Радист передал сообщение Земли:
— Самолеты врага поражены.
Гросулов откинулся на спинку сиденья, заметил Рогова, устало прошептал:
— Мы же не «тузики», ошиблись, господа империалисты...
Он распорядился поднять корабль выше. Самолет пошел на предельной высоте, едва держась, чтобы не опрокинуться. На экранах появились вспышки. Техиик-локаторщик доложил:
— Наземные цели противника.
По приборам Гросулов определил: ракетные батареи врага. Их надо было уничтожить. Минуту он колебался, с каким зарядом послать ракеты. Посмотрел на Рогова, и тот, словно угадав его мысли, сказал:
— Сожгли леса, поселки разрушили... Сколько людей погибло! А что же мы, товарищ генерал? — Глаза Рогова потускнели, подернулись влажной пленкой, у рта обозначились морщинки, кудряшки волос выпрямились и тоже как-то потускнели. — Что же мы? — громче повторил Рогов уже не своим голосом.
«Ударить термоядерными...» — навязчиво билось в голове Гросулова. Он знал, что это значит. На многие годы в этом районе возникнет мертвая пустыня. И люди, и птицы, и животные, и даже ползучие змеи потом долго-долго будут обходить это место. И кто знает, когда сюда возвратится жизнь. Но такую же мертвую зону враг уже создал в горах, и, если промедлить, если еще упустить две-три минуты, вражеские ракеты могут накрыть еще один район земли родной...
«Петр, ты чего медлишь?» — почудился голос Любаши, она всегда так говорила ему там, на той войне, когда он мешкал с выдачей команд артиллеристам. Перед глазами возник ее образ: большие синие глаза, чуть согнутая спина от долгого сидения за расшифровкой аэроснимков.
На панели вычислительной машины вспыхнули цифры координат наземной цели. Гросулов вздрогнул, будто прикоснулся к раскаленному металлу. Рука его согнулась, и он ткнул большим, чуть припеченным табачным огнем пальцем в квадратную литеру «Т». Пот ручьями покатился по щекам. Он хотел было достать платок, но в это время качнуло самолет, и голос техника-локаторщика заставил его взглянуть на экран целей.
— Конец! — крикнул он, И, схватив Рогова за руку, подтащил к экрану визуального наблюдения. — Смотри, смотри, Алеша! Какую беду они накликали на свою голову. Видишь?..
Три громадных, с огненными прожилками шара тяжело отрывались от земли. Каждый из них был обрамлен желтым сверкающим ореолом. В просветах между плывущими шарами виделись черные участки земли. Огонь испарил реки, поглотил растительность, мир живых существ. Вместо обычной земли теперь зияла черная пустота.
Самолет отвернул в сторону и вскоре оказался далеко от зоны уничтоженных целей. Приборы изучали новые участки. Воздушный корабль вновь изменил маршрут. Теперь он шел значительно левее хребта. Предгорье еще было объято пламенем. Гросулов долго смотреть на него не мог. Он перевел сектор обзора влево, увидел наземные войска. Это были в основном танки и специальные бронированные вездеходы, приспособленные для дезактивации зараженной местности. Гросулов определил их скорость. Вездеходы бешено мчались, широко вытянувшись по фронту. За ними на удалении нескольких километров катились цепочки танков. В воздухе мелькали многочисленные пары истребителей. Они то уходили далеко вперед, то вновь возвращались, делая круги над войсками и нацеливая танковые цепи на безопасные маршруты, а возможно, и на вражеские группировки.
Под самолетом Гросулова прошел воздушный десант — три огромных косяка многотонных машин. И все туда же, в сторону противника. На табло переговорного устройства с главным командным пунктом появились позывные флагмана воздушного десанта. Гросулов нанес их на планшет. Теперь надо усилить наблюдение. Генерал хотел было отдать соответствующее распоряжение, но техник-локаторщик опередил его:
— На экране — цели!
— Вижу! — отозвался Гросулов.
Не было сомнения, что вражеские локаторы обнаружили воздушный десант и теперь навстречу ему мчатся стаи ракет «земля — воздух». Десант едва ли сможет изменить маршрут, слишком мало времени. Но иного выхода нет. Гросулов передал флагману отсчитанные приборами трассы полета ракет противника и время их столкновения. Эти же данные послал и на командный пункт. Теперь от него уже ничего не зависит, теперь он лишь наблюдатель: произойдет катастрофа или нет, успеет ли десант изменить высоту полета, подняться выше или опуститься ниже — освободить пространство для ракетного столкновения. Секундная стрелка приборных часов стучала иаковальным звоном. Стук ее становился все громче, и наконец Гросулову показалось, будто в самолете работают десятки молотобойцев, неистово выхваляясь друг перед другом частотой и силой удара, — тяжелый звон нещадно колотил по перепонкам.
— Рогов! — вскрикнул Гросулов, когда до предполагаемого взрыва осталось секунды две. — Рогов...
— Я, товарищ генерал...
Самолет подбросило. Яркий свет ударил в иллюминаторы.
— Все в порядке, — прозвучал голос командира корабля.
И сразу стало тихо-тихо, как под водой. Молча тащилась секундная стрелка. Молча проползла тень от облаков, бесшумно замелькали на панельке кодовые цифры. Гросулов расшифровал их.
— Десант уцелел, — пошевелил он губами. — Он уже на земле.
Открылась дверь кабины пилота. Командир корабля расстегнул высотный костюм, снял гермошлем. Гросулов, вспомнив его фамилию, сказал:
— Товарищ Михеев...
— Что вы говорите? — переспросил командир.
Гросулов начал его рассматривать: усталые серые глаза, вымокшие темные волосы, курносый нос, короткая крепкая шея, заметил на руке обручальное кольцо.
— Вы женаты? — Теперь он услышал свой голос и, обрадовавшись этому, повторил: — Вы женаты, товарищ Михеев?
— Женат, — сказал командир корабля и недоуменно посмотрел на Рогова. Тот опустил голову, искоса глядя на Гросулова. Потом шепотом произнес:
— Товарищ генерал, у вас голова... побелела. Посмотрите. — Рогов достал из кармана зеркальце.
Но Гросулов не стал смотреться в него, положил на столик, спросил:
— Где мы находимся?
— Штурман, доложите! — приказал Михеев, наклонившись к переговорному устройству.
Маленький, коричневого цвета репродуктор четко выговорил:
— Идем вдоль реки Н.
— Река Н? —Гросулов посмотрел на карту.
Это был район, по которому нанесли удар ракетные установки. Он включил прибор визуального наблюдения и надолго замер у окуляра. Темных шаров уже не было, воздушные потоки унесли их прочь. Теперь видимость была отличной, можно было рассмотреть даже самые маленькие предметы. Но все, что вначале увидел Гросулов, теперь было неподвижно, мертво. Жили лишь многочисленные очаги пожара. Видимо, там не было сплошного леса: огонь то бежал извилистыми ручьями, то казался похожим на ярко-желтые озера. Потом Гросулов заметил боевые позиции войск с траншеями и различными убежищами.
Позиции были разрушены. Он определил: удар ракет здесь пришелся не по центру укрепленного района, а по восточному его краю, как раз там, где проходили первые линии траншей. Тем не менее находящиеся на порядочном удалении от них танки и орудия крупного калибра были разбросаны в разные стороны и теперь представляли собой груды металла. Он вообразил, какая сила взрыва прокатилась здесь, сметая на своем пути все: танки, пушки, тягачи, оторвавшись от земли, летели по воздуху десятки метров. В центре удара зияла огромная воронка. По краям ее бушевал пожар. Противник пытался вывести остатки войск. Группы специальных машин носились по обожженной земле, подбирая оставшихся в живых солдат.
Движение было настолько беспорядочным, что трудно было определить, куда эвакуируются пострадавшие части. Наконец Гросулову удалось разобраться в этом хаосе. Он заметил белые квадратики палаток. Сюда тянулись цепочки санитарных машин, шли в одиночку и группами люди. «Ну что ж, что ж, пеняйте на себя, вы начали первыми», — с болью рассуждал он. И вдруг подумал: «Найдут ли виновника этой катастрофы?» Обычно виновника находят слишком поздно, а иногда и вовсе не находят. И сразу же после окончания войны появляются новые злодеи, новые личности, толкающие мир к очередной пропасти. Страсти накаляются, и слабеет бдительность людская. Выход один — пропалывай поле вовремя, иначе сорняки погубят посевы.
Подошел дозаправщик. Внизу плыли облака, черные, с фиолетовыми прожилками. Он понял, что это дым, и удивился тому, что он так высоко поднялся. Поискал прогалину, чтобы взглянуть на землю. «Окно» попалось большое, и Гросулов сразу увидел знакомый район: он узнал его по реке, пересеченной плотиной. Уцелели только река и плотина. И страшно было видеть эту живую реку с узкой перемычкой среди пустыни, по которой там и сям еще ходили пожары. Они то гасли, то вновь вспыхивали. Он понял, что на земле кто-то борется с огнем: или ветер гасит его, или люди пришли на помощь пострадавшим. Вдруг темная шевелящаяся туча заслонила прогалину. Это была огромная стая птиц. Птицы были живыми, и оттого, что они взмахивают крыльями и летят, он закричал, как ребенок, увидевший диковинку:
