– Илья?!
Я вынырнул из пучины своих размышлений.
– Ой, извини, Олег, – задумался, – сказал я.
– Текила.
– Что?
– Текила. Ты просил, – сказал толстяк и кивнул куда-то вниз.
Я посмотрел в этом направлении и…
На столе, на маленьком блестящем подносе, стояла высокая цилиндрическая рюмка, верхний край которой был усыпан кристалликами соли, рядом стояла тарелочка с лаймом. «Ух ты, как в лучших домах», – подумал я и улыбнулся. Только вот я совершенно не видел, откуда все это взялось. Надо же было так задуматься. Это ненормально.
Путешествия далеко в собственное сознание ни к чему хорошему не приведут. Проще надо быть, молодой человек, проще. А не получается. Не получается. Сам придумал все, а теперь не знаю, как выкрутиться. Страх, страх, куда ни сунься, везде этот липкий противный страх. До сих пор, черт бы его побрал! До сих пор! Приступов никаких уже нет, ну, может, лишь иногда, да и то так… Ну дернет, и все, а страх остался. Все, чем живу, процеживается через это проклятое сито. В напряжении… Я постоянно в напряжении.
– Спасибо, – сказал я и опрокинул в рот рюмку. «Ну вот. Скоро будет легче», – подумал я и потянулся за лаймом.
– Ну теперь можно и поговорить, – сказал Берг и, положив пульт на стол, скрестил руки перед собой.
– Давай, – сказал я.
– И первый вопрос?..
– Почему «Счастье»? – тут же выпалил я и облизнул кончики пальцев.
Так, похоже, текила уже начинает давать о себе знать, а всего-то рюмка.
– Как почему? – удивился толстяк. – Я же уже говорил, что занимаюсь именно им, счастьем.
– И что ты делаешь? Конкретно? – спросил я и откинулся на спинку стула.
– Делаю людей счастливыми.
– А что, сами они не в состоянии быть счастливыми? – улыбнулся я.
– А ты можешь?
И снова это ощущение, что я полностью открыт перед совершенно незнакомым мне человеком.
– Послушай, Олег. Скажи, это что, какой-то розыгрыш? Скрытая камера какая-нибудь или что-то в этом роде? И что ты вообще обо мне знаешь?
Я ждал, что с минуты на минуту выскочит какая-нибудь знакомая рожа и заорет: «Сюрприз!» – хотя совершенно не представлял, откуда можно выскочить в абсолютно пустой комнате. Но текила откуда-то появилась?
– Это зависит от того, что о себе знаешь ты, – сказал толстяк. – Видишь ли, Илья, то, о чем я спрашиваю, написано у тебя на лице, и прочитать это может любой человек, мало-мальски разбирающийся в психологии. А уж мне и сам Бог велел.
– Бог? – улыбнулся я.
– Я хочу сказать… – продолжал Берг, не обращая внимания на мои выпады, – что как только увидел тебя, то подумал: «У этого человека что-то не так в жизни – для него не так».
– Так это психологический центр?
– Ну, можно сказать и так.
– Престижный?
– Смотря что понимать под словом «престиж». – Толстяк вновь взял в руки пульт. – Скажу так. Рекламы мы не даем, но о нас знает каждый, в какой-то мере. А самое главное то, что клиентов мы выбираем сами.
– То есть я избранный? – Я все больше и больше удивлялся происходящему.
– Ты? Нет. Мы встретились. Я посмотрел на тебя и подумал: «А может, помочь парню?» Так просто, без предварительных исследований, – сказал Берг, смотря мне прямо в глаза.
– То есть на пути у милосердия встал я, – съехидничал я.
– Да, – сказал толстяк и посмотрел так, что мне ничего не оставалось, как опустить глаза.
Мне стало как-то не по себе. Ладно, сначала было смешно. Ну странно. Даже интересно. Но сейчас с каждой секундой мне становилось все больше не по себе. Страха еще не было, но… Кто он? Что обо мне знает? Что за корпорация? При чем здесь счастье? А главное, при чем здесь я? Все эти вопросы начинали выводить меня из себя. Да, Берг ответил, но убедили ли меня его ответы? Поверил ли я ему? Не-а, нисколечко не поверил!
– Ну а с чего ты взял, что мне нужно что-то менять? – Теперь серьезностью поражал я.
– Илья, – произнес толстяк. – Давай проведем маленький эксперимент. Позвоним твоей жене и спросим, что она думает по этому поводу. И если она скажет, что все в порядке, что о лучшем муже нельзя и мечтать и чтобы мы перестали морочить ей голову, – я клянусь, что распущу свою корпорацию, а все материальные средства переведу на твое имя. Идет?
– Вы… э… Ты это серьезно? – испугался я.
– Абсолютно. – Берг встал и оперся руками о стол. – Илья, пойми, я пригласил тебя к себе не для того, чтобы читать нотации. Это штука дешевая. Поверь, я искренне хочу помочь тебе, твоей жене и, в конце концов, твоему ребенку.
– М-м-м…
– Прошу, не перебивай. Я видел фото в твоем бумажнике, когда ты искал свою визитку, – набирал обороты толстяк. – Просто расскажи все то, что ты говоришь себе, мне, а уж я, будь уверен, знаю, что с этим делать.
Надо же, какой напористый этот толстячок. Как ловко он окутал меня своей паутиной, даже не знаю, как выбираться. Пошлешь – обидишь, ведь об искренности поет. Соглашаться… Черт, неохота.
Психологи эти… Ну чего они понимают? Сами небось пьют не просыхая, а туда же – других жить учить пытаются. Господи, что же делать-то?
– Решайся! – резанул толстяк.
Да ты, я смотрю, прямо мысли читаешь. Я снова полез за сигаретами.
– Пять минут, Илья, – сказал толстяк, после чего, поиграв пультом, вышел из комнаты.
Нет, я с ним с ума сойду. Ну надо же было. Притормозил бы вовремя, и ничего бы не было, а теперь… А с другой стороны, что я теряю? Ну послушаю, что этот проныра скажет. Ну заплачу ему за это сколько скажет, и все. А дальше пошлю все далеко-далеко и забуду как о кошмарном сне. Решено? Решено. Давай, Олег Генрихович, прорабатывай.
И в тот же миг как по сигналу зашуршала дверь, и Берг вновь занял свое место.
– Давай, Илья, доверься мне и рассказывай все как на духу, – сказал толстяк, и его лицо выразило полную сосредоточенность.
– Да начинать-то в общем-то не знаю с чего. – Я действительно не знал, как и о чем говорить. – Тридцать три года. Женат. Дочке два года. Бизнесмен. Собственная лизиноговая компания «Корсо». Может, слышал?
Толстяк кивнул, и я продолжил:
– Что еще? – Я перевел дыхание. – Разве мало для счастья?
– Не знаю. Ты мне скажи, – пожал плечами толстяк.
– А я тоже не знаю. Такой ответ может быть? – Я уставился на него. – Я не успел его почувствовать. По каким-то там причинам мне отказали. Помахали перед рожей, а потом пнули под зад коленом. Все, дружище, свободен.
– Что ты имеешь в виду? – произнес Берг. – Я не совсем понимаю.
– Не понимаешь? Так слушай, если хочешь, конечно, – повысил я голос.
– Я весь внимание, – сказал толстяк, и от его спокойствия мне стало еще хуже.
– А тут и объяснять-то нечего. Все дело в страхе – я боюсь жить! – закричал я. – Точнее, боюсь не жить. Боюсь за свою жизнь. Ни за чью-нибудь, только за свою. Исключительно. Ни за жену, ни за ребенка, а за свою собственную шкуру.
Толстяк улыбнулся.
– Что смешного? Скажешь, так не бывает?
– Бывает, бывает, – сказал толстяк, но его губы все же сохранили какое-то подобие улыбки. – Дальше, я так понимаю, начался систематический поход по врачам, но все без толку?
– Вот видишь, ты и сам все знаешь.
– Да это немудрено. – Толстяк снова схватил пульт. – Сейчас разговоры временно прекращаем, нужно самим все проверить.
– То есть?
– Ну, если говорить по-научному – выявить все возможные патологические составляющие твоего состояния. И если их нет, то займемся напрямую твоей душой.
Про душу мне что-то не очень понравилось. Вернее, совсем не понравилось.
– Что, опять диспансеризацию проходить?
– Можно и так назвать, – нажимая на пульт, сказал толстяк. – Только помни, что ты в корпорации «Счастье», где не сделают ничего, чтобы человек чувствовал себя плохо. Если, конечно, он сам этого не захочет. Счастье ведь разное бывает. – Берг засмеялся. – Но ты, Илья, не бойся. У нас все по последнему слову техники. Кнопку нажали – и вот ты уже как на ладони. Со всеми своими болячками: настоящими, прошлыми, да и с будущими можно разобраться.
– Прямо как в фантастических фильмах, – удивился я. – И давно у вас такая аппаратура?
– У нас давно, – парировал толстяк. – И вообще не удивляйся ничему – не стоит. Многого все равно не поймешь. Доверься мне и, клянусь Богом, не пропадешь.
Берг, кажется, заканчивал манипуляции со своим пультом.
– Забавные машинки у вас, – сказал я, указывая на пульт.
Толстяк уставился на меня и проследил за тем, куда указывает мой палец.
– А, это… Это да, гениальная вещица, – ответил Берг и, словно ребенок, завертел в руках хромированный параллелепипед. – Только машинки разные, Илья. Одинаковых нет.
– А у консьержей? – спросил я.
– О-о-о… Не стоит даже сравнивать. Да и не важно это. – Толстяк поднял указательный палец над одной из кнопок пульта. – Главное, чтобы то, что тебе нужно, всегда было у тебя под рукой. Если нужно открыть дверь, то тебе совершенно наплевать на то, что эта, как ты сказал, машинка может разнести на части полгорода. Тебе просто нужно открыть дверь… А теперь смотри.
