Из постояльцев «Аврора-сэндс» в изначальный список входили такие персоны, как канадский посол в Вашингтоне, американский посол в Оттаве, британский консул в Бостоне, некая дама — экс-генерал-губернатор Канады — и ее муж, Арабелла Барри и Колдер Маддокс. Правда, Колдеру поставили условие: он должен непременно явиться в сопровождении своей «очаровательной отвергнутой жены». Так-так, многие кусочки мозаики легли на место, насколько я понимаю. Это объясняло, почему миссис Маддокс вызвали из Бостона и почему за ней послали Кайла. Но с точки зрения Мерси это был самый настоящий скандал.
— От одной мысли, что Маддоксу надлежало предстать перед Уорнерами в сопровождении жены, а не любовницы, меня бросает в истерику! И ты знаешь почему. Люси Грин не желала допустить, чтобы Лили Портер — пресловутая любовница Маддокса! — дефилировала перед Нелли Уорнер. Представь себе, Ванесса, — перед Нелли Уорнер! Ты можешь в это поверить?
Да, могу.
Мерседес затушила сигарету в хрустальной пепельничке и продолжила рассказ.
Вся гриновская шайка-лейка явно полагала, что подготовка идет как по маслу, когда, по выражению Мерседес, разразилась сущая свистопляска. Канадцы en masse[42] не приняли приглашение (в ее устах речь словно бы шла о национальном референдуме), чем несказанно оскорбили Люси Грин, — она и сама как-никак канадка! — и она вычеркнула из списка американского посла в Оттаве, словно несговорчивость канадцев (каким-то образом) полностью на его совести. В моих подсказках Мерседес не нуждалась, она и так знала, что отсутствие энтузиазма у канадцев связано с нашим президентом и конгрессом. Я наслышана об этом от Мег, а Мерси все известно от ее друга Джона Кеннета Гэлбрейта[43]. Но Люси Грин понадобилось изрядное количество мужниных подсказок, прежде чем она признала, что все дело в оттавских политиках левого толка, которым не по нраву политика нашего президента… В результате американский посол в Оттаве был восстановлен в списке потенциальных гостей, однако уступки Люси Грин родному краю на том и кончились.
— До вчерашнего вечера, — сказала Мерседес, — когда, не могу не признать, случилось кое-что необычное. Секретарь Дона Молтби позвонил Гринам по телефону и попросил послать приглашение некоему постояльцу «Аврора-сэндс». Невиллу Форестеду.
— Найджелу, — поправила я, от изумления едва не потеряв дар речи. Теперь я поняла, почему Люси Грин заявилась в «АС» вместе с доктором Чилкоттом. И почему она сидела в обществе Арабеллы Барри. Все это имело касательство к приглашению Найджела.
— Вот как, — заметила Мерси. — Выходит, ты его знаешь.
— Да.
Я объяснила.
Мерседес рассмеялась.
Я сказала, что вообще-то все не так уж и смешно.
— По-моему, он большой хитрован. И при том даже опасный.
— Да? — Мерси тщетно попыталась прищурить глаза. Последняя подтяжка начисто лишила их способности выражать эмоции. — В каком смысле опасный?
— Могу объяснить. Но, с другой стороны, это необязательно. Я жду, когда ты перейдешь к Колдеру Маддоксу.
— Да? — повторила Мерси, будто иных вопросительных слов в ее лексиконе попросту нет. — Интересно.
— Может быть. Посмотрим.
Прежде чем продолжить рассказ, Мерседес ненадолго задумалась. Налила себе еще кофе, закурила новую сигарету. Я наблюдала за нею, твердо решив, что ни слова не пророню, пока не выясню, что ей известно.
Наконец она сказала:
— Что ты имеешь в виду, говоря «я жду, когда ты перейдешь к Колдеру Маддоксу»?
В душе я растерялась. Но постаралась скрыть растерянность. Мерседес вроде как говорит, что не знает о кончине Колдера. На поверку же все оказалось не так. Не вполне так.
142. Теперь — задним числом — мне кажется, Мерси знала, что Колдер умер, однако из ее слов это никак не следовало. Подозреваю, что она отвечала уклончиво, так как не знала точно, сколько известно мне, а потому мы обе играли в кошки-мышки, причем каждая была уверена, что кошка именно она сама.
— Ты сказала, что Колдер Маддокс значился в изначальном списке, — наконец проговорила я.
— Верно. Но, как затем выяснилось, он тяжело заболел.
Я мигнула, ожидая продолжения, и даже кивнула, легонько, сама почти не заметила.
Мерси смотрела в сторону, постукивая пальцами по ручке своей кофейной чашки. Рукав валентиновского халата елозил по остаткам яичницы, но она словно бы не замечала. Халат был прямо-таки военного покроя — серый с синими отворотами, цвета совершенно под стать утру. Вот так, наверно, она представляла себе графиню Манхайм — за завтраком в Вене, сто лет назад. Может статься, пластическая хирургия переносит своих пациентов много дальше в прошлое, чем они рассчитывают.
Мы обе молчали. Тема Колдера Маддокса, похоже, исчерпана. Она не знала того, что известно мне; я не знала того, что известно ей.
Я сунула руку в карман за пилюлями, не за дигиталисом, за другими. Встала, подошла к сервировочному столу, налила себе еще стакан апельсинового сока.
Мерседес критически наблюдала за мной. Она не одобряет пилюли — некоторое время назад объявила в моем присутствии, что, по ее мнению, они отнюдь не решают людских проблем. Повернувшись и увидев ее лицо, я приветственно приподняла стакан с соком и сказала:
— У тебя свои принципы, Мерси, у меня — свои. — И проглотила пилюлю.
Мерси рассмеялась.
Я вернулась за стол.
— А теперь давай к делу. Что тут происходит?
— Я же сказала. Президент.
— Мерси, «Пайн-пойнт-инн» сейчас точь-в-точь как Белый дом. — Я пошла ва-банк — И ты прекрасно это знаешь. Потому что ходишь туда на свидания, устраивать свои делишки! Кроме твоего приятеля Доналда Молтби и моего «дружка» Томаса Бриггса, там находятся Брайан Скелтон и Айра Розберг. — Я подняла руку и, отгибая пальцы, перечислила их посты в правительстве. — ЦРУ, Министерство внутренних дел, здравоохранение, оборона. Неподалеку отсюда, Мерси, меньше чем в пяти сотнях ярдов, второй Белый дом?
— Ты забыла госсекретаря, — сказала Мерседес без всякого выражения.
Я воззрилась на нее.
— Госсекретаря? Так что же происходит? Мы с кем-то воюем?
Мерседес медленно стряхнула пепел с кончика сигареты.
— Ну что ж. Очень хороший вопрос. И интересный.
Она замолчала.
Я ждала. Встала, оперлась на спинку стула.
Она подняла сигарету и посмотрела на нее — черная, с золотым мундштуком, на котором виднелись следы губной помады.
— Вчера вечером я провела два часа в обществе Доналда Молтби. К сожалению, все два часа ушли на то, что нужно ему от меня, а не мне от него. Свою карту я еще разыграю. Но пока что мне страшно, не меньше чем тебе. Я тоже в неведении и тоже встревожена. Кругом эти типы с оружием. Ненормальная ситуация! Ненормальная! В общем-то, никто на свете знать не знает, что президент здесь. Но даже если б все террористы, какие только есть на свете, выследили его местонахождение, реакция была бы совершенно иная. Никто бы не стал привозить сюда госсекретаря, министра обороны, шефа ЦРУ, а потом заполонять гостиницу, наши сады и лес вооруженными агентами — просто прислали бы вертолет и вывезли президента отсюда. — Мерси взглянула на меня. — Как по-твоему?
— Да, ты права, — сказала я и снова села на стул.
— Тогда чем же они занимаются? Что здесь происходит?
— Не знаю.
Она наконец затушила сигарету и, глядя, как последний тонкий дымок вьется из-под пальцев, заговорила ровным, монотонным голосом, как вначале.
— Тут прошел слух, именно слух, не более того. Похоже, все шло своим чередом, по плану, — до пятницы. А президент и Нелли прибыли сюда именно в пятницу. И тогда… в «Аврора-сэндс» что-то случилось. — Она посмотрела на меня.
Я и бровью не повела.
— Да?
— Ну вот. Внезапно тут вдвое ужесточили все меры безопасности. — Мерси попыталась улыбнуться. — Мы решили, что из-за айсберга! Шутили, знаешь ли: Русский айсберг! Замаскированная Куба! — Она испытующе посмотрела на меня.
Я и тут не уступила, только поинтересовалась:
— Какой слух у вас прошел? Что тут говорят насчет происшествия в «Аврора-сэндс»?
Крохотная пауза.
— Говорят, что с Колдером Маддоксом случилось нечто ужасное.
— Да? — Я ждала продолжения.
— Что с ним случилось нечто ужасное и… даже что он умер.
Мы обе пристально смотрели друг на друга.
Я молчала, и тогда Мерседес сказала:
— В тот вечер из Бостона прибыл министр здравоохранения.
— Вот как?
— А на следующий день… я точно не знаю, очень рано утром в субботу начали съезжаться остальные — министр внутренних дел, министр обороны. А потом у меня зазвонил телефон, и на линии был Доналд Молтби.
— Ты не упомянула госсекретаря.
