Он даже придумал многие реплики, которыми будет обмениваться с мистером Гринлифом, живо вообразил его, изумленного и потрясенного, и себя, откровенно взволнованного, но только внешне, а на самом деле спокойного и уверенного, каким он был после убийства Фредди Майлза, ибо его версия происшедшего будет неуязвимой. Такой же, как и версия событий в Сан-Ремо. Его версии безупречны, потому что каждый придуманный ход событий он проигрывал в своем воображении с такой максимальной точностью, что сам начинал верить в его реальность.
На какое-то мгновение даже почудилось, будто он слышит собственные слова: “…Я стоял на ступеньках и звал ее, каждую секунду надеясь, что она вот-вот приплывет или даже что нарочно меня разыгрывает… Я и думать не думал, что она могла пораниться. Еще минуту назад стояла тут, рядом со мной, в таком хорошем настроении”. Он собрался с мыслями. В сознании как бы прокручивалась магнитофонная лента. Он никак не мог остановиться, продолжая переживать эту маленькую драму, якобы разыгравшуюся здесь, у него в гостиной. Видел себя рядом с итальянскими полицейскими и мистером Гринлифом у входных дверей своего дома. Видел себя и слышал свои серьезные доводы. Которым верили.
Но не эти воображаемые диалоги и даже не отчетливые до галлюцинации ощущения совершенных во время убийства действий (он знал, что не совершил их) внушали ему ужас, а воспоминания о том, как он на самом деле стоял рядом с Мардж, с холодной расчетливостью готовясь к преступлению. А также мысль, что он уже дважды совершил убийство. Те два раза были фактами, a не фантазиями. Можно сказать, что он не хотел тех убийств, но все-таки совершил их. Он не собирался стать преступником. Иногда напрочь забывал о своих преступлениях. Но временами, как вот теперь, они не давали покоя. Правда, и сегодня удалось на какое-то время отключиться, когда с наслаждением размышлял о собственных вещах и о том, почему ему так нравится жить в Европе…
Том лег на бок, поджав под себя ноги. Его била дрожь, тело покрылось испариной. Что же это с ним? Что, собственно говоря, произошло? Неужели он и впрямь завтра при встрече с мистером Гринлифом обрушит на него всю эту чушь, что якобы Мардж упала в канал, а он вопил о помощи, а потом и сам бросился в воду, но не смог ее там найти? А вдруг он способен впасть в транс, в присутствии самой Мардж начнет разыгрывать весь этот спектакль и таким образом предстанет законченным маньяком?
Завтра он должен будет предъявить мистеру Гринлифу кольца, принадлежавшие Дикки. Предстоит повторить все, что он уже рассказал Мардж. Пересказать с еще большими подробностями, дабы история выглядела вполне достоверной. Он принялся сочинять. Постепенно его мысли пришли в равновесие. Нарисовал в воображении номер в одном из римских отелей, они с Дикки стоят и беседуют. Дикки снимает с пальцев оба своих кольца и протягивает их Тому со словами: “Только, пожалуйста, никому не говори об этом…”
На следующее утро, в половине девятого, Мардж позвонила мистеру Гринлифу и спросила, в какое время ей с Томом удобно прийти к нему в отель. По ее голосу мистер Грпнлиф понял, что она очень расстроена. Том слышал, как Мардж его же словами пересказала историю с кольцами. Судя по всему, она поверила в нее, по Том не мог догадаться, какое впечатление все это произвело на мистера Гринлифа. Он боялся, что новое известие откроет мистеру Гринлифу глаза и, может статься, их сегодняшняя встреча состоится в присутствии полицейских, которые арестуют Тома. Вероятность такого поворота событий сводила на нет преимущество того, что о кольцах мистер Гринлиф узнал не от Тома, а от Мардж и что ему не пришлось самому сообщить об этом отцу Дикки.
– Что он сказал? – спросил Том, когда она повесила трубку.
Мардж устало опустилась на стул посреди комнаты.
– У мистера Гринлифа точно такое же впечатление. Сам сказал. Считает, все выглядит так, будто Дикки заранее готовился к самоубийству.
Такое впечатление… Но кто знает, ведь до их прихода у него будет время наедине с собой поразмышлять об услышанном от Мардж.
– Когда мы должны быть у него?
– Я сказала, будем не позднее половины десятого. Придем сразу же после кофе. Кофе я уже поставила.
Мардж поднялась и прошла на кухню. Она была уже одета. На ней был тот же самый дорожный костюм, в котором она приехала.
Том рассеянно присел на край дивана и ослабил узел галстука. Он так и проспал всю ночь одетый на этом диване и проснулся всего несколько минут назад, когда Мардж спустилась вниз. И как это он умудрился провести всю ночь в этой промозглой комнате? Ему стало не по себе. Да и Мардж удивилась, застав его здесь. К тому же затекла шея, спина и правое плечо. Он чувствовал себя несчастным. Резко поднявшись, крикнул Мардж:
– Я пойду наверх, мне надо умыться!
Проходя мимо, заглянул в комнату к Мардж и увидел, что свой чемодан она уже упаковала. Он стоял наготове, закрытый, на полу посреди комнаты. Том все еще надеялся, что они с мистером Гринлифом уедут на одном из утренних поездов. Тем более, что мистер Гринлиф собирался встретить в Риме американского детектива.
Том разделся в комнате, соседней с комнатой Мардж, потом пошел в ванную и включил душ. Взглянул на себя в зеркало, решил, что сначала следует побриться, и вернулся в комнату за электрической бритвой, которую он, когда приехала Мардж, почему-то решил унести из ванной. Когда возвращался с бритвой назад, зазвонил телефон. Мардж подняла трубку. Том нагнулся над перилами, внимательно вслушиваясь.
– О да, прекрасно… Не важно, если мы… Да, я скажу ему… Хорошо, мы постараемся поскорее… Том сейчас в ванной… О да, самое позднее через час. До встречи.
Услышав, что она направляется к лестнице, он отпрянул назад, потому что был совершенно голым.
– Том! – пронзительно закричала она. – Американский сыщик приехал! Он только что звонил мистеру Гринлифу из аэропорта и сообщил, что направляется к нему.
– Прекрасно, – откликнулся Том и сердито поспешил в ванную. Выключил душ и включил электробритву. А что, если бы он все еще стоял под душем? Мардж точно так же прокричала бы ему все это, совершенно не заботясь, услышит он ее или пет. Уж поскорее бы убралась, хорошо бы сегодняшним утром. Если только они с мистером Гринлифом не вздумают остаться, чтобы вместе понаблюдать, как сыщик будет его допрашивать. Том понимал, что этот американец прибыл в Венецию специально для встречи с ним. А иначе дождался бы мистера Гринлифа в Риме. Интересно, понимает ли это Мардж? Скорее всего, нет. Ведь для этого нужно слегка пошевелить мозгами.
Том надел костюм и галстук умеренных тонов и спустился вниз, чтобы выпить с Мардж кофе. После обжигающего душа ему стало лучше. Мардж почти все время молчала, только заметила, что история с кольцами представляет все события в совершенно ином свете как для мистера Гринлифа, так и для сыщика, который тоже посчитает, что Дикки покончил с-собой. Том очень рассчитывал именно на это. Все будет зависеть от того, что за тип этот сыщик. И все будет зависеть от первого впечатления, которое произведет на него он, Том.
День снова был серым и промозглым. Сейчас, в девять утра, дождя не было, но он явно недавно кончился и, скорее всего, снова пойдет ближе к обеду. Том и Мардж в гондоле доехали до собора Святого Марка, а потом пошли пешком к “Гритти”. Из холла позвонили мистеру Гринлифу, который сообщил, что мистер Мак-Карон уже прибыл, и пригласил их подняться к нему в помер.
Дверь открыл мистер Гринлиф.
– Доброе утро, – приветствовал он их, по-отцовски сжав руку Мардж.
Том вошел вслед за ней. Сыщик стоял у окна. Это был невысокий плотный мужчина лет тридцати пяти. Лицо одновременно и доброжелательное и настороженное. Первое впечатление Тома – в меру умен, но только в меру.
– Это Алвин Мак-Карон. Мисс Шервуд и мистер Рипли, – представил их друг другу мистер Гринлиф.
Они поздоровались.
Том заметил на кровати новенькую папку, вокруг которой были разложены какие-то бумаги и фотографии. Мистер Мак-Карон внимательно разглядывал Тома.
– Насколько я понял, вы – друг Ричарда? – спросил он.
– Мы оба его друзья, – ответил Том. Пока все рассаживались, разговор прервался. Номер мистера Гринлифа представлял собой большую, солидно обставленную комнату окнами на капал. Том сел в красное кресло без подлокотников, Мак-Карон устроился на кровати, продолжая во время разговора рыться в бумагах. Среди них были фотокопии каких-то документов. Кажется, банковских чеков с подписью Дикки. Были и фотографии самого Дикки.
– Вы принесли с собой кольца? – спросил Мак-Карон, переводя взгляд с Тома на Мардж.
– Да, – торжественно произнесла Мардж, вставая. Она вынула кольца из своей сумочки и передала Мак-Карону.
Мак-Карон положил их к себе на ладонь и протянул мистеру Гринлифу.
– Это его кольца? – спросил он мистера Гринлифа, и тот кивнул, едва взглянув на них. На лице Мардж появилось оскорбленное выражение, как будто она хотела сказать: “Мне эти кольца знакомы так же хорошо, как и мистеру Гринлифу, а может быть, даже и лучше”.
