— У нас нет песни.
— Голубка…
— Нет!
Я посмотрела на Брэда и выдавила улыбку.
— Брэд, я с удовольствием потанцую.
Конопатое лицо Брэда расплылось в улыбке, когда он повел меня к лестнице.
Трэвис плелся следом, в глазах застыла мука.
— Тост! — крикнул он.
Я вздрогнула, повернулась и увидела, как Трэвис забрался на стул и отобрал пиво у стоявшего рядом «брата» из «Сиг Тау». Америка следила за моим бывшим с жалостью на лице.
— За придурков! — Он указал на Брэда. — И за девушек, которые разбивают наши сердца. — Трэвис кивнул в мою сторону, и его взор затуманился. — Еще за этот кошмар, черт побери: потерять лучшую подругу, потому что ты по глупости влюбился в нее.
Трэвис допил пиво и бросил бутылку на пол. В комнате воцарилась тишина, лишь с нижнего этажа доносилась музыка. Все растерянно смотрели на Трэвиса.
Униженная такой тирадой, я схватила Брэда за руку и повела на танцпол. Позади шли другие парочки, ожидая, что я разревусь или еще как-то отреагирую на речь Трэвиса. Я сделала каменное лицо, чтобы не доставить им такого удовольствия.
После пары неуклюжих шагов в танце Брэд вздохнул.
— Все так… странно.
— Добро пожаловать в мою жизнь.
Трэвис протолкался сквозь танцующие пары, стал рядом с нами, пошатнулся и вновь обрел равновесие.
— Я заберу твою партнершу.
— Ничего подобного! — Я не желала даже смотреть на него.
Спустя несколько напряженных секунд я все же подняла глаза и обнаружила, что Трэвис прожигает Брэда взглядом.
— Если не отойдешь от моей девушки, вырву твою проклятую глотку, — проговорил Трэвис. — Прямо здесь, на танцполе.
Брэд заколебался, нервно переводя взгляд с меня на Трэвиса.
— Извини, Эбби. — Он медленно отпустил меня и вернулся наверх, а я, униженная, осталась наедине с Трэвисом.
— Трэвис, то, что я испытываю к тебе сейчас… очень напоминает ненависть.
— Потанцуй со мной, — пошатываясь из стороны в сторону, взмолился он.
Когда песня закончилась, я с облегчением вздохнула.
— Трэв, иди выпей еще бутылку виски.
Я повернулась и стала танцевать с единственным парнем, оказавшимся без пары.
Музыка играла быстрее, и я улыбнулась своему новому партнеру, игнорируя Трэвиса, стоявшего совсем близко. За моей спиной стал танцевать еще один «брат» из «Сиг Тау», кладя ладони мне на бедра. Я завела руки назад, притягивая его к себе. Это напомнило мне танец Трэвиса и Меган в «Реде». Я изо всех сил старалась воссоздать ту сцену, хотя мечтала забыть о ней навсегда. Ладони парня скользили по всему моему телу, а с алкоголем в крови я стала совсем раскованной.
Внезапно я оказалась в воздухе. Трэвис перебросил меня через плечо и в то же время толкнул «брата» так, что тот повалился на пол.
— Опусти меня! — крикнула я, колотя кулаками по его спине.
— Я не позволю тебе позориться из-за меня, — зарычал он и побежал вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки.
Пока Трэвис нес меня по залу, все смотрели, как я пытаюсь вырваться.
— А так ты меня не позоришь? — спросила я. — Трэвис!
— Шепли! Донни снаружи? — поинтересовался Трэвис, избегая ударов моих рук и ног.
— Э… да, — ответил тот.
— Опусти ее! — приказала моя подруга, делая к нам шаг.
— Америка!.. — извиваясь, проговорила я. — Не стой! Помоги мне!
Уголки ее губ приподнялись, и она усмехнулась.
— До чего же дико вы смотритесь.
Потрясенная ее реакцией, я сердито свела брови.
— Спасибо огромное, подруга!
Трэвис вынес меня за дверь. Холодный воздух обжигал голые участки моего тела, и я стала протестовать еще громче:
— Опусти, черт бы тебя побрал!
Трэвис открыл дверцу машины, бросил меня на заднее сиденье и сел рядом.
— Донни, ты сегодня трезвенник?
— Ага, — сказал тот, неуверенно глядя на мои попытки сбежать.
— Отвези меня домой.
— Знаешь, я не думаю…
Голос Трэвиса был ровным, но устрашающим.
— Сделай, как я прошу, Донни, или получишь по башке, клянусь богом.
Донни съехал с обочины, и я прыгнула к дверце.
— Я не поеду к тебе!
Трэвис схватил мои запястья. Я наклонилась и укусила его за руку.
Когда я впилась зубами в кожу, он зажмурился и зарычал.
— Давай, Гулька, делай, что хочешь. Я уже устал от твоих выходок.
Я отпустила его и дернула руками, пытаясь вырваться.
— Моих выходок? Выпусти меня из этой чертовой машины!
Он поднес мои ладони к своему лицу.
— Я люблю тебя, черт побери! Ты никуда не пойдешь, пока мы не протрезвеем и не разберемся во всем!
— Трэвис, только ты еще во всем не разобрался! — сказала я.
Он отпустил мои запястья, я скрестила руки на груди и дулась всю дорогу.
Когда машина остановилась, я подалась вперед.
— Донни, ты можешь отвезти меня домой?
Трэвис вытащил меня из машины, опять перебросил через плечо и понес вверх по ступенькам.
— Пока, Донни.
— Я позвоню твоему отцу! — закричала я.
Трэвис громко рассмеялся.
— Скорее всего, он похлопает меня по плечу и скажет, что пора уже, черт возьми!
Пока Трэвис пытался попасть ключом в замок, я пиналась и брыкалась, стараясь вырваться.
— Прекрати, Гулька, мы так упадем с лестницы!
Открыв дверь, Трэвис прошагал в комнату Шепли.
— Пусти меня! — закричала я.
— Хорошо, — сказал Трэвис, бросая меня на кровать Шепли. — Отоспись. Поговорим утром.
В темной комнате выделялся яркий прямоугольник света, падавшего из дверного проема. Превозмогая ярость и хмель, я сосредоточила взгляд и увидела на лице поворачивающегося к двери Трэвиса самодовольную улыбку.
Я ударила кулаками по матрасу.
— Трэвис, ты больше не будешь указывать мне, что делать! Я не принадлежу тебе!
Трэвис мгновенно развернулся, его лицо исказилось от злости. Он подошел и склонился, упираясь в кровать.
— Зато я принадлежу тебе!
На его шее вздулись вены. Я встретила взгляд Трэвиса, не позволяя себе дрогнуть.
Тяжело дыша, он посмотрел на мои губы и прошептал:
— Я принадлежу тебе.
Его злость поутихла, и я поняла, насколько близки мы друг другу.
Не успела я придумать причину для отказа, как Трэвис обхватил мое лицо и впился в губы поцелуем. Затем он без промедления поднял меня на руки, широкими шагами отнес в свою комнату и упал вместе со мной на кровать.
Я стянула с него футболку и стала возиться в темноте с ремнем. Трэвис рывком расстегнул его, вырвал из шлевок и швырнул на пол. Одной рукой он приподнял меня, а другой расстегнул молнию на платье. Я сняла его через голову и отбросила в темноту. Трэвис страстно поцеловал меня и застонал от желания.
Ловким движением он скинул боксерские трусы и прижался ко мне грудью. Я схватила его за ягодицы, но, когда попыталась притянуть к себе, Трэвис воспротивился.
— Мы пьяны, — тяжело дыша, сказал он.
— Пожалуйста! — Я прижалась губами к его рту, отчаянно желая потушить пожар между ног.
Трэвис решил возобновить наши отношения, а я не собиралась бороться с неизбежным, поэтому была более чем готова провести с ним ночь.
— Это неправильно, — сказал он.
Трэвис навис надо мной, прижавшись своим лбом к моему.
Видя его нерешительность, я не сомневалась, что моя возьмет. Необъяснимым образом мы не могли находиться вдали друг от друга, но я больше не нуждалась в объяснении, даже в предлоге. В эту секунду мне требовался лишь он, Трэвис.
— Я хочу тебя.
— Мне нужно, чтобы ты кое-что сказала, — проговорил он.
Мое тело отчаянно жаждало его, и я больше не могла терпеть.
— Я скажу все, что захочешь.
— Тогда говори, что принадлежишь мне, что снова будешь со мной. Я ничего не стану делать, пока мы не вместе.
— Но мы ведь так по-настоящему и не расставались, — сказала я, надеясь, что этих слов достаточно.
Трэвис покачал головой, слегка проводя своими губами по моим.
— Мне нужно услышать, нужно знать, что ты моя.
— Я стала твоей с первой секунды, как мы встретились.
Мой голос опустился до мольбы. В другой ситуации я точно смутилась бы, но сейчас не жалела ни о чем. Я боролась с чувствами, сдерживала их. Но свои самые счастливые дни я провела в «Истерне», и все до единого — с Трэвисом. Споря, смеясь, любя и плача…
Улыбающимися губами Трэвис нежно поцеловал меня. Когда я прижала любимого к себе, он не сопротивлялся. Все его мускулы напряглись; задержав дыхание, он проник в меня.
— Скажи это снова, — прошептал Трэвис.
— Я твоя, — выдохнула я.
Каждая клеточка моего тела заныла в ожидании большего.
— Я не хочу с тобой расставаться. Никогда.
— Обещай, — сказал Трэвис и застонал с новым толчком.
— Я люблю тебя. Всегда буду любить.
Я говорила еле слышно, но все время смотрела Трэвису в глаза. И видела, как из них исчезает неуверенность. В тусклом свете его лицо засияло от счастья. Достигнув высшей точки, Трэвис запечатлел поцелуй на моих губах.
