— Я бы хотел добавить несколько слов, может, они умерят революционный пыл Андрея, — сказал молодой человек в очках. — Россия с ее огромными малозаселенными территориями — страна-банкрот. Это не моя гипотеза, а вывод экономической теории. С таким небольшим населением — а нас сегодня чуть больше ста тридцати двух миллионов — никогда нельзя будет наладить в ней, скажем так, нормальную, по мировым стандартам жизнь. Нас на этой территории должно быть как минимум пятьсот миллионов, а то и больше. Где взять такой колоссальный демографический ресурс? Приглашать в страну иммигрантов. США в ХIХ и ХХ веках приняли около ста миллионов человек и по сей день принимают более двухсот тысяч в год. А мы? Месяцы уходят, пока позволят пригласить хотя бы в гости знакомую девушку, скажем, из Швеции или Кореи. Что необходимо предпринять, чтобы люди у власти поняли наконец: при любой цене на углеводороды, при любых демократических переменах у России единственный исторический финал — банкротство, раздел, переход территорий под управление других стран. Нам не революция нужна, уважаемый Андрей, нам нужен всего лишь один закон: каждый приезжающий в нашу страну получает три гектара земли бесплатно и двадцать пять кубов леса для строительства собственного дома. В десятки раз урезаются полномочия бюрократии и радикально сокращается немереное число чиновников. Все! Абсолютно все! Революционные лозунги и цели исчерпаны. Наступает благодать. В этом случае я остаюсь в России, потому что тогда в нее можно поверить. В нынешнюю страну верить нельзя. Я еду в Китай!
Соня встала, за ней последовали другие. Григорий Семенович опустил бинокль и протер глаза. Он впервые стал свидетелем такой неожиданной дискуссии. В провинциальном Кане ему не встречались люди с подобным складом мыслей. Помешкин пожал плечами: «Любопытно, однако все это меня не колышет». Но все же что-то запало в его опийную голову. Он вновь приблизил к глазам окуляры. Они выхватили мужчину, с трудом надевавшего протез на культю — нога была отрезана выше колена. Затем Помешкин перевел взгляд и набрел на мальчугана, сидящего над школьным заданием. Поднял увеличительные стекла и увидел женщину, хлопочущую на кухне. Опустился на третий этаж — и тут не только заинтересованно прищурился, но даже взялся за бинокль другой рукой. Внимание привлекло нечто необычное. В одной из комнат небольшой квартирки седоватый старец что-то пояснял на двух манекенах, облаченных в стандартную одежду. Один манекен изображал женщину лет сорока, другой — мужчину того же возраста. Человек пять подростков, почтительно внимали старцу. «Что еще за мастеркласс? — заинтересовался Помешкин. — Кто он? Кутюрье местного значения, дающий уроки искусства кроя? Или сомелье, обучающий своих воспитанников изящно подносить блюда и вина? А может, я застал урок бальных танцев на стадии первого па-де-де и па-де-труа?»
Григорий Семенович навел линзы на маэстро и стал считывать с его губ слова.
— Отправляясь на работу, необходимо всякий раз перевоплощаться в новый образ, — вещал старец. — Один день на вас форма железнодорожника и фуражка с козырьком, другой раз вы спортсмен — теннисист или хоккеист. Важно, что они носят в чехле свой спортивный инвентарь. Он ваш помощник, или на нашем жаргоне — фартица. Фартицей может быть также портфель, футляр для скрипки, морская свинка, термос, небольшая клетка с птицами, мольберт, перевязанная рука, иногда даже обычная книга, и уж совсем на крайний случай — газета или журнал. Кто из вас скажет и продемонстрирует, для чего нужна фартица? — спросил он, прищурившись.
— Я! — бросила стройная девушка лет двадцати с ангельским выражением лица.
— Я тоже! — вылез паренек небольшого роста с примятым носом.
— Лиза, давай, объясняй товарищам. А потом ты, Коля! — бросил старик.
— Фартица поможет мне отвлечь лоха. Я выставлю ее перед самым его носом и тогда буду делать с его карманами все, что угодно. Вот так! — Она сняла с себя кофточку, перевесила ее через руку, подошла к манекену и опустила руку вначале во внутренний карман его пиджака, а затем в задний карман брюк.
— Отлично. Теперь проделай все это еще раз. Я включаю электрический ток малой мощности. Если работа будет грубой, ты получишь небольшой щелчок, а в ушах лоха загорятся лампочки. Я кладу лопатник[4] весом в пятьдесят граммов в скулу[5]. Начинай! Девица с ангельским лицом ловко проделала упражнение.
— Хорошо. Отлично. Теперь этот же лопатник кладу в очко[6]. Прекрасно. Умница. Утяжеляем лопатник до ста пятидесяти, а потом до двухсот граммов. Начинаем опять со скулы.
На сей раз ангелочек вскрикнула, а на манекене зажглись лампочки.
— Сколько раз вам говорил: у преуспевающего карманника главное — это хорошо тренированное тело, а особенно кисть, пальцы. Так, взяли камешки, стали прокатывать их по тыльной и наружной стороне кисти. Один камешек — одна кисть. Другой рукой не помогать. У кого камень удержится пятнадцать раз, тот, считай, прошел испытание. Другие продолжают тренировку. Так, так, смелее, быстрее. Генка, ты что, пудовый камень прокатываешь? В нем же не больше тридцати граммов. Почему так медленно? Давай скорость. Ничего, что упал, начинай сначала. Еще Суворов говорил, что тяжело в учении…
— Он кто, Суворов, карманник в законе? — спросила девушка с косичками.
— Давай-давай, трудись, он авторитет, но в другом деле… Теперь переходим к главному упражнению сегодняшнего дня. Представьте себе, в автобус входит лох. Скрученный пресс бабла у него в пистоне[7] ближе, как говорится, к телу. Как забрать эти деньги, если лох каждую минуту их ощупывает? Он сам раскрывает себя, показывает, что бабок там немало. Можно использовать греческий прием. Пощупали бабки, определили размер шмеля[8] Дали маяк[9] партнеру, тот из обычной бумаги приготовил куклу. Надо точно определить, через какой интервал времени лох проверяет, на месте ли лавэ[10]. Определили, скажем, что он касается их каждую минуту. Значит, за этот срок необходимо забрать бабло, а вместо них всунуть куклу[11]. Работенка нелегкая, но после тысячи тренировочных занятий выполнимая. Прежде всего приготовьте куклу и займите правильную позицию. Станьте к пистону спиной и работайте одним средним пальцем. Подпирая шмель снизу, поднимите его так, чтобы он хоть чуть-чуть высунулся из пистона. Когда шмель поднят, разворачивайтесь и становитесь лицом к лоху. В этот момент все должно произойти. Во время разворота вы моментально перекладываете куклу из левой руки в правую, мизинцем правой руки вытаскиваете шмель, а указательным и средним пальцами вкладываете куклу в пистон лоха. Резкое движение насторожит клиента, он тут же захочет нащупать свои бабки. Мигом опустит руку к пистону и успокоится, поскольку убедится, что лавэ на месте. А вы медленно идете на выход или передаете пропуль[12]. Обстановка сама подскажет, как поступить дальше.
Первые пистоны на брюках портные стали шить в Афинах. А первый, кто использовал этот прием и забрал у лоха деньги, был карманник-золоторучка Сетрак из Салоник. Сейчас многие знакомы с этим приемом и классно его используют. Мне рассказывали, что этим летом один ростовский жулик вытащил из пистона двадцать тысяч евро пятисотенными. Учитесь, трудитесь, совершенствуйте мастерство — и будет у вас блестящее будущее: дом, семья, приличный автомобиль, преданные друзья и репутация достойного карманника. А это элита жиганского мира.
Кстати, несколько слов о репутации. Авторитет теряется быстро, завоевывается долго. Самый страшный технологический грех в нашей профессии — это аджо[13]. Если работаешь с партнером и сам вытащил лопатник, должен поделиться с ним до последней копейки. Не дай бог, спер две тысячи рублей, скрутил аджо и партнеру говоришь, что достал только пятьсот или даже тысячу пятьсот. С такими гадюками надо сразу расставаться, а перед тем как выгнать из своей бригады, побить, а то и живот вспороть. А потом сделать так, чтобы во всем воровском мире знали, что, скажем, Василий крутит аджо. В этом случае он становится или крадуном-одиночкой на провинциальных маршрутах, или идет в слесари. А если попадает на кичу, то братвой назначается шнырем[14]. Такой твари нет места в наших кругах. Еще страшнее грех, если ты сдаешь партнера. В этом случае наказания могут быть крайние: мужика трахнут, сделают петухом[15] или поставят на ножи. Об этом поговорим на следующем занятии. Теперь давайте продолжим тренировку.
Помешкин отодвинул от глаз бинокль. «Совершенно чуждый мир. Это лишь кажется, что я живу в одной стране со своими соотечественниками. На самом деле мы существуем на территории одного и того же государства, но в тысячах самых разных миров. Вот сейчас я наблюдал лишь за одним домом, а сколько всего чужого, совсем не моего! Где же искать себя? К кому примкнуть? Или оставаться самим собой, но с новым чудом — маковой головкой? Мое затворничество становится счастливым. Я хочу продлить иллюзии еще одной ложкой кукнара и мгновенно окажусь в необыкновенном мире чистого воображения. Великолепно когда в невзрачном, болезненном, но таком любимом теле таится мощный, одержимый страстями дух. Не знаю, что будет дальше, но пока я весьма благодарен своему соседу за такое замечательное знакомство. В Китае около двух миллиардов жителей. Знают ли они об этом удивительном цветке?»
