– Ричард, – сказала она как раз в тот момент, когда я уже почти миновал ее.
Я с подчеркнутым равнодушием посмотрел на нее.
– Как у тебя дела?
– Хорошо, – быстро ответил я. – Хочу вот навестить пациента.
Она улыбнулась:
– Нет, Ричард, я хотела узнать, как у тебя дела?
– Хорошо, – повторил я.
– Я думаю, тебе пришлось тяжелее, чем остальным.
– Ну что ты, конечно, нет.
– Ведь ты нашел Христо…
– Да, это неплохо получилось…
– А теперь ты вынужден взбираться на скалы в одиночку, без… поддержки.
Я беспомощно пожал плечами. Ей ведь не объяснишь, что первые три дня после смерти Стена были для меня замечательными. Тот факт, что Джед имел навыки в оказании первой помощи, означал, что мой товарищ все время будет присматривать за Христо, а последнее, в свою очередь, означало, что я остаюсь в DMZ один.
В определенном смысле, конечно, один.
– Но, может быть, одному не так уж и плохо, Кэсси. Есть время подумать и осмыслить происшедшее. – По опыту предыдущих встреч я знал, что нужно говорить.
Сначала глаза Кэсси расширились, будто мои слова прозвучали для нее неожиданно, но потом по выражению ее лица я понял, что высказался удачно. На нее произвел впечатление ход моих мыслей.
– Это позитивный подход, – с теплотой в голосе ответила она. – Молодец.
Я счел ее ответ достаточным основанием, чтобы сразу же исчезнуть, не показавшись грубым, поэтому извинился и продолжил свой путь.
Я направился к палатке-больнице. Точнее, к палатке шведов, но, учитывая смерть Стена и то, что Карл теперь жил на пляже, я стал называть ее «палаткой-больницей». К моему разочарованию, кроме меня, ее больше никто так не называл. Несмотря на то, что я старался упоминать это название при первой возможности, оно явно не приживалось.
– Что-то ты рано сегодня, – сказал Джед, когда я забрался в палатку. – Ведь еще совсем светло. – В его голосе звучала усталость, и с него градом лил пот. Несмотря на открытый полог, в палатке было настоящее пекло.
– Просто проголодался, да и курить хочется. Все идет по-старому.
– Значит, ничего новенького.
Я взглянул на Христо.
– Он спит. Это хорошо.
– А… да, ничего новенького. – Я лгал. События развивались, но мне не хотелось в это вдаваться. – То же, что и всегда.
– Итак, нам опять повезло. Интересно, сколько еще так будет продолжаться?
– Гм… Кстати, я принес еще травки.
– Еще? Ричард, ты… – Джед покачал головой. – Она скоро у нас из ушей полезет. А ты каждый день приносишь еще и еще.
– Люди сейчас много курят.
– Да тут нужны все хиппи Гоа, чтобы выкурить ее. Кроме того, если ты соберешь слишком много, охранники могут заметить.
Я кивнул. Подобная мысль приходила мне в голову, но в ином преломлении. Я надеялся, что мои регулярные набеги поставят стражей на уши. Так легко удавалось обводить их вокруг пальца, что вы бы поневоле задумались, а зачем они вообще здесь.
– Как дела у Христо? – спросил я, меняя тему разговора. – Есть какие-нибудь изменения?
Джед потер глаза:
– Да. Ему становится все хуже.
– Он бредит?
– Нет, просто он страдает от боли. Когда бодрствует… Большую часть времени он лежит без сознания, и у него очень сильный жар. Трудно сказать что-то определенное без градусника, но я уверен, что со вчерашнего дня температура у него подскочила… По правде говоря… – Джед понизил голос, – я за него очень беспокоюсь.
Я нахмурился. По-моему, с Христе было все в порядке. Увидев его на следующее утро, я даже испытал легкую досаду из-за незначительности ран шведа. Помимо раны на руке, которую я по ошибке принял за рот, у него остался большой синяк на животе в том месте, куда его ударила акула. Травмы оказались настолько легкими, что в тот день он уже ходил по лагерю, пытаясь разыскать Карла. Свалился Христе лишь на следующий день, по нашему мнению, в результате стресса или последствий отравления кальмаром.
– Я хочу сказать, – продолжал Джед, – что синяк должен уменьшаться, так ведь?
– Джед, ты настоящий врач.
– Никакой я не врач.
Я наклонился, чтобы взглянуть на синяк:
– Сейчас он чернее, чем раньше. Не такой багровый. По-моему, он проходит.
– Ты уверен?
– Нет-нет. – Какое-то мгновение я собирался с мыслями. – Я уверен, что он чувствует себя плохо из-за отравления кальмаром. У Джессе тоже все еще схватывает живот.
– Ага.
– И у Багза тоже… к сожалению, – добавил я, подмигнув. Джед не заметил этого или просто проигнорировал. – Ну, я пойду поищу, чем бы немного подкрепиться, и посмотрю, где Франсуаза и остальные.
– О'кей. Сигаретку не оставишь? Приходи попозже. Ко мне никто не приходит, кроме тебя и Грязнули. Думаю, им не хочется смотреть на Христо… Притворяются, наверное, что ничего не случилось.
– Это нелегкое дело, – ответил я, бросая ему пачку. – Стен по-прежнему лежит в спальном мешке за домом. Как раз за стеной от меня; запах даже сквозь стену чувствуется. Джед посмотрел на меня. Он, несомненно, хотел что-то сказать, поэтому я кивнул, как бы ободряя его, но он лишь вздохнул.
– Завтра утром, – произнес он печально. – Сэл сказала, что ей не удалось заставить Карла вернуться в лагерь, поэтому похороны состоятся завтра утром.
Сэл сидела на своем обычном месте у входа в дом, и отправиться на пляж, не встретившись с ней, было невозможно. Разве что обходить вкруговую, через Хайберский проход. Но когда я вылез из палатки-больницы, то, к своему облегчению, увидел, что Сэл куда-то ушла. Наверное, в центр площадки, поговорить с Багзом. Я мог бы, повернув голову, проверить, так ли это, но мне не хотелось смотреть в направлении врага, поэтому я сделал такое допущение. Моя ошибка. Надо было сначала убедиться. Как и в случае с Кэсси, меня засекли, когда я был уверен, что вышел за пределы опасной зоны, – в данном случае, миновал дом и уже собирался ступить на тропинку, ведущую с площадки на пляж.
– Ричард, – окликнул меня жесткий голос.
Сэл стояла, наполовину скрытая росшим у тропинки кустарником. Без сомнения, она пряталась там, подстерегая меня.
– Ты пряталась, – выпалил я правду от удивления.
– Да, Ричард, ты абсолютно прав. – Она выступила вперед, изящно раздвинув пухлой рукой папоротники. – Хотела избавить тебя от необходимости прибегать к какому-нибудь из твоих нехитрых приемов уклонения от наших встреч.
– Уклонения? Я не укло…
– Уклоняешься.
– Да нет же.
– Перестань, Ричард.
Она в третий раз назвала меня по имени, поэтому я понял, что у нее ко мне есть какое-то дело. Я бросил притворяться и теперь лишь слабо ухмылялся.
– Убери с лица эту глупую улыбку, – сказала она. – Знаешь ли ты, сколько хлопот ты мне доставляешь?
– Извини, Сэл.
– Извинение не решит проблемы. Ты просто настоящая головная боль. Какие ты получил инструкции?
– Очень простые, Сэл.
– Очень простые, однако ты уже забыл их.
– Нет, я…
– Ну-ка, повтори их.
– Инструкции?
– Да.
Я приложил некоторые усилия, чтобы не напоминать тоном дерзкого школьника.
– Пока Джед присматривает за Христо, я – ответственный за то, чтобы держать тебя в курсе насчет… – я запнулся, и моя шея похолодела. Я чуть было не назвал имен Зефа и Сэмми.
– Насчет? – переспросила Сэл.
– Наших возможных гостей.
– Совершенно верно. Теперь ты, наверное, сможешь объяснить мне, почему ты считаешь это пустяковое задание таким трудным.
– Сегодня просто не о чем рассказывать. Ничего нового, то же, что и всегда…
– Неправда. – Сэл ткнула в меня пальцем. Я видел, как у нее под мышкой неприятно задвигались жировые складки. – Неправда, неправда, неправда. Если рассказывать не о чем, я хочу знать об этом. Иначе я буду волноваться, а у меня и так достаточно поводов для беспокойства, поэтому незачем усугублять мое положение. Ясно?
– Да.
– Хорошо. – Она опустила палец и вздохнула, чтобы собраться с мыслями. – Не хочется тебя ругать, но я просто не могу сейчас заниматься еще какими-то проблемами. Настроения… настроения в лагере плохие.
– Прорвемся.
– Я знаю, что прорвемся, Ричард, – отрывисто ответила она. – Я не сомневаюсь. Но чтобы быть до конца уверенной, мне хотелось бы, чтобы ты передал всем своим друзьям мое сообщение.
– Конечно.
– Да. Я хочу, чтобы ты сказал им, что последние три дня, по понятным причинам, я мирилась с этим абсурдным расколом в лагере.
Я сделал довольно глупую попытку притвориться невинным:
– С расколом?
– С расколом! Одна половина лагеря не разговаривает с другой! Одни угрожают проткнуть острогами глотку другим!
Я покраснел.
– В курсе ли ты, что завтра утром мы собираемся похоронить Стена? Я хочу, чтобы эти похороны покончили с напряженностью, чтобы эта ужасная трагедия сделала всех добрее. И знай, что то же самое я скажу Багзу. Мне не хочется, чтобы все думали, что я его, как моего друга, особо выделяю. Договорились?
