Председатель совета директоров между тем продолжал держать паузу. Наконец, указав на ближайшее к себе кресло, заметил:
— А вы, Серпухин, изменились, исхудали…
Такое начало разговора Мокея удивило. Давнего своего страха перед этим человечком он не испытывал: место его заняла звериная настороженность.
— Разве мы раньше встречались?
Не имеет же он в виду, занервничал вдруг Серпухин, что я видел его в своих снах. Но казавшиеся на первый взгляд загадкой слова тут же получили весьма прозаическое разъяснение.
— Однажды! Теперь можно сказать, в вашей прежней жизни, — Нергаль изобразил на своем птичьем лице улыбку, — когда вы могли себе позволить забывать имена представленных вам людей. Нас знакомили на одном из приемов в Кремле, но в то время вы были слишком богаты и заняты собой, чтобы обращать внимание на таких незначительных людей, как я…
Серпухин смутился. Теперь ему казалось, что он и правда помнит их краткий обмен любезностями, как это случается на официальных приемах и многолюдных помпезных вечеринках. Такая встреча представлялась тем более логичной, что объясняла появление человечка в его снах.
— Прошу меня извинить!
— Можете не извиняться, — тонкие губы Нергаля сложились в подобие улыбки, — по-человечески это очень понятно…
А с другой стороны, рассуждал Серпухин, такое начало разговора могло быть элементарной уловкой. Он и сам пользовался ею на переговорах, ставя партнера в неудобное положение, заставляя его чувствовать некую вину и оправдываться.
— Полагаю, Шепетуха вам кое-что обо мне рассказал, — заметил Нергаль, продолжая холодно Мокея рассматривать, — поэтому не будем тратить время на пустые формальности. Мои эксперты из Фонда спасения России изучили представленный вами проект и нашли его достаточно перспективным. Поскольку речь идет о больших деньгах, значительная часть которых уже вложена в ваше с Шепетухой начинание, я решил поближе познакомиться с его ключевой фигурой, то есть с вами…
Вслушиваясь в слова председателя совета директоров, Серпухин неожиданно почувствовал, что все это уже когда-то с ним происходило, и не раз, но говорили они с Нергалем о другом. Перед мысленным взором Мокея промелькнули виды скалистых гор с суровыми башнями средневекового замка, их сменил пейзаж центра Лондона, отчего вдруг остро и болезненно защемило сердце. Боль, правда, тут же прошла, но осталось ощущение свинцовой усталости, как если бы он жил на Земле много сотен лет.
Не спуская с Серпухина глаз, Нергаль вытащил из кармана сигареты, и сейчас же, словно зная, что он собирается закурить, в комнату на цыпочках вбежал Шепетуха. Чиркнув зажигалкой и непрерывно кланяясь, он поставил на журнальный столик пепельницу и тут же беззвучно удалился.
— Мое внимание в первую очередь привлекла социальная направленность проекта, — продолжал Нергаль, выпуская изо рта тоненькую струйку дыма. — Прошло то время, когда проходимцы всех мастей зарабатывали на страхах и неуверенности пришибленных депрессией россиян. Пора поднять страну с колен, пока ползать на карачках окончательно не вошло у нее в привычку. Иностранные проповедники и их доморощенные адепты пытаются привнести на отечественную почву суррогат замешенной на суевериях веры, насадить по-американски квадратные представления о человеке как о существе примитивном и легко программируемом — мы этого не допустим! С вашей помощью предстоит монополизировать средства манипулирования массовым сознанием и вытеснить идеологических диверсантов с рынка мистицизма и эзотерики. В течение короткого времени мы внедрим в умы россиян набор национальных ценностей и тем самым создадим нового «радужного» человека, который станет основой стабильности и преемственности власти в стране…
Дверь кабинета приоткрылась, и в образовавшуюся щель сунулась на мгновение ушастая голова профессора. Казалось, своим появлением Шепетуха пытался Нергалю о чем-то напомнить.
Тот скривил губы в подобии улыбки:
— Кстати о стратегических задачах проекта: отдельные личности и политические силы, которые я представляю, высоко оценили ваше стремление нести в массы накопленную человечеством мудрость и ее гуманные принципы. Это особенно важно в наше непростое время утраты обществом моральных ориентиров, когда высокие идеалы меркнут в клубах пыли от погони за золотым тельцом, когда дельцы всех мастей курят фимиам мамоне. В то же время, имея в виду высокое, не следует забывать и о технических приемах реализации проекта, от которых во многом зависит его успех. Славянская духовность — это прекрасно, но не стоит пренебрегать и достижениями западной техники промывки мозгов. Одновременно с вашими публичными выступлениями будет вестись агрессивная издательская политика, включающая публикацию трудов Радужного движения и выход в свет целого ряда журналов, ориентированных на интересы различных социальных групп и возрастов. Есть принципиальная договоренность с телевизионными каналами и крупнейшими радиовещателями, создана группа профессионалов для организации пиара в Интернете. — Нергаль выпрямился в кресле и потушил сигарету. — Что ж до самого Учения радужного счастья, с которым вам придется подробно ознакомиться, то оно получилось простым и доходчивым, так что работы мысли от ваших последователей и обожателей не потребуется. Да, да, я не оговорился — именно обожателей, потому что толпа нуждается в идолах и боготворит кумиров. Ну а по прошествии небольшого времени я планирую начать разворачивать по всей стране сеть Школ радужного счастья и Центров радужного общения, которая окончательно сформирует мощный пласт легкоуправляемых… Впрочем, об этом говорить еще рано!
Нергаль поднялся на ноги и, приблизившись к вскочившему из кресла Серпухину, потрепал его, как и Шепетуха, по плечу:
— У вас, Мокей, фантастическое по своим возможностям будущее, и вы его, я уверен, заслуживаете!
Давно хлопнула внизу дверца лимузина, и на сиденье рядом с шофером опустился огромный черный телохранитель, а Серпухин все стоял у окна и смотрел на то место у колонн особняка, с которого стартовал кортеж Нергаля. Им вдруг овладело состояние тупого безразличия, какое нападает на человека, когда судьба его предрешена, и нет возможности хоть что-то в ней изменить. Ничего трагического вроде бы не произошло, и, более того, впереди его ждала всенародная, а то и всемирная слава, но в душе Мокея поселилась печаль и, похоже, надолго свила там гнездо. Сунувшийся было в комнату Шепетуха не стал его тревожить, понял, видно, что человеку порой нужно побыть одному.
Однако долго Семен Аркадьевич выдержать не смог и очень скоро уже сидел в том же самом кресле, что и Нергаль. Явно ему подражая, говорил размеренно и весомо. После визита председателя совета директоров отношение его к Серпухину претерпело изменения, он весь, с головы до пят, проникся к Мокею дружескими чувствами.
— Понравился ты хозяину, Мока, пришелся по душе! Что ни говори, а мы с тобой молодцы, умело провернули дельце. Легенду твою я приготовил, хочешь послушать?..
— Оставь меня, Семен, мне грустно, — отмахнулся от него Серпухин. Все так же сгорбившись, он продолжал стоять у окна.
— Что значит «грустно»? — удивился Шепетуха. — Ты слова-то выбирай! Человеку не может быть грустно, если его хвалит начальство. А легенда такая: способности общаться с высшими силами у тебя открылись в семнадцать лет после прямого попадания шаровой молнии. Врачи были уверены, что не выживешь, но здоровье не только вернулось, но и принесло с собой необыкновенные возможности. Будучи уже взрослым, ты в поисках Шамбалы три года бродил по Тибету. Нашел ее или нет — остается тайной, но вернулся в обычную жизнь просветленным, потому что — тут надо будет напустить мистического тумана — получил от тамошних мудрецов потаенное знание и наказ нести людям счастье… — Шепетуха вдруг засуетился, полез в карман пиджака и достал оттуда перевязанную резиночкой пачку зеленых банкнот. — Кстати о счастье, это тебе на непредвиденные расходы! Потом, помнится, жил в заброшенном скиту на Алтае, изучал народную медицину и набирался космических энергий…
Серпухин оторвался от созерцания улицы и повернулся к Шепетухе.
— После, Семен, все после, мне надо подумать!..
— О чем? — пожал недоуменно плечами генеральный секретарь. — Благодарить надо за оказанное доверие, ручку целовать! Нет, правда, Мокей, ты меня пугаешь. Тебе еще надо выучить текст первого выступления, а мы тратим время на какие-то глупости…
Шепетуха поднялся на ноги и, подпрыгивая на каждом шагу, подошел к Серпухину. Дружески приобнял его одной рукой за плечи.
— Эх, Мока, завидую я тебе! Будешь большим человеком — вспомни тогда, с кем начинал…
Серпухин продолжал хмуриться, но возражать не пытался. Навалившаяся на него после нервного напряжения апатия притупила все чувства. Он как бы видел себя со стороны зависшим в пустоте без опоры и возможности изменить свою жизнь. Окружающий мир казался ему нереальным, да и ненужным. О чем говорит Шепетуха, он не понимал, а тот, прогуливая Мокея по кабинету, не переставал шлепал вывернутыми губами.
