Тот мужчина и девушки, которых они разглядывали, сидели рядом с большим аквариумом. В аквариуме ползали разнообразные ракообразные и огромные крабы. Вдруг два работника ресторана в белых коротких халатах подошли к этому аквариуму с большими щипцами на палке, схватили одного краба этими щипцами и вытащили его из воды. Краб отчаянно задрыгал всеми лапами. Одна девица радостно взвизгнула. Потом она, видимо, попросила показать ей краба поближе. Сотрудники ресторана поднесли ей несчастное существо, зажатое щипцами, к самому столику. Девицы посмеялись, мужчина выпустил облако сигарного дыма, улыбнулся, и краба унесли. Стёпа заворожённо смотрел в ту сторону.
– Я не понимаю этого, – сказал он грустно. – Этого великолепного краба унесли убивать и ломать на куски. Я помню, мальчишки во дворе синицу из рогатки подбили, так я её выхаживал, выхаживал. Она сдохла, а я чуть с ума не сошёл. А эти девочки вчера ещё в куклы играли. А теперь, видал, как веселятся. А это краб – это не кукла. Это живое существо. Они и над нами так же смеются, наверное, между собой.
– Сёпа! Что с тобой сегодня? Девки как девки. То ты говоришь, что стервы – это твоя стихия, то из-за краба сейчас заплачешь. У меня вот Аня купила карпов в магазине. А они оказались живые. Я так этих карпов хотел. Так нет же! Катька как увидела, что рыбки живые… Устроила истерику. Ну и что? Поехали с ней этих чёртовых карпов на Чистопрудном бульваре в пруд и отпустили. А мне до сих пор обидно. Так хотелось рыбы тогда…
– Вот ты правильный отец! – пафосно сказал Стёпа. – Поэтому твои дочери здесь с такими, как я, деятелями сидеть не будут.
– Да я бы ни за что этих карпов тогда бы не выпустил, – засмеялся Миша. – Я тогда чуть Катьку за её вопли не выпорол. Я хотел тем карпам тогда головы поотрубать, но Аня не дала…
– Так не поотрубал же! – ещё более серьёзно сказал Стёпа. – Вот я занимаюсь животными с той самой синицы. А не подбили бы её тогда мальчишки, глядишь, у меня была бы другая, более высокая и успешная судьба. Но я занимаюсь животными и птичками. И зарабатываю этим деньги. Но я не об этом… Я так часто видел, что люди животных любят больше, чем людей. Раньше я думал, что это хорошо. А теперь уже не знаю. Но тут у моих приятелей на днях сдох попугайчик волнистый. А их внуку три годика. Я им быстренько нашёл очень похожего. Цвет такой же. Ну, очень похожие попугаи. Сам бы спутал. А мальчик узнал и не поверил. Хороший человек, скорее всего, вырастет. А эти девицы радовались, как прекрасного краба потащили убивать… Хотя я думаю, что этот мужик с сигарой к этим девчонкам относится не лучше, чем к крабам. Сломает им жизнь и забудет. Мы такие…
– Сёпа! Дались они тебе! Мы же ещё не выпили вовсе, – улыбался Миша. – Ну что ты сегодня, ей-богу! Надо было тебе со своей подружкой прийти. Был бы ты сейчас весёлый.
– Я просто животных люблю, – насупившись, сказал Стёпа. – А жестокости и бесчувственности не люблю. И давай выпьем за тебя, – сказал Стёпа и налил две рюмки.
– За меня-то почему? – удивился Миша. – Мне эти крабы так, как тебе, не дороги. Я, если что, и сам с удовольствием их ем. И девки мне эти безразличны.
– Давай выпьем за тебя, – перебил его Стёпа, – потому что ты правильный человек. Выпьем за то, что ты хороший отец, за то, что ты хорошо воспитываешь своих дочек. За то, что у тебя прекрасная жена, и за то, что ты её любишь и её не обманываешь, а это видно! Выпьем за то, что ты хорошо делаешь свою работу, за то, что ты свою работу любишь и делаешь её так, как другие не могут. За то, что у тебя много друзей. За то, что ты всегда готов прийти на помощь. За то, что ты так правильно и хорошо живёшь. Если бы не ты, Миша, я бы думал, что уже никто нормально в этом мире не живёт. За тебя!
Стёпа выпил, не закусывая, и сморщился. Миша слушал Стёпин тост и не знал, пить ему за такие слова или не пить. Он сидел и понимал, что ничего того, что так легко перечислял Стёпа, он сам про себя сказать бы не смог. Но начинать спорить со Стёпой он не считал возможным и не хотел. А потом Миша подумал: «Но тех рыб же я, действительно, чёрт бы их побрал, через всю Москву вёз, чтобы дочь успокоить. Вёз? Вёз! Дочь была рада? Рада! Ну и ладно!»
Миша поднял рюмку, кивнул Стёпе и одним глотком выпил налитую Стёпой водку. Он чувствовал, что жизнь проще не становится, но думать о жизни становится проще.
«А сейчас ещё и эта рюмочка упадёт куда надо, и станет ещё проще, – с удовольствием подумал Миша. – Удивительны химические реакции мозга! Так тому и быть!»
Телефон на углу стола снова подал сигнал. Миша взял его. Номер снова был не определён. Миша колебался секунду, но отвечать не стал, а нажал на отбой. Ощущение тревоги и неведомой опасности на миг заставило сердце сжаться.
Потом принесли суп. Стёпа моментально наполнил рюмки, и водка в графине кончилась. Стёпа распорядился, чтобы принесли ещё столько же, и стал неистово перчить свой суп.
– Сейчас, Мишенька, под супчик выпьем, – сообщил Стёпа, – и это у нас начнётся другой этап опьянения.
– Тогда скажу тост я, – решительно заявил Миша.
– Давай!
– Выпьем, Сёпа, за тебя, дружище! – сказал Миша, улыбаясь.
– А я когда произносил предыдущий тост, именно на это и рассчитывал, – улыбаясь, сказал Стёпа.
– Хочу выпить за тебя, дорогой Сёпа, – начал Миша и наклонился над столом, держа рюмку в правой руке, – потому что ты очень лёгкий человек. Ты не врёшь, не изображаешь из себя чёрт знает что. Ты любишь тех, кто с тобой рядом. Ты любишь жизнь и умеешь ею наслаждаться. От общения с тобой появляется аппетит. Ты умеешь жить вкусно! За тебя!
Стёпа слушал, не отвлекаясь. Он улыбался, и глаза его увлажнились и заблестели.
– Спасибо, друг! – сказал он, когда Миша закончил. – Если бы я был таким, как ты сказал, то цены бы мне не было. А так цена мне невысока. Но выпью я с удовольствием.
Они выпили и принялись есть суп. Большего веселья Мише не хотелось. Ему хорошо было так сидеть со Стёпой и ничего больше не хотеть. Но тут Стёпа испортил идиллию.
– Мишенька, а сигаретки у тебя нет? – спросил Стёпа. – Сейчас бы закурить, и счастье будет полным.
– Нет. Сигаретки у меня нет. С утра не закурил, и не тянет. Вот ни капельки не хочется. Хочу этим воспользоваться. Ты, если хочешь, кури, а я не буду.
Миша говорил это, а сам думал о том, что выкурил бы сейчас сигаретку с удовольствием. Но всё же ещё потерпит. Ему хорошо было сидеть со Стёпой. И так не хотелось, чтобы приходили Сергей и Соня, потому что сразу кончится их со Стёпой бессмысленный, но такой сладкий разговор.
***
А Миша уже давно знал про себя, что веселиться и радоваться он не умеет. Точнее, ему удавалось радоваться, но это с ним случалось редко, и ему неведом был некий безотказный и верный рецепт радости.
С самой юности он пытался получить удовольствие и радость от тех мероприятий и затей, которые, собственно, и затевались для веселья. На танцах ещё школьной поры он всегда чувствовал себя напряжённо. На тех танцах нужно было выполнять рад обязательных дел. Надо было вести себя раскованно, нужно было непринуждённо знакомиться с девушками или совсем непринуждённо общаться с уже знакомыми или одноклассницами. Нужно было смело делать что-нибудь запретное, например, как минимум, выпить алкоголя. Было много других способов и правил весёлого поведения. Но у Миши с этим были всегда проблемы.
Он всегда стеснялся своей походки и сомневался, что сможет танцевать с девушкой или без неё некомично. Он опасался опозориться и говорил друзьям, что танцевать не хочет и не любит. Он стеснялся девушек и боялся показаться неумелым, а главное, совершенно неопытным в общении с ними. И ещё, он очень боялся гнева родителей, если явится домой с запахом алкоголя.
Не на танцах, а просто в компаниях он всегда старался привлечь к себе внимание. Если было фортепиано, то он садился за него и наигрывал что-нибудь в надежде, что попросят сыграть и спеть. Он с этой целью выучил много песен. Но просили нечасто, а если и просили, то долго не слушали всё равно. Миша переживал. Он выучил несколько романтических стихов, чтобы в нужный момент произвести впечатление. И из книги «В мире мудрых мыслей» у него было несколько цитат на многие случаи. Но Миша в компаниях чаще всего напряжённо ждал и искал момент, чтобы ввернуть стихотворение или высказывание. Ему было невесело в таких компаниях.
В художественном училище ребята, будущие художники и скульпторы, учились не только мастерству, но и художественному образу жизни. Учиться быть художником и не выпивать было невозможно. Первые же встречи с алкоголем убедили Мишу, что сам по себе алкоголь веселья и радости не несёт. Он знал тех ребят, которым алкоголь обязательно придавал особые силы. Он знал тех, кого алкоголь вёл по жизни самыми непредсказуемыми путями и лабиринтами. Он знал тех, кто выпивал, как будто дышал полной грудью. Но у Миши встреча с алкоголем прошла буднично и скучно. Он опьянению не радовался, а сопротивлялся ему. Пил с друзьями и старался, что называется, держаться. Опьянение не приносило ему лёгкости и блеска мыслей, высказываний и действий. А болел Миша после выпивки сильно.
