– А кто в состоянии, черт побери?
Президент повернулся к генералу, грудь которого украшал иконостас орденов и медалей.
– Что говорят об этом ваши люди? Что отобразили радары?
– Ничего, сэр. Мы просто теряемся в догадках.
Президент еще раз изучил снимки, рассыпанные на блестящей поверхности стола, за которым когда-то сиживал президент Джон Ф. Кеннеди.
– Похоже на НЛО. А что это за луч?
– Мы не знаем, сэр.
– Ваш бюджет составляет двадцать семь миллиардов долларов в год, и вы ни черта не знаете?
– Насколько я могу судить, это луч с большой энергетической плотностью. Что-то вроде лазера. Но это всего лишь гипотеза…
– Ладно. Все вон, – президент посмотрел на генерального прокурора, который сидел на диване, изучая одну из фотографий и посасывая нераскуренную трубку. – Ты останешься.
Когда все адмиралы, генералы и иже с ними удалились, президент хмыкнул:
– Тоже мне эксперты! Не могли даже предупредить меня, что Бразилия собирается взорвать ядерную бомбу. А теперь вот это, – он плюхнулся на диван. – Итак, что же нам теперь делать?
– Ума не приложу, что тут можно сделать. Вынужден признать, что эта штука смахивает на НЛО, хотя я в них и не верю. И, в соответствии с показаниями НАСА, этот луч, или как он там называется, направлен прямо в зону, где расположен механизм самоуничтожения.
– Должно же быть какое-то объяснение, – сказал президент.
– Я бы с радостью вам его предоставил.
– Вопрос в том, к чему это нас приведет.
– Вам решать.
– Мне? Ты же у нас генеральный прокурор.
Мужчины оторопело уставились друг на друга. Наконец президент включил телевизор. Передавали репортаж о демонстрации протеста у стен тюрьмы. Характер плакатов радикально изменился:
«БАНИОН – СПАСИТЕЛЬ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!»,
«СВОБОДУ ДЖОНУ ОЛИВЕРУ БАНИОНУ!»,
«РУКИ ПРОЧЬ ОТ БАНИОНА!»
Бушующая толпа заполонила все пространство у здания тюрьмы, причем количество митингующих росло и росло.
Генеральный прокурор сказал:
– ФБР утверждает, что участники марша протеста «Человек двадцать первого века» готовятся к следующему маршу.
– О боже, только не это. И куда же они на этот раз отправятся?
– На Белый дом.
Они остановились в загородном домике на реке Шенандоа, в нескольких часах езды от Вашингтона. Ренира специально забронировала его на другую фамилию, чтобы отвести глаза журналистам. Последние два дня Банион и Скраббс только и занимались тем, что набивали животы разными деликатесами и упивались дорогими французскими винами.
Повсюду валялись измятые газетные листы, пестрящие заголовками:
БАНИОН ВЫПУЩЕН НА СВОБОДУ, ВСЕ ОБВИНЕНИЯ СНЯТЫ.
БЕЛЫЙ ДОМ КЛЯТВЕННО ЗАВЕРЯЕТ, ЧТО РАССЛЕДОВАНИЕ ПО ДЕЛУ С ЗАГАДОЧНЫМИ СНИМКАМИ БУДЕТ ПРОДОЛЖЕНО.
Смеркалось. Они сидели на деревянных мостках и, глазея на небо, приканчивали вторую бутылку «Шато Латур» урожая восемьдесят второго года, подарок Баретта Притимана. Юпитер, Венера и Марс мерцали сквозь дымку синеватых сумерек. За многие сотни миль над их головами дружелюбно подмигивал огонек спутника, совершавшего свой мирный полет по орбите.
– Один из твоих? – спросил Банион, кивая на небо. Его давно перестали волновать загадочные огоньки в ночном небе. Вино ударило в голову, и он ощущал во всем теле приятную тяжесть.
Скраббс, которому тоже все было до лампочки, молча кивнул.
Темную водную гладь взбаламутил подпрыгнувший окунь. Сзади раздался стук каблучков по деревянным мосткам.
– Салют, ребята.
Она снова перекрасилась в блондинку и была одета с иголочки. Подойдя к перилам, она подняла голову и взглянула на звезды.
– Какой чудесный вечер.
– Где ты была? – спросил Банион.
– Нужно было кое-что уладить. Менталлиус захотел устроить прощальный ланч.
– После того, как ты намекнула ему, что у тебя есть магнитофонная пленка, на которой он якобы намекает, что возглавляет МД-12, и ты собираешься передать ее в Министерство юстиции? А заодно и прессе? И после этого он захотел устроить прощальный ланч?
– Знаешь, в душе он миляга, безобидный старичок.
Банион хмыкнул.
– Миляга… эта сволочь пыталась поджарить мою задницу на электрическом стуле.
– Как ты начал выражаться, принстонский пай-мальчик, – улыбнулась Роз.
– Это потому что я много времени проводил с выпускниками Гарварда. Тюрьма ими так и кишит, – он вздохнул. – Почему тебя так долго не было?
– Ты бы мог выказать хоть чуточку признательности.
– Я напишу тебе благодарственное письмо.
– Эй, мне ведь пришлось записать его на пленку, припереть к стенке, договориться с нашими ребятами, чтобы они сделали снимок спутника, а потом запустили его в прессу, и чтобы все это было похоже на скрытую съемку ЦРУ. Чего ты, собственно говоря, ожидал? Это тебе не то же самое, что заказать на дом пиццу с оливками.
– Могла бы предупредить, что я застряну там еще на четыре дня. Я думал, судья прикажет своим приставам задушить меня.
Роз повернулась к Скраббсу:
– Теперь мы история. МД-12 больше не существует. По всем отделам был разослан приказ за подписью МД-1: «Миссия завершена. Немедленно прекратить все операции».
– Конец великой эпохи, – кивнул Скраббс.
– Я даже всплакнула, – сказала Роз.
– Ох, прошу, пощади меня, – взмолился Банион.
Некоторое время они молча смотрели на звезды.
– А вам никогда не приходило в голову, – начал Банион, – что у всех нас жизнь пошла наперекосяк?
– Два дня назад я только и мечтал о том, чтобы какой-нибудь ублюдок не отобрал у меня за завтраком черствый пончик, – отозвался Скраббс. – А теперь… Я просто радуюсь жизни, и все.
– Немного же тебе надо для счастья, – хмыкнул Банион. – Что ты будешь делать, когда закончится это чертово «Бордо» урожая восемьдесят второго года?
– Хотел попробовать еще раз сунуться в ЦРУ. Держу пари, на сей раз они меня возьмут.
– И что это тебе даст?
– А как ты собираешься поступить с тремя миллионами своих последователей? – спросила Роз. – Они считают тебя богом. Мы-то нет, разумеется, поскольку мы знаем, что в глубине души ты с нами согласен.
Банион глубокомысленно созерцал вино в своем бокале.
– Да уж, ответственность колоссальная. Вы только посмотрите, что получилось, когда я обозвал Джаспера Джемма засранцем в прямом эфире передачи «Ночной разговор».
– Есть какие-нибудь новости о Джемме?
– По-прежнему прячется где-то в горах со своим томагавком. Сегодня утром он позвонил Баретту со своего мобильника. Сказал, что простит мне те три с чем-то миллиона, что я ему должен, если я сделаю публичное заявление, в котором прикажу своим людям помиловать его.
– Да, нелегко, должно быть, дался ему этот звонок, – Роз улыбнулась. – Не представляю, что бы я сделала на его месте. А у тебя-то какие планы?
– Думал о том, чтобы вчинить Джасперу иск о компенсации морального ущерба. Разумеется, не надо забывать о великодушии, но в то же время должен признать, что меня так и подмывает приказать своим людям поджарить его на медленном огне. Меня волнует другая проблема: что делать с тремя миллионами последователей, которые мне больше не нужны…
– Есть такая рок-группа, «Десять тысяч маньяков», – сказал Скраббс. – Ты можешь основать свою, под названием «Три миллиона психов».
– Я подумываю о том, чтобы сказать им, что получил новые распоряжения от наших братьев по разуму…
– Нет, – взмолилась Роз. – Пожалуйста.
– …что наше время еще не пришло, и что они должны отправляться домой и помалкивать об НЛО, даже не заикаться об этом – до получения новых инструкций. Тогда, как только они мне понадобятся… разве можно знать наперед, когда тебе могут понадобиться три миллиона преданных последователей? Но как приятно сознавать, что они всегда под рукой. Так, на всякий случай…
Роз поднялась на ноги.
– Ну, пока, мальчики. Не вздумайте затевать неорелигиозную секту, не посоветовавшись сначала со мной.
Ее каблучки глухо застучали по деревянному настилу.
* * *
Банион нагнал ее, когда она уже садилась в машину.
– Куда ты сейчас?
– Собиралась провести ночь в «Лебединой стае». Помнишь, куда мы ездили на наше первое свидание? Это совсем недалеко отсюда. Надо сказать, кормят там отлично.
– Я тебя отвезу.
– Спасибо, я как-нибудь сама, – сказала Роз.
– Ночью на дорогах пустынно. В новостях передавали, что здесь вовсю свирепствуют инопланетяне. Тебя, того и гляди, похитят и подвергнут необычным сексуальным экспериментам. Сама знаешь… зондированию.
При свете загоревшейся в салоне лампочки он разглядел ямочку на ее щеке.
– В таком случае, – рассмеялась Роз, – думаю, нам стоит поехать вместе.
