метатрон, Гор с раненым майором на руках, осевший под тяжестью Мамедова-Форгезо Елисей и Верочка вышли на крыльцо, их взору предстало нечто невероятное. Ступени отделения, покачиваясь, облизывали набегающие вьюны слабых волн. Вокруг на сколько хватало зрения, простирался безбрежный океан. Синее небо с редкими пушинками облаков сливалось с водой на далеком искрящемся горизонте. Казалось вся Москва, непостижимым образом оказалась погребена под толщей воды, и лишь милицейский участок всплыл на поверхность поплавком, как мифический ковчег.
— Где мы? — ужаснулся Носфературс-Елисей, укладывая бесчувственного еще Мамедова на ступени.
Верочка, панически дернулась обратно, но открыв входную дверь обнаружила не окошко дежурного, которое жгуче захотела увидеть, а все тот же океанский пейзаж. Далекий горизонт даже без намека на сушу, барашки волн и синее небо. Вода была чистой, удивительно прозрачной и просматривалась на несколько метров вглубь. Бирюзового цвета она, постепенно сгущаясь, скрывала от глаз таинственное дно. Совсем рядом, в воде виднелась стая мелких розовых рыбок дрожащих возле поверхности, словно листки осеннего деревца. Вот подул неведомый подводный ветер и рыбки-лепестки сорвавшись, стремительно унеслись куда-то вглубь. Огрызок участка, включающий в себя ступени, крыльцо и стену, торчал из воды как пошлый фрагмент цивилизации, нанизанный на пику фантастической подводной скалы и кроме него, ничего совершенно не было вокруг.
— Как мы сюда попали?! Где мы? — Верочка осторожно прикрыла дверь, опасаясь как бы стена не рухнула, опрокинув за собой крыльцо, а заодно и всю притихшую на нем компанию.
— Не знаю. Возможно в черном море или может, атлантическом океане, а возможно во вселенной чьего-то разума? Архангелу Михаилу доступны многие из миров блокированные стеной сознания. Другой вопрос мог ли он отправить туда нас? — ответил Метатрон.
— А где же Москва? Где все люди? — будто не слушая его, сокрушалась молодая милиционерша.
— Почем мне знать? — удивился Метатрон, — но думаю с Москвой все в относительном порядке. Архангел не тронул бы столицу. Да и наш клиент, думаю, тут не при чем. Ведь не смог бы деструктурировать целый город, свободный человек, правда Гор?
— Кто знает? Башню же смог… Но, думаю, он бы до такого не дошел, и потом, как я понимаю, он хочет улучшить людей, а не уничтожить.
— Наивный. Впрочем, многие из тех, кто хотел вначале привнести в мир прекрасное, в итоге творили великое зло. Взять хотя бы того художниканеудачника…
— Ты прав Метатрон, — согласился Гор, — но все-таки, думаю, это не наш клиент.
Работница органов Лисичкина, не понимая о ком они говорят, снова обратила свое внимание на Загробулько, которого казалось, уже совершенно покинула жизнь. Он лежал на руках горца, обессиленный с проткнутой бандитской заточкой грудью, как-то неестественно откинув назад свою, удивительной формы, голову.
— Он же умирает! — заголосила рыжеволосая милиционерша глядя на бледного, окровавленного майора, — А вы тут развели демагогию! О чем вы говорите? Человек при смерти, а вам хоть бы что! Это все по вашей вине! — обличительно заявила она, с вызовом глядя на Метатрона, и тут из фиалковых глаз ее хлынули слезы. Верочка замолчала, слегка лишь поскуливая и всхлипывая.
Гор положил Загробулько на ступени и вопросительно посмотрел на Метарона. Его карие глаза искрились, отражая колышущуюся водную гладь, и казались такими тоскливыми и пронзительно сострадательными, что Верочка вдруг поняла — этот человек (или не человек вовсе, а кто-то только притворяющийся таковым) поможет несчастному милиционеру и спасет. Спасет от смерти!
— Ладно, — согласился Метатрон, — время его уходит, а мы еще так далеки от стены сознания, поэтому сейчас его, я думаю, можно только заморозить!
— Заморозить? Как? — вскричала испуганно Верочка.
— А так! Как скоропортящийся продукт, — совершенно серьезно ответил Метатрон и вдруг, повернувшись к Загробулько, излил на него синее свечение, прямо из фантастически изменившихся своих глаз. Свечение это подобно туману окутало тело майора, приподняло его, громоздкое и неуклюжее в воздух, и не успела Верочка и глазом моргнуть, как тайный ее возлюбленный превратился в крошечного младенца. Но младенец этот был не живым. Не был настоящим. Перед компанией теперь вместо милицейского майора лежала миниатюрная фигурка, статуэтка, изображающая пухленького малыша, словно выточенного из синего, прозрачного льда.
— Боже! — ахнула милиционерша и осела на ступени растерянная и напуганная.
— Ничего страшного, — успокоил ее Гор, — он просто заморозил его время. Теперь событийная нить его временно прервалась и смерть, по крайней мере сейчас, ему не страшна.
— А почему же он ребенком стал? — Верочка аккуратно поднялась и подошла к майору-младенцу. Присев над крохотным тельцем, свернутым калачиком она протянула руку, желая дотронуться, и тут же обожглась. Было так холодно, словно она жидкого азота коснулась, — Ой! — вскрикнула Лисичкина и отпрянула.
— Лучше этого не делать, — посоветовал Метатрон, — А ребенком он стал, потому что сознание его вернулось в астральный круг небытия. Следовательно, все нажитое вашим любовником, весь опыт, знания ушли вместе с ним. Это лишь саркофаг. Оболочка. Но оболочка уникальная, а потому требующая бережного обращения.
— Вот как? — задумчиво кивнула Верочка, с интересом рассматривая малюсенькое мужское майорово достоинство, которое стало еле заметно, — только он мне не любовник вовсе, — раскраснелась она.
— Ну, это конечно нас не касается…
— Он очнулся! — закричал вдруг истошно Елисей, который все это время наблюдал за Мамедовым, кружа вокруг него, как недоверчивый покупатель возле товара, рекламируемого подозрительным продавцом. Ранивший майора преступник, постанывая, шевелился на ступенях. Он действительно очнулся и теперь силился поднять голову. Наконец ему это удалось. Богдан, открыв сначала правый, а за ним и левый глаз, уставился мутным взором на окруживших его людей.
— Ну'с Форгезо, как ты? — проинтересовался Гор. Вся компания, потеряв внимание к ледяному младенцу Загробулько, повернулась в сторону Мамедова. Тот, придя в себя, приподнялся на ступенях, с ужасом в глазах осматривая окружающий их океан.
— Где это я? Вы куда меня? Волки… — запаниковал он.
— Ты зачем хорошего человека зарезал дурак? — Поинтересовался Метатрон, с некоторым презрением глядя на бывшего альтерфлюарестента Носфературса. Тот в ответ изобразил гримасу человека совершившего подвиг, ставший, как минимум, спасительным для всего человечества. Стало понятно, что и толики раскаяния в нем нет. Лисичкина, видя это, пришла в состояние тихого помешательства. Истерически усмехнувшись, словно недоумевая, как такое ничтожество еще смеет дышать и разговаривать, она двинулась к Мамедову, сжимая и разжимая ритмически пальчики с острыми, ухоженными, словно в крови перемазанными алым лаком коготками.
