После приема Абу-л-Фарадж вышел и увидел Назука, который сидел в помещении хаджибов. Он вскочил со стула, бросился навстречу, поцеловав в лоб, и стал всячески благодарить за оказанную услугу.
— Вот такова логика наших государственных мужей, — сказал Абу-л-Хасан.
— Будь ты проклята во веки веков, — сказал Ахмад Башир.
— Это вы о ком, — удивился Абу-л-Хасан.
— О своей жене, — пояснил Ахмад Башир.
— Аминь, — отозвался Имран.
— Он отправился домой, — сказал Абу-л-Хасан. — Идите за ним, посмотрите, где он живет, рассмотрите дом как следует. Я иду на службу. Вечером, как стемнеет приходите ко мне домой, и мы все обсудим.
Вернувшись в присутствие, Абу-л-Хасан затребовал из архива агентурные донесения за 296 год. Какая-то догадка брезжила у него в голове. Что-то послепоявилось на ал-Фурата, после событий дворцового переворота. Весь день Абу-л-Хасан провел, просматривая документы, и к вечеру наткнулся на донесение. Агент сообщал: «После восстания Ибн ал-Мутазза я вместе с ал-Фуратом, находясь во дворце халифа, определил основные статьи расхода на жалование войскам и дал распоряжение о выплате. Когда с этим было покончено, вазир сел в свой таййар, и направился к каналу ал-Му'алли. Прибыв туда, он крикнул: „Стой“. Матросы причалили к берегу, и вазир обратился ко мне: „Дай указание казначею Абу Хорасану, чтобы он доставил мне еще семьсот тысяч динаров, которые занесены в книгу, как жалование войскам и должны быть распределены среди них“. Я сказал про себя: „Разве мы не определили все статьи, что означает эта дополнительная надбавка?“ — однако выполнил, что он велел. Он подписал распоряжение, отдал его слуге, сказав при этом: „Не отступай ни на шаг от казны, пока не доставишь деньги в мой дом“. Деньги были доставлены, вручены его казначею и я заметил, что все денежные мешки были скреплены халифской печатью».
«Дело за малым, — сказал себе Абу-л-Хасан, — раздобыть один из этих мешков».
— Дело за малым, — повторил он вечером Ахмад Баширу и Имрану, проникнуть к ал-Фурату в дом и разыскать бамбуковый ящик.
— Это будет сложно сделать, — задумчиво сказал Ахмад Башир. — Два дворца, огромный сад, ограда, полно охраны. Наверное, они дежурят круглосуточно.
— Это так, — подтвердил Абу-л-Хасан.
— Наверное, у вас есть люди среди прислуги его дома?
— Проще будет попасть во дворец днем, — поглядывая на дверь, сказал Имран.
— Как вы попадете во дворец — это ваша забота, — раздраженно ответил Абу-л-Хасан, — я свое обещание выполнил.
От него не укрылся взгляд Имрана, но, увидев озабоченное выражение лица Ахмад Башира, он смягчился.
— Мои люди не будут участвовать в этом деле. Я не могу рисковать. Кто-нибудь проболтается и ал-Фурат сотрет меня в порошок.
Абу-л-Хасан развернул перед ними бумажный свиток.
— Здесь нарисовано расположение комнат дворца ал-Фурата. Первый этаж второй этаж, третий этаж, кухня. Вход в подземелье — здесь, под лестницей, на первом этаже. Казна ал-Фурата должна быть в подземелье. Если вам удастся проникнуть в нее, посмотрите, есть ли там денежные мешки, опечатанные халифской печатью. Если есть, захватите для меня один, но не больше, чтобы это не бросалось в глаза.
— А бамбуковый ящик? — спросил Ахмад Башир.
— Я уверен, что он там, — ответил Абу-л-Хасан.
— Как же мы оттуда выберемся, с ящиком? — удивился Имран.
— Он небольшой, на самом деле это шкатулка, и вам не нужно выносить оттуда ящик, вам нужно вынести его содержимое. Возьмите с собой пустой мешок, бумага — она легкая. Честно говоря, я не представляю, как вы все это проделаете, но если удача будет сопутствовать вам, милости прошу ко мне, я помогу вам выбраться из Багдада, но не приходите днем.
— Ну, мы, наверное, пойдем, — сказал Ахмад Башир, надеясь, что Абу-л-Хасан пригласит их на ужин.
— Да хранит вас Аллах, — напутствовал их хозяин.
Имран настоял на своем. Во дворец ал-Фурата они вошли средь бела дня. Караул у ворот был столь многочисленным, что на двоих, одетых по тогдашней моде придворных ал-Муктадира, обратил внимание лишь один человек. О безмятежность сильных!
— Куда? — спросил гвардеец, стоявший на пути и вынужденный посторониться.
— Письмо ал-Фурату, — бодро сказал Имран, протягивая караульному бумажный свиток.
— Не сюда, — отмахнулся гвардеец, — в канцелярию несите.
Дворец ал-Фурата походил на город. Вокруг сновали слуги, чиновники, полицейские, офицеры, повара, портные. Само здание окружал большой сад с прудом, над которым возвышался летний дворец, где помещались жены, родственники и дети вазира. Зал, в который они попали сначала, оказался залом питья. У стены стоял резервуар с водой. Ахмад Башир сразу направился к нему.
— Плесни-ка мне, — сказал он малому, исполнявшему обязанности кравчего.
Имран, негодуя, последовал за ним. После того, как Ахмад Башир влил в себя третью кружку, кравчий посмотрел на него с уважением.
— Велика твоя жажда, — сказал он.
— Если бы ты, парень только знал, насколько она велика. Где здесь кухня?
— Туда, — показал кравчий.
— А лестница на второй этаж?
— В следующем зале.
На кухню лучше бы они не заглядывали. От плывущего в воздухе запаха жаркого у них сразу свело желудки. Одна стена большого помещения представляла собой сплошной очаг, где на вертелах в ряд крутились полсотни баранов и множество разнообразной дичи. В противоположной стене были печи, в которых выпекался хлеб, а на печах стоявших в середине стояли дымящиеся котлы с супами и кашами.
— Пойдем отсюда, друг, — грустно сказал Ахмад Башир, — я не могу вынести этого зрелища.
У двери под лестницей, зевая, сидел всего всего один человек. Безмятежный страж подземелья, видимо, руководствовался следующими соображениями: даже если кто-то осмелится тайком пробраться в казну, то уж вынести оттуда незаметно мешки с золотом будет очень сложно, учитывая то, что дом полон гвардейцев.
— Эй, приятель, — сказал Ахмад Башир, трогая охранника за плечо, — иди пообедай, там тебя зовут.
Сонливость и равнодушие сторожа как рукой сняло.
— Во-первых, я уже обедал, — сказал он, поднимаясь, — а во-вторых, кто ты такой, чтобы здесь командовать?
— Закрой нас, — шепнул Ахмад Башир Имрану.
— Кто я такой, ты сейчас узнаешь, — пообещал охраннику Ахмад Башир.
Толкая животом, он загнал беднягу под лестницу и после недолгой возни позвал дрожащего от волнения Имрана. Имран последний раз оглядел зал и убедившись, что на их действия никто не обратил внимания, нырнул под лестницу. На двери висел замок, ключ нашелся на поясе сторожа.
— Вы его убили? — поинтересовался Имран, глядя на неподвижного охранника.
— Да нет, стукнул слегка, — ответил Ахмад Башир.
Сторожа связали чалмой Имрана, засунули в рот кляп и, затащив в подземелье, бросили Дверь заперли изнутри. По узкой лестнице спустились вниз и остановились, вокруг была кромешняя темнота.
— Поищи слева, а я справа, — сказал Ахмад Башир, — где-то должен быть факел.
Имран пошарил по стене и наткнулся на древко.
— Есть, — глухо сказал он.
Ахмад Башир извлек кресало, и вскоре пропитанная нефтью тряпка вспыхнула, осветив сочащиеся сыростью стены.
— Куда? — спросил Имран.
— Куда, — повторил Ахмад Башир, — куда… Откуда я знаю, куда?
Коридор раздваивался, уходя в разные стороны.
Они стояли, не решаясь двинуться с места.
— Не очень-то здесь уютно, — заметил Ахмад Башир.
Какое-то воспоминание пробудилось в душе Имрана при этих словах. Коридоры пугали неизвестностью. Темнота и страх бездны прояснили его память.
— Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, — сказал он.
— Кто это такой? — спросил Ахмад Башир.
— Шестой имам.
— Откуда он взялся?
— Не знаю, — неуверенно ответил Имран.
«Начинается», — подумал Ахмад Башир. Вслух сказал:
— Твои шутки, приятель, здесь, в подземелье не очень уместны.
— Я не шучу.
— Послушай, не пугай меня, мне и так не по себе.
— Я разговаривал с Джафаром ас-Садиком, — упрямо повторил Имран.
— Он что и сейчас здесь?
— Нет, сейчас его нет.
— Слава Аллаху. Пошли, хватит болтать.
Ахмад Башир, держа факел в вытянутой руке, двинулся вперед. За ним Имран.
— Влево или вправо пойдем? — спросил Имран.
— Вправо, — ответил Ахмад Башир.
— Почему?
— Левая рука нечистая. Это не должно быть далеко.
Через несколько шагов они действительно наткнулись на массивную дверь.
— Кованная, — сказал Ахмад Башир, постучав по ней костяшками пальцев.
Имран стал ковырять замочную скважину ключом от входной двери, но вскоре бросил это занятие.
— Бесполезно, — сказал он, — на что, интересно, мы рассчитывали?
