— Интересно…
— Есть что-то новое? — заинтересовался Гор. Он теперь снова выглядел человеком. Удивительная птичья голова его исчезла, незаметно для остальных. Могло даже показаться, что обратная метаморфоза была не случайной и виновницей ее стала именно крылатая красавица.
— Полковник, Эль Хай и Берг встречались с Михаилом в седьмой точке мира и вели переговоры. Но ни к чему в итоге не пришли. Михаил настаивает на том, что происходящее должно продолжаться и это, по его словам, может открыть глаза на многое, очень важное не только для людей, но и для нас — Высших.
— Да? И что же это. Чего он ждет? Он совсем с ума сошел?
— Михаил предполагает, как мне объяснил отец, что любой свободный человек могущественнее нас — высших, — тихо сказала Анастейд, косясь на Лисичкину, которая заметив неожиданную хорошенькую гостью, быстро приводила себя в порядок, стирая потекшую тушь с раскрасневшихся щек.
— Что за ерунда? — пробормотал Метатрон.
— Это вы про что там, — заинтересовался Мамедов, нетерпеливо дернувшись, — Что значит свободный человек?
— Этому есть некоторые доказательства, которые не принимать в расчет нельзя, — ответила Анастейд, проигнорировав вопрос досрочноосвобожденого уголовника.
— Не нравиться мне все это, — проговорил Гор.
— Я — свободный человек! От звонка до звонка, оттрубил, внатуре! — заявил гордо Богдан, пытаясь обратить на себя внимание. Однако блондинка даже не посмотрела в его сторону.
— Он ведет свою логику, основываясь на факте, что ни один ангел не способен противостоять воле неограниченного стеной сознания. Михаил грубо нарушает правила, идет против всех, но если посудить… — однако Анастейд не закончила. Метатрон властно поднял ладонь, давая этим понять, что еретический разговор окончен.
— Мы не будем сейчас давать волю фантазии и предполагать гипотетические возможности свободного человека. Я понял, чего хочет Михаил. Он уподобляется Дьяволу! Он рушит основы и мы обязаны остановить его! — Метатрон посмотрел в небо, приставив ладонь ко лбу козырьком, — Как ты вошла сюда?
— Через северную границу стены. Там где наиболее нестабильная зона. От туда, кстати, можно попасть и в другие вселенные-зародыши.
— Отлично! Нужно скорее выбираться. Промедление с нашей стороны может обернуться непоправимой катастрофой. Если ты вошла через северную границу, то и выйдем мы там же. Но ведь нам еще нужно найти ячейку нашего кирпича сознания. Мы должны торопиться.
— Вы уже нашли ИниПи? — удивилась блондинка.
— Вот он, — Метатрон указал на Мамедова, который стоял у стены, всем своим видом демонстрируя непринужденность. Он засунул руки в карманы брюк, расстегнул три верхние пуговицы рубашки, из разреза которой теперь торчала кустистая черная растительность, и мимикой своей создавал впечатление, что спустя мгновенье с легкостью, если его конечно попросят, сможет просвистеть седьмую симфонию Шостаковича. Анастейд посмотрела на Мамедова, словно до этого его у двери не было вовсе, и он только что подобно фантому внезапно соткался из теплого морского воздуха.
— Форгезо? — обратилась она к Богдану, так словно поначалу не признала случайно встреченного на улице экс-супруга.
Мамедов, как разбуженный посторонним вмешательством лев, сонно, притворно-нехотя перевел взгляд на Анастейд. Игнорируемый до этого, он не мог скрыть обиды, но мужская гордость сквозила во всем его жалком существе. Мамедов полагал, что сейчас он неотразим.
— Я, крошка, — заявил Богдан, подмигнув, на манер шпиона-сердцееда, из всем известной киноэпопеи.
Однако реакция блондинки стала для Мамедова неожиданностью. Она, прямо таки, обидела и даже поставила в неловкое и унизительное положение экс-Альтерстента. Вместо того, что бы растаять от колдовски пленительных чар, которые с самодовольной уверенностью всем своим существом излучал Мамедов, красавица только неудержимо от души рассмеялась. Смех ее зазвенел у Богдана в ушах издевательским колокольчиком, сразу напомнив ему юную веснушчатую пионерку Светку Орлову, вложившую с головой когда-то в далекой юности, охочего до слив пионера. Он насупился и обиженно устремил взор на колышущуюся водную даль.
— Не обижайся Форгезо, — успокоилась Анастейд, — просто я не предполагала, что в человеческом облике ты будешь выглядеть так.
— Как это так? — нахмурился Богдан.
— Как пижон-уголовник.
— А он такой и есть, — заметил молчавший до этого Нистратов. Девушка повернулась к Елисею и нежно улыбнулась, — Что же ты Носфературс, так о своем альтерэго? Жизнь, выходит, его таким сделала.
— Он человека, между прочим, убил! — парировал Нистратов.
— Это плохо, — опечалилась Анастейд.
— И помогать нам не хочет, — наябедничал Елисей, скосившись на Мамедова. Уголовник же, в ответ, смотрел на него с тихой ненавистью, и мял сухонькие кулачки.
— Как? Но ведь без него вы не сможете вставить в стену кирпич сознания.
Мамедов торжествуя ухмыльнулся.
— Согласиться, куда он денется, — властно изрек Метатрон, — Но теперь нам пора…
— Погодите, — опомнилась Анастейд, — когда я летела к вам, я заметила плывущий с севера корабль. Мне кажется это Архангел Михаил. Наверное, он хочет поговорить с вами.
— Конечно, хочет не просто же так, он заманил нас сюда. Удивительно как ему это вообще удалось?
— Не знаю, но мне думается вам прежде, все же нужно поговорить с ним.
— Как далеко ты его видела?
— Примерно пятнадцать тысяч футов.
Метатрон задумался. В этот момент, Гор вновь приняв птичье обличие, ракетой взметнулся в высь, распахнув черные свои крылья.
— Я вижу его, — прокричал Фалкон свысока, — они будут здесь очень скоро!
Покружив над бетонным осколком суши, Гор опустился на ступени. Верочка, зачарованно смотрела на него. Свежий ветер слегка трепал ее рыжие кудри и от этого она сильно походила на героиню жюльверновского романа. Романтичная и несчастная.
Смотрела на Гора и Анастейд. А ему доставляло удовольствие внимание обеих. И пожалуй даже более привлекала сейчас бога-сокола милиционерша. Но тут божественный сын увидел, что глаза милиционерши полны мольбы и готовы вот-вот пролиться неудержимыми дождями слез.
— Что с вами Вера Степановна? — поинтересовался Гор, скрежещущим птичьим голосом. Его соколиные глаза были пронзительны, но чувств таящихся внутри не передавали. Совершенно нельзя было сказать определенно, что происходит в голове этого странного высшего существа, рожденного небом. Впрочем, и безразличия в них тоже не было.
— Как же Вифа? — еле сдерживаясь от нового приступа слез, произнесла Лисичкина. Она изливала столько мольбы одними лишь глазами, что Фалкону даже стало стыдно за свое минутное увлечение смертной барышней.
— Ах да! Майор же утонул. Как его теперь достать? — он повернулся к Метатрону.
Мамедов в этот момент самодовольно прищурился и, выудив из кармана брюк мятую сигарету, с наслаждением прикурил. Он чувствовал, что одержал двойную победу над своим врагом.
— Если это вселенная разума, то должно быть его оболочка попала в мир грез какого-то человека. Возможно в его подсознание, — ответил Метатрон так, словно размышлял вслух.
— Его нужно достать! — решительно произнесла Лисичкина.
— Это может быть очень сложно. Прежде поговорим с Архангелом, — Ответил Метатрон, — Тем более это он виновен в нашем здесь присутствии. Он замолчал и отвернувшись стал всматриваться в океан. В самую даль. На острове-крыльце повисла тишина, и никто не осмеливался ее нарушать. Спустя какое-то время на горизонте, именно там, куда устремил взгляд величественный Метатрон, появился корабль под парусом. Он быстро приближался к ожидающей его компании, слабо покачиваясь в лазурных волнах.
Уфолог Никромантов Савелий Каримович, спустя три часа после событий произошедших в бункере-полигоне «Плаком» вошел в свою квартиру. Чувствовал себя Савелий отвратительно. В особенности из-за блокнота, в который помощник генерала записал за ним все.
— «Посадят!!!» — отчаянно думал уфолог, бороздя ковер в большой комнате, вспотевшими, прилипшими к ступням носками, с желтыми ромбиками в районе щиколоток, — «Или еще чего по хуже!..» — с ужасом думал он.
После того как пламя в отсеке № 113 стихло, всех ученых и специалистов, видевших страшную казнь преступников, собрали в закрытом помещении бункера, где доходчиво объяснили, чем им грозит разглашение произошедшего. Угроза была более чем реальна. Во время закрытого разъяснения у Никромантова чуть не случился инфаркт, и спасло его только внутреннее решение по приезде домой повеситься. Всех ученых заставили подписать массу бумаг, документально подтверждающих факт того что, разъяснено все доходчиво и вопросов по данному делу никогда ни у кого не возникнет. Никромантов, конечно же, как и все, бумаги подписал и в комфортабельном вагончике секретного метро ведущего в Кремль, беспрепятственно покинул полигон. Он даже решил отложить самоубийство на неопределенный срок, почувствовав себя в относительной безопасности, когда кремлевская охрана, совершенно свободно выпустила его за ворота. Но страх и беспокойство, ненадолго покинув душу, теперь с новой силой терзали его.
