Сказано — сделано. Через полчаса куриное яйцо с безупречно выведенной надписью на боку Закир сунул под крупную рыжую наседку в сулеймановском курятнике. А Милан в это время с таким простодушным, невинным видом выспрашивал у вышедшего на улицу горца, что же ожидает на том свете посетителей чрезвычайно размножившихся в последнее время в Городе Ветров публичных домов, что тот, воодушевившись, разразился в ответ целой проповедью.
Милан слушал внимательно, склонив голову на бок, во всём поддакивая, и продолжал оставаться серьёзным даже тогда, когда к ним вышел уже сделавший своё дело и потому довольный как слон приятель.
На следующее утро Закир проснулся рано от диких воплей на улице. Не сразу сообразив, что случилось, он протёр глаза и сел на кровати. До него доносился истошный голос Сулеймана:
— Яйцо!!! Яйцо!!!! Смотрите! Бисмил ляяхи ррахмаани ррахиим!!!!! Это знак Всевышнего!
Поняв, что проделка удалась, Закир подскочил весело, торопливо оделся и, даже не умывшись, выбежал на улицу. Посреди неё в клубах пыли, точно бесноватый, прыгал Сулейман и, дико выкатив глаза, размахивал рукой, сжимавшей куриное яйцо. Вокруг него уже собралась толпа зевак. Он бессвязно пытался им рассказать, как этим утром он нашёл чудесное яйцо с надписью под своей курицей, но у него ничего не выходило: слова застревали в горле, слюна текла по уголкам рта, тараканьи усы вздыбились. Сбежавшиеся на крик люди во все глаза смотрели на яйцо. Кто-то тянул к нему руки, желая потрогать, но Сулейман злобно щерился в ответ:
— Ты — грешник! Ты не достоин прикоснуться к величайшей святыне, посланной Всевышним! Её могут касаться только руки праведника, — кричал он.
Толпа разрасталась. Весть о том, что курица Сулеймана снесла яйцо, на котором написано «Аллах», мигом облетела весь район. Любопытные выскакивали из домов и бежали вслед за Сулейманом. Все толкались, кричали, переспрашивали друг друга.
— У-я-я-я-я!!! В-а-я-я-я!!! — неслось в толпе.
Местное бычьё уже громко орало: «Аллах Акбар!» и вскидывало вверх руки со сжатыми кулаками. Сулейман неистово метался по улице взад-вперёд, стучал в калитки, в окна, тараща глаза и размахивая рукой с зажатым в ней яйцом.
Но вдруг он свернул в проулок и ринулся по нему прямо. Проулок выходил на другую улицу, а та вела уже к большому оживлённому проспекту. Следом за ним бежало человек сорок. Встречавшимся по пути случайным прохожим Сулейман совал под нос яйцо и кричал что-то нечленораздельное, истошное, обильно брызжа слюной в лицо. Одни в испуге отпрыгивали от него как от помешанного, другие, уразумев, в чём дело, тоже кидались с криками следом.
Закир бежал вместе со всеми и отчаянно гримасничал, через силу давя разбирающий его хохот.
А толпа росла как снежный ком, и люди уже с рёвом мчалась по проспекту. Едущие навстречу машины останавливались, и водители тянули шеи наружу.
По пути ополоумевшие люди чуть насмерть не задавили какую-то старуху. Молодая женщина, катившая перед собой коляску с младенцем, лишь в последний момент успела отпрыгнуть в сторону.
— Что, больные все, да? С дурдома сбежали? — ошалело выкрикнула она им вслед.
Рубаха на Сулеймане промокла вся насквозь и плотно облепила тело. Несмотря на раннее утро, летнее солнце жгло уже вовсю. Но он не чувствовал ни жары, ни усталости. Его душа рвалась от восторга, благоговения, преклонения перед святыней. Казалось, сердце готово выпрыгнуть из груди и нестись вперёд по мостовой.
Сулейман не мог больше произнести ни слова — они давно превратились в вопли, визги, хрипы. Ему — ничтожному смертному, песчинке — Всевышний направил своё послание. Сулейману казалось, что душа его давно вырвалась из тщедушного, взмокшего, распаренного тела, что она уже давно там — внутри чудесного, божественного яйца.
Толпа неистовствовала:
— Яйцо! Яйцо!
— Там «Аллах» написано!
— Курица снесла!
— Это Всевышний людям знак посылает.
— Аллах Акбар! Аллах Акбар!
Сулейман добежал до оживлённого перекрёстка, заметался возле него, то выскакивая на проезжую часть, то возвращаясь обратно на тротуар. Машины невольно притормаживали, надрываясь гудками. Затем он повернул вдруг назад и помчался обратно. Толпа ринулась следом.
Глядя на всё это, Закиру сделалось страшно — только сейчас он осознал, во что ввязался.
Что, если кто-нибудь узнает, что на самом деле никакого чудесного яйца не было, что их попросту одурачили? Да эти фанатики разорвут его в клочья!
Он с ужасом представил себя в руках дикой, разъярённой толпы.
И тут же вслух поклялся, что он никому не скажет о своей проделке. Уж на Милана-то можно положится, этот — тёртый калач, не проболтается.
А бесня всё продолжалась. Сулейман, прибежав обратно к своему дому, немного пришёл в себя, и, обретя дар речи, обтерев вспененные губы, принялся сбивчиво рассказывать обступившим его людям о смысле божественного послания. Говорил он долго, путано. Вспоминал, как тайком молился в юности в горах, потому что уже тогда верил не в коммунизм, а в одного лишь Аллаха. Как, перебравшись в город, жил аскетом многие годы, стойко борясь с искушениями. Как, рискуя жизнью, разоблачал и клеймил ваххабитов — прислужников сатаны. И повторял без конца, что данный знак свыше — величайшая награда за его долгую праведную жизнь.
Толпа гудела. Весть о том, что курица Сулеймана снесла чудесное яйцо с надписью, вскоре облетела весь город. Люди приходили и приезжали со всех концов десятками, сотнями. Уже охрипший Сулейман без конца повторял им одно и то же.
Оглохший от шума Закир вернулся домой. Однако, едва переступив порог своей комнаты, принялся скакать по ней — восторженно и дико, со сдавленным злым хохотом.
Да, он всё же не ожидал, что из-за этого яйца поднимется такой переполох! Ох, и отменная получилась у них с Миланом шутка. Страшно, конечно, если фанатики об этом прознают, но зато какой драйв, как бурлит кровь в жилах!
Тем временем, про Сулеймана писали исламские газеты, показывали в религиозных передачах. И сам он преобразился. Из скромного тихого плотника быстро превратился в надменного и важного сноба. Теперь если какой-нибудь сосед приходил к Сулейману и просил показать яйцо, то он сначала брезгливо оглядывал просителя с ног до головы, после чего обыкновенно цедил, прищурив глаза:
— Ты грешник. Ты недостоин того, чтобы лицезреть величайшее из творений Всевышнего.
Наверное, Сулейман грезил себя уже если не муфтием, то хотя бы имамом главной городской мечети.
Однако местные мусульманские богословы отнеслись к «яичному чуду» скептически. Их вообще заметно раздражал весь этот переполох, поднявшийся вокруг никому доселе неизвестного плотника. И потому они предложили ему отдать яйцо в химическую лабораторию, на анализ. Мол, посмотрим, доподлинно ли это чудо?
Сулейман, услышав такое, оскорбился:
— Какой ещё анализ?! Да как можно сомневаться в подлинности послания Аллаха?
Он и слышать об этом ничего не хотел, уверовав истово в свою избранность среди остальных смертных. Теперь, отправляясь на рынок, Сулейман всякий раз брал с собой яйцо, показывал его торговцам и получал товары в полцены. Так он прикупил новый телевизор, музыкальный центр, холодильник, микроволновую печь, множество одежды.
Народ в округе жил тёмный, невежественный, и теперь всерьёз верил, что Сулейман — святой. Про него шла молва по всей Стране гор, при встречах на улице люди с ним здоровались почтительно, благоговейно смотрели вслед.
Как-то летней ночью городские власти, готовясь к какому-то празднику, решили отрепетировать голографическое шоу. Но люди, увидав вдруг в чёрном угольном небе странное переливистое свечение, столбы света, не на шутку перепугались. И бросились к Сулейману.
— Скажи нам, что это за свет? Это уже признаки судного дня? — наперебой вопрошали они.
Тот торопливо надел тюбетейку, задрал голову и озадаченно посмотрел на небо. Там и вправду разбегались во все стороны какие-то странные лучи.
Он пробормотал что-то и, приставив лестницу к стене дома, полез на крышу. Крыша была металлической, почти плоской. Там он встал на колени и принялся усердно молиться. Остальные ждали внизу, беспокойно переминаясь с ноги на ногу и переговариваясь вполголоса.
Когда репетиция, наконец, закончилась, и лучи погасли, Сулейман слез с крыши и важно объявил собравшимся:
— Мне было откровение Аллаха. Я узнал сейчас великие истины.
— Какие? Какие? — зашумели вокруг.
Но лицо Сулеймана сделалось строгим, надменным.
— Вы недостойны их познать, ибо только праведник может получать послания Всевышнего. Но знайте же, что Аллах недоволен. Он посылает своё предупреждение. Люди погрязли в пороках, пьянстве, разврате. Только вера в Аллаха и жизнь по исламу могут спасти вас.
