— Я уверен, Куртис прекрасно поладит с малышкой. Он так много говорил о ней, о том, что хотел бы приехать сюда и взглянуть на нее, спеть ей, прикоснуться к ней. Из него выйдет отличный старший брат. Я в этом уверен! И посмотри, как хорошо он уже вписался в нашу жизнь, правда? Весь год мы наслаждались семейными ужинами, как ты всегда и хотела. Он ходил с тобой за покупками и помогал печь печенье. Ты всегда мечтала однажды это делать с детьми. А помнишь, как было весело на Рождество, когда оба брата были у нас? Помнишь то рождественское утро? Ты указала братьям места на лестнице, сначала самый высокий, потом самый низкий, и мы пели рождественские песни!
Скотт махнул рукой в сторону коридора, пытаясь напомнить ей, как они тогда все повеселились.
— Ты сказала, что это было настоящее семейное Рождество! Для нас четверых, для семьи…
Практически не дыша, он снова схватил стакан. Уставился на книгу на прикроватном столике жены, чтобы собраться с духом и посмотреть налево, встретиться с ее взглядом. Услышать ответ.
Она откашлялась, и он осмелился повернуться. У нее приоткрылись губы, и Скотт с облегчением понял, что жена просто не может подобрать слова. Он не был готов услышать ответ. Решил заговорить первым, чтобы заполнить тишину своими словами, пока она справляется с шоком. И пропустить вопросы, которые она непременно задаст после того, как придет в себя и назовет причины, по которым все точно не получится.
Но жена подобрала слова быстрее, чем он придумал следующую фразу.
— Ты хочешь, чтобы мы усыновили Куртиса?
Скотт пожал плечами:
— Он так рад будущему ребенку, из него выйдет отличный старший брат…
Лори зашипела, выдернула руку и жестом приказала ему остановиться:
— Это было два месяца назад. И в основном потому, что я была благодарна тебе за день, проведенный со мной в детском магазине, выбирая одежду для малышки. Я не буквально имела это в виду! И ты это знаешь! Я имела в виду это теоретически. Если бы у его мамы родился еще один ребенок, когда-нибудь. Я не имела в виду, что он станет хорошим старшим братом именно для нашего ребенка. И не нужно использовать мои слова против меня…
— Да, ты права, прости. Но из него выйдет отличный старший брат. И он вписался в семью. И были отличные моменты в прошлом году, когда мы были все вместе. Правда?
— Да, это так, — ответила Лори, садясь на постели, полностью проснувшись. — А кроме того, был миллион наказаний за плохое поведение и еще больше детских приступов гнева. Нас постоянно вызывали в школу к директору!
— Правильно, это то, о чем я говорил. Большинство неприятностей — результат непоследовательного родительского воспитания в течение всех семи лет его жизни. И стресса. Это исчезнет, если он будет знать, что правила останутся неизменными. Если он будет знать, что это — его дом навсегда. И мы будем всегда о нем заботиться. И ему не придется волноваться о том, когда же его наконец покормят или где мы шляемся?
— Я не знаю, Скотт. Может быть, так, а может, и нет! И ты не знаешь.
— Ну да, конечно, гарантий нет. И в одну ночь он не превратится в идеального ребенка.
— Дело не только в его поведении. И не в том, что я хочу уделять больше времени себе или проводить больше времени с тобой, когда появится ребенок. И ты это знаешь!
Он наклонил голову. Он не думал, что есть что-то еще. Но выражение лица жены подсказывало, что задуматься следовало.
Лори нахмурилась:
— Не смотри на меня так! Будто ты удивлен, и это новость для тебя, и ты раньше не знал, что я чувствую по этому поводу.
Скотт попытался догадаться, к чему она клонит.
Жена скептически подняла бровь и села ровнее.
— Правда? Наша самая большая ссора за все время. И ты забыл?
Ах, это. Усыновление взрослого ребенка, они спорили об этом. Его тогда выгнали вниз на диван на две недели, потом повысили на этаж, разрешили спать на другом конце кровати, и в конце концов позволили спать рядом. Он моргнул. Наверное, она о том случае. Это действительно была их самая крупная размолвка. Но какое отношение она имеет к сегодняшнему разговору? Те дети были гипотетическими. А Куртис настоящий.
Он произнес это вслух.
Она покачала головой и посмотрела на него, будто он вообще не улавливает сути. Он вдруг почувствовал, что так и есть.
— Да, тяжело, — прошептала она, — все усложняется. Но не меняет того, что я чувствую. Я хочу того же. Семью! Свою собственную биологическую семью. Ты, я и наш ребенок. И, может быть, еще дети, если удастся снова забеременеть.
Он просто не мог поверить в то, что слышит:
— Но Куртис…
— Знаю. И мне очень жаль, если Брэй решит не воспитывать его. Но я не могу его взять только потому, что мне его жаль. Скотт! Я не могу! Это не та семья, которую я хотела. Я не могу изменить свое мнение, потому что ситуация изменилась.
Он непроизвольно нахмурился и покачал головой, потом еще раз, сильнее, будто пытаясь осознать ужас всего сказанного. Он предполагал услышать, какой трудный ребенок Куртис, как надоели ей эти трудности, что она хочет посвятить время себе и делать все, как мечтала. Но такого он не ожидал.
Он почувствовал взгляд жены и посмотрел на нее. Она плакала. Он понял, что Лори увидела его выражение лица, поняла его разочарование.
— Не притворяйся, что ты впервые услышал об этом! — прошептала она, и он почувствовал нотки гнева в ее голосе, сочетающиеся с болью. — И не делай вид, будто так ужасно то, что я сказала. Я этого ждала, мечтала годами, и наконец это произошло. — Она положила руку на живот. — Не притворяйся, будто так ужасно, если я хочу полностью этим насладиться.
Скотт выругался про себя.
— Я не хотел, — начал он и протянул руку к жене.
Она оттолкнула его руку и поднялась.
— Не говори, что ты не хотел! Я видела твое лицо! — произнесла она и гневно всхлипнула сквозь слезы. — После всего, что я сделала для этих мальчиков за прошедший год! — Она говорила почти шепотом, и ему пришлось наклониться, чтобы слышать. — Все эти месяцы я не могла приготовить детскую или прочитать книги для мам. Книги пылятся в углу, потому что у меня не было времени до них добраться. Потому что я помогала делать домашнее задание, читала сказки на ночь. Ссорилась и убеждала принять ванну, лечь вовремя спать! А все выходные, которые я не могла провести, просто расслабившись, как все советуют беременным! И у тебя не было ни одного спокойного вечера!
— Лори, — начал он мягко, — я знаю, ты так много для него сделала, прости…
Она подняла руку.
— Не говори мне это сейчас! Не смей пытаться сказать это через пять секунд после того, как ты смотрел на меня как на злое чудовище, из-за того что не хочу оставить мальчика. Я свою часть выполнила. Я сказала, что возьму его на двенадцать месяцев, и сдержала слово. Я выполнила все свои обязательства. И причем на отлично, черт подери! Благодаря мне мальчик чувствовал, что его любят, о нем заботятся и он в безопасности. Я открыла ему двери своего дома, свою семью и свое сердце. Они по-прежнему открыты! И так будет всегда. Я говорила и Куртису, и Брэю, что их всегда будут рады здесь видеть, просто в гости, или даже если они будут приезжать на праздники! Как гости! Больше я им ничего не должна, и тебе больше ничего не должна! Я подписалась на временную ограниченную опеку! Не на усыновление!
— Знаю, я облажался! Мне не стоило так реагировать. Я не думал, я просто…
— Ты просто предположил, что я забуду все, о чем мечтаю, и соглашусь! Потому что для тебя это так легко, и ты предложил, что так же будет и для меня! А этого не произошло. И что теперь ты чувствуешь? Отвращение? Разочарование? Что вообще означал тот взгляд?
Ее голос задрожал, она сделала шаг от него в сторону ванной. Скотт быстро подошел к жене:
— Нет, ничего, — начал он и не знал, как продолжить. Он потер подбородок и засунул руки в карманы.
— А если есть способ, чтобы ты была счастлива из-за этих… перемен? Я знаю, это дополнительная работа. Но если я пообещаю, что буду заниматься всем в школе, чтобы ты туда больше не ходила? Я буду делать домашние задания с ним, вообще все. А ты сможешь сконцентрироваться на ребенке.
— Это не семья, — шмыгнула носом Лори. — Я с ребенком в одной комнате, ты в другой с ним. Ты не будешь этому рад, и я тоже. И это будет несправедливо по отношению к мальчику.
— Да, но… — он лихорадочно пытался придумать хоть что-то. — А что, если… ну, я не знаю… Может быть, есть что-то, благодаря чему все может получиться? Может, есть способ тебе привыкнуть…
Она медленно покачала головой и уставилась на руки.
— Мы сейчас говорим о Куртисе, — он запнулся, и Лори подняла голову.
— Это не меняет того, что я чувствую. Я люблю Куртиса. И не используй этого против меня. Мне кажется, ты меня просто подставляешь сейчас. Ты предполагаешь, что, раз мы заботились о нем весь год, значит, именно мы должны усыновить его. Это несправедливо! И не заставляй меня жалеть, что мы его приютили.
