Уроки пения были совсем другое дело. Через несколько недель после сообщения о поцелуе в кабинете рисования постепенно стало ясно, что мисс Броди необычно ведет себя до, во время и после уроков пения. В те дни, когда у девочек было пение, она надевала самые новые платья.
Сэнди спросила Монику Дуглас:
— А ты твердо знаешь, что ее поцеловал именно мистер Ллойд? Ты уверена, что это был не мистер Лоутер?
— Это был мистер Ллойд, — ответила Моника. — И потом, это было в кабинете рисования, а не в музыкальной комнате. Чего ради мистер Лоутер пойдет в кабинет рисования?
— Мистер Ллойд и мистер Лоутер похожи, — сказала Сэнди.
— Это был мистер Ллойд, — повторила Моника, постепенно вскипая. — Он обнимал ее одной рукой. Я их видела. Лучше бы я вообще тебе не рассказывала. Мне только Роз верит.
Роз Стэнли действительно верила, но верила лишь потому, что ей было все равно. Ее меньше других членов клана волновали любовные похождения мисс Броди, как и вообще чужая интимная жизнь. Эта черта сохранилась за ней навсегда. Позднее, когда она прославилась сексапильностью, ее потрясающие притягательные свойства объяснялись тем, что секс совсем не интересовал ее, она никогда о нем не думала. Как впоследствии говорила мисс Броди, у Роз был инстинкт.
— Мне только Роз верит, — сказала Моника Дуглас.
Когда в конце пятидесятых годов Моника навестила Сэнди в монастыре, она сказала:
— Я правда видела, как Тедди Ллойд целовался с мисс Броди в кабинете рисования.
— Я знаю, — ответила Сэнди.
Она знала и до того, как мисс Броди сама рассказала ей об этом однажды вскоре после войны, когда они в отеле «Брейд-Хиллз» пили чай с бутербродами, потому что бюджет мисс Броди не позволял устроить чаепитие у нее дома. Мисс Броди сидела в уцелевшей с прежних лет темной ондатровой шубке, никому больше не нужная и познавшая предательство. Она ушла из школы до срока.
— Пора моего расцвета миновала, — вздохнула она.
— Но это был замечательный расцвет, — сказала Сэнди.
Они смотрели в широкие окна на тонкую полоску Брейдберна, вьющуюся по полям, и на дальние холмы, искони такие суровые и голые, что даже во время войны им нечего было терять.
— Как тебе известно, Тедди Ллойд очень любил меня, — сказала мисс Броди, — а я — его. Это была большая любовь. Как-то раз он поцеловал меня в кабинете рисования. Мы так и не стали любовниками, даже когда ты уехала из Эдинбурга и искушение было особенно велико.
Сэнди продолжала смотреть маленькими глазками на холмы.
— Но я отвергла его. Он был женат. Я отвергла большую любовь, пришедшую ко мне в пору расцвета. Нас с ним роднило абсолютно все... артистическая натура...
В свое время она рассчитывала, что ее расцвет продлится до шестидесяти. Но тот послевоенный год оказался последним и всего лишь пятьдесят шестым в жизни мисс Броди. Выглядела она даже старше своих лет, у нее была опухоль. Этот год завершал ее жизнь в нашем мире, что, в несколько другом смысле, можно было сказать и про Сэнди.
Мисс Броди сидела, переживая свое поражение.
— Поздней осенью тысяча девятьсот тридцать первого года... Ты меня слушаешь, Сэнди?
Сэнди отвела взгляд от холмов.
Поздней осенью тысяча девятьсот тридцать первого года мисс Броди не появлялась в школе две недели. Предполагалось, что она нездорова. После уроков клан отправился с цветами навестить ее, но в квартире никого не было. Когда на следующий день девочки начали наводить справки, им сказали, что она уехала за город к подруге и пробудет там, пока не поправится.
На это время класс мисс Броди разделили на несколько групп и втиснули ее учениц в классы других преподавателей. Девочки клана Броди были неразлучны, и всех их отдали худой как скелет учительнице с соответствующей ее телосложению фамилией — звали ее мисс Скелетт, — уроженке Гебридских островов, которая носила юбку до колен, сшитую из чего-то похожего на серое одеяло; юбка эта не выглядела элегантно, даже когда длина до колена была в моде — Роз Стэнли утверждала, что учительница скроила юбку такой куцей из экономии. У мисс Скелетт была очень большая, похожая на череп голова. Маленький холмик груди сдавлен корсажем, шерстяная кофточка — отталкивающего темно-зеленого цвета. На клан Броди ей было совершенно наплевать, а девочки были ошеломлены неожиданным переходом к напряженной учебе и обескуражены ужасной крутостью мисс Скелетт с ее неумолимыми требованиями постоянно соблюдать тишину.
— О боже мой, — как-то раз громко сказала Роз, когда они сели писать сочинение. — Я забыла, как пишется «собственность». Там два «н» или...
— Выучишь наизусть сто строчек из «Мармион» {23}, — налетела на нее мисс Скелетт.
К концу первой недели журнал с плохими отметками, соответственно сказывавшимися при составлении характеристик в конце семестра, вовсю пестрел фамилиями девочек клана Броди.
За исключением тех случаев, когда мисс Скелетт надо было внести очередную жертву в черный список, она не удосуживалась запоминать имена учениц мисс Броди. «Ты, девочка», — обычно говорила она, глядя на одну из них. А сами они в ту неделю были настолько ошарашены происходящим, что даже не заметили отмену урока пения, который должен был состояться в среду.
В четверг их согнали в класс рукоделия сразу после обеда. Двух учительниц рукоделия, мисс Алисон и мисс Эллен Керр, казалось, подавляло присутствие мисс Скелетт, и они тотчас же склонились над швейными машинками, показывая девочкам, как с ними обращаться. Челноки машинок сновали вверх и вниз, что обычно заставляло Сэнди и Дженни хихикать, потому что в то время все, что хоть отдаленно могло навести на эротические мысли, немедленно наводило девочек именно на них. Но отсутствие мисс Броди и присутствие мисс Скелетт ощутимо отвлекало их от сексуальной символики окружающих предметов, а нервозность сестер-рукодельниц лишь способствовала возврату к суровому реализму.
Мисс Скелетт, по всей видимости, ходила в ту же церковь, что и сестры Керр, с которыми она время от времени заговаривала, продолжая вышивать салфетку для подноса.
— Мой братец... — то и дело повторяла она, — мой братец говорит...
Брат мисс Скелетт был приходским священником, чем и объяснялись дополнительные предосторожности, к которым в тот день прибегали мисс Алисон и мисс Эллен и в результате чего большая часть шитья пошла прахом.
— Мой братец каждое утро встает в половине шестого... Мой братец организовал...
Сэнди размышляла о следующей главе «Джен Эйр», чтением которой мисс Броди оживляла уроки рукоделия. К этому времени Сэнди уже разделалась с Аланом Бреком и завела дружбу с мистером Рочестером {24}. В данный момент она сидела с ним в саду.
«Вы боитесь меня, мисс Сэнди».
«Вы говорите загадками, как сфинкс, сэр, но я не боюсь».
«Вы так печальны и спокойны, мисс Сэнди... Как! Вы уже уходите?»
«Пробило девять, сэр».
Фраза, сказанная мисс Скелетт, прервала сцену в саду:
— Мистер Лоутер не приходил в школу на этой неделе.
— Да, я тоже слышала, — откликнулась мисс Алисон.
— Его, кажется, не будет по меньшей мере еще неделю.
— Он заболел?
— Боюсь, что да, — сказала мисс Скелетт.
— Мисс Броди тоже нездорова, — заметила мисс Эллен.
— Да, — кивнула мисс Скелетт. — Она тоже не придет на работу еще неделю.
— А что с ней такое?
— Не могу вам сказать, — ответила мисс Скелетт и сделала еще стежок. Затем она подняла глаза на сестер: — Возможно, мисс Броди страдает тем же недугом, что и мистер Лоутер.
Сэнди представила себе мисс Скелетт в роли экономки из «Джен Эйр», которая, догадываясь обо всем, наблюдает, как она поздно вечером возвращается в дом из сада, где сидела на скамейке с мистером Рочестером.
— А что, если у мисс Броди роман с мистером Лоутером? — сказала Сэнди, обращаясь к Дженни, чтобы хоть как-то развеять окружавшую их бесполую тоску.
— Но целовал-то ее мистер Ллойд. Она должна быть влюблена в мистера Ллойда, иначе она не позволила бы ему поцеловать себя.
— Может, она теперь отыгрывается на мистере Лоутере. Он не женат.
Они фантазировали, бросая вызов мисс Скелетт и ее мерзкому братцу, и сами понимали, что фантазируют... Но, вспомнив, каким тоном мисс Скелетт сказала: «Возможно, мисс Броди страдает тем же недугом, что и мистер Лоутер», Сэнди неожиданно заколебалась, чувствуя, что это предположение не лишено оснований. По этой причине она была более сдержанна, чем Дженни, придумывая детали воображаемого романа. Дженни прошептала:
— Они ложатся в постель. Потом он выключает свет. Потом они касаются друг друга пальцами ног. И тут мисс Броди... мисс Броди...
Ее разобрал смех.
— И тут мисс Броди зевает, — сказала Сэнди, чтобы соблюсти приличия, поскольку теперь она подозревала, что это не просто фантазия.
