— Но вы не понимаете… я… уже…
Стас развел руками.
— Ты слышишь, Аня? Он согласен.
Защека метнулся к выходу из кабинета. Дверь растворилась ему навстречу, и в ней возникли два молчаливых парня в кожаных куртках. Стас едва заметно кивнул им. Парни стали надвигаться на Защеку, а тот, бледнея, отступал к дверям переговорной. Он уже нашарил спиной дверь, — и та легко распахнулась. На пороге ее стояли длинный Игорь и маленький Петя.
Стас, улыбаясь, повернулся к Ане.
— Нам здесь больше делать нечего, — сказал Стас, — поехали ужинать. Этот человек вернет деньги.
Рука его мягко легла на плечи Ани.
* * *
Ресторан, в который повез ее Стас, был, наверное, один из самых дорогих в Москве. Главный зал был устроен, как крипта готического собора, и возле мраморного камина негромко играл орган. Они прошли через общий зал и поднялись наверх, на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты. Охранники, словно верные псы, остались внизу.
Вышколенный официант, уловив странный акцент в русской речи Ани, обратился к ней на английском, и у Ани было впечатление, что он мог бы с такой же легкостью заговорить с ней по-французски или по-японски. Аня смутилась и не знала, что заказать, и Стас сделал заказ за нее.
Официант поклонился и через минуту вернулся с бутылкой красного вина, которую Стас придирчиво проинспектировал. Наконец вино было разлито по высоким бокалам на длинной, как шпилька, ножке. Официант пропал, не столько раздвинув занавесь, сколько как-то растворившись в ней, и Стас чокнулся с Аней, пристально глядя ей в глаза. Его крепкая рука охватила большой бокал целиком, так что кончики его плоских широких пальцев чуть соприкасались друг с другом, и на запястье, там, где белая кожа переходила в черный свитер, матово сверкнули дорогие платиновые часы.
— Ты сегодня объехала половину московских аэропортов.
Аня опустила голову. Она металась по чужим офисам и разговаривала с чужими людьми, потому что не могла оставаться одна. Как только она оставалась одна, ей казалось, что она умерла.
— Это ваши охранники доложили? — спросила Аня.
— Это не мои охранники, а твои. Игорь твоего отца возил три года.
— Вы не могли бы их отозвать?
— Ты это можешь сделать сама. Но тогда найми себе других. СОБР найми. Это можно сделать на официальной основе.
— Зачем мне СОБР?
— Твоего отца убили. Я не знаю почему. А ты вздумала руководить компанией.
— Вы действительно не знаете, почему убили отца?
— Нет.
— И не предполагаете?
Стас улыбнулся. У него была простая белозубая улыбка, так шедшая его белым волосам и спортивной выправке.
— Я никогда не действую на основании предположений, Аня. Когда речь идет об убийстве, я должен знать. А не предполагать.
— У отца был партнер, Кудаков. За что его убили, вы знаете?
Тени от свечей, горевших на столе, метались по матовым стенам и лицу Стаса, и из-за этих теней оно казалось чуть более неправильным, чем вчера. Его темные глаза глядели открыто и спокойно.
— Долги. Частные долги. Он был плохой бизнесмен. Он даже акции «Авиаруси» был вынужден продать, чтобы покрыть долги.
— Он ведь погиб два года назад? А после него Веригин?
— Ну, Веригина-то не убили, — усмехнулся Стас. — Просто человек пропал, и все.
— И вы его не искали?
— Отчего ж. Искали. Отец Кудакова даже заявление написал: прошу разыскать Веригина, который убил моего сына. И менты искали, и мы.
— Не нашли?
— После его пропажи на счетах компании обнаружилась дырка, миллионов так в семь. За семь миллионов можно очень хорошо спрятаться. А компания была на грани банкротства.
Аня помнила, что отец называл другую цифру. Пятнадцать. Пятнадцать, а не семь. Было странно, что Стас и отец называли разные цифры.
— А еще до этого отец пригласил поднимать компанию этого… Никитина?
Стас кивнул.
— Этот Никитин… он мне совсем не понравился. Он гадости про отца говорил. И еще он говорил не очень последовательно. Он сказал, что не крал денег, за которые его объявили в розыск. Но на что же тогда Никитин купил SkyGate? Откуда у него были такие деньги, чтобы создать крупную авиакомпанию?
Стас пожал плечами.
— Не знаю.
— Этот Никитин… очень плохой человек. Он отца не любит, это сразу видно. Я не понимаю, как отец мог продать такому человеку самолеты. Этот человек совершенно наверняка попытался бы его обмануть. А может, даже убить. По-моему, он врет. По-моему, он не выплатил денег за самолеты. И чтобы не платить, убил отца.
Стас помолчал.
— Никитин выплатил деньги за самолеты. Я знаю.
— Точно?
— Да.
— Восемьдесят пять миллионов?
— Да.
— Стас, а вдруг это… Веригин? Ведь он был очень плохой человек, раз наделал такие долги. Вдруг он сбежал, но так как знал, что его ищут, решил разделаться с отцом?
Занавеска, отделявшая кабинет от общего зала, снова раздвинулась, и у стола возник официант в черных штанах и белой рубашке. В руках у него были огромные тарелки. Официант поставил тарелки на особый столик, и там, руководствуясь указаниями Стаса, полил их маслом и щедро посыпал какими-то пряностями из огромных деревянных перечниц со стальными ручками.
Потом бесшумно подал салат и снова пропал. Аня поглядела на тарелку. Из завитых листочков рукколы выглядывали половинки крошечных помидоров и жареные креветки. От салата шел упоительный аромат. Аня внезапно почувствовала, что страшно голодна.
Со того времени, как Игорь угостил ее мороженым, прошло семь часов, а мороженое было водянистым и невкусным.
— Расскажите про отца, — сказала Аня. — Какой он был?
Стас помолчал.
— Бизнесмен. Мой партнер.
— Вы часто бывали вместе?
— Приходилось.
— Наверное… вместе отдыхали… с девушками?
— Я не охотник до девок, — резко сказал Стас.
— А эта девушка… Маша… Она с ним давно?
— Какая Маша?
— Которая вчера была в особняке.
— А, — вспомнил Стас, — не знаю. Недели две, не больше. Они у него дольше двух недель не задерживались.
— Но ведь вы ее знали.
— Ее все знают, — поморщился Стас.
Аня вспомнила, как фамильярно Стас обнимал Машу за плечи.
— Вы с ней тоже спали? — сказала она.
— Это не имеет значения.
Помолчал и добавил:
— Прости, Аня, тебе не кажется, что мы не о том говорим? Мы говорили о компании, так? Девушки — Семена или мои — к этому отношения не имеют. А вот твоя встреча с Зубицким — имеет. Какого хрена ты с ним договаривалась?
— Я не с ним договаривалась. А с…
— Знаю. Там более. Ты договорилась. Эту договоренность нарушать нельзя. Твой отец два года не платил. Это его бизнес был, «Авиарусь», не твой — чего ты полезла платить?
— Потому что бизнес — это когда платят по долгам, а когда не платят — это мошенничество, — сказала Аня. — Я сбила три миллиона до одного. И я заплачу.
Стас молчал. Очень долго.
— Ты не понимаешь. На счетах компании нет денег. Ни трех лимонов, ни одного. Деньги за самолеты ушли в оффшорку. А где эта оффшорка, знал только твой отец. Он даже мне не успел заплатить. Между прочим, твоя компания за эту сделку должна мне двадцать пять миллионов долларов.
Съеденная пища вдруг превратилась в животе Ани в камень. Она осторожно положила вилку и взглянула в глаза Стасу. Они были коричневые и очень безжалостные.
Занавес снова осторожно раздвинулся, и в кабинетике материализовался официант. Тарелки в его руках были накрыты огромными крышками, напоминающими купол обсерватории. Когда официант сдернул сверкающие полушария, под ними в россыпи дикого риса засверкали красные клешни омара.
Когда официант ушел, Стас поднял бокал и снова чокнулся с Аней.
— После похорон ты возвращаешься в Лондон, — сказал Стас. — Я займусь всем остальным.
— Исключено. Я — наследница. Я найду эти деньги, Станислав Андреевич. Я буду управлять этой компанией.
— Ты много знаешь о том, как управлять российскими компаниями?
— Между прочим, я учусь в LSE.
— Это что такое?
— Это Лондонская школа экономики.
Стас молчал. Долго-долго.
— Я бы предпочел, чтобы ты уехала, — сказал Стас. — Но если хочешь… оставайся. Только это не совсем одно и то же, Россия и Лондонская школа экономики. И еще раз: если на тебя кто-то будет давить, скажи, что Стас обещал тебе помощь.
— Вы не бизнесмен, — внезапно сказала Анна.
— Я бизнесмен, — голос у Стас был очень усталый. — Вот, кстати, визитка.
Стас вынул беленький квадратик и приписал сверху мобильный телефон.
Когда Аня вернулась на Рублевку, было уже два часа ночи. Она безумно устала, но все-таки перед тем, как лечь спать, она включила отцовский компьютер и влезла в интернет.
