Она выглядела немного обиженной, потом поняла, что я имел в виду, и улыбнулась, а я сел в такси и поехал в аэропорт.
* * *
Дом Марти Акермана был одним из самых элегантных в Нью-Йорке – частный особняк с белым фасадом на Парк-авеню, недалеко от 38-й улицы. Все семь этажей здания обиты панелями из тикового дерева, стены увешаны картинами Пикассо, Дюфи и старыми обложками "Сатердей ивнинг пост", а неприкосновенность и безопасность его обитателей обеспечивалась понатыканными в каждом углу камерами наблюдения и новейшей системой охранной сигнализации. Стоило неожиданно открыть не то окно не в то время, тревога звучала и в охранном агентстве, и в местном полицейском управлении. Марти поместил меня на пятом этаже, сказав:
– Чувствуй себя как дома, – и отправился на ужин со своей женой Дианой.
Дик позвонил в воскресенье, в десять вечера, через несколько часов после моего приезда. Он уже распаковал все свои вещи в номере "Командора".
– Как себя чувствуешь? – спросил я.
– Как будто меня весь день били. Газеты я уже видел. Думаю, мне лучше приехать.
После своеобразной экскурсии по дому мы устроились на пятом этаже. Я ввел его в курс дела и сказал:
– Мне кажется, Ховард собирается написать еще одно письмо Хэрольду Макгро.
Дик яростно замотал головой:
– Я так и знал, что ты собираешься выкинуть что-нибудь этакое в Нью-Йорке, именно поэтому и приехал.
Он спорил со мной весь следующий час, и в конце концов мне пришлось признать, что его точка зрения более адекватна, чем моя. Заключение эксперта убедило руководство "Макгро-Хилл" в том, что они имеют дело с настоящим человеком. Рисковать дальше просто не имело смысла. Чек уже прибыл в Цюрих и, возможно, именно сейчас направлялся в банк для депонирования. Более того, на фоне всей этой шумихи произошла совершенно невероятная вещь, превосходно сочетавшаяся со всеми остальными абсурдностями нашего предприятия, но от этого не становившаяся менее вызывающей. Ной Дитрих, человек, от которого мы ожидали самых больших проблем и подозрений, сказал в интервью "Лос-Анджелес таймс", что, по его мнению, материал просто гениален.
– Я слышал, – сказал он, – автор, Ирвинг, был приглашен Хьюзом на Багамы.
Ссылаясь на другие сведения, он поведал о том, как я встречался с Ховардом в гостинице "Британия-Бич" и брал у него интервью через стеклянную перегородку.
У Дика глаза слипались от усталости. Сложно было понять, а тем более оценить быстроту смены событий.
– Ты можешь отнести рукопись в "Макгро-Хилл", а потом по-быстрому сделать оттуда ноги. Как им такой вариант?
– Они думают, это будет сенсацией.
– Тогда не выпендривайся, – посоветовал Дик. – А что делать мне? Оставаться в Нью-Йорке?
– Почему бы нет? Я позвоню тебе, когда потребуется помощь при редактировании. Никто не знает материал лучше тебя.
– И еще кое-что, – сказал мой друг, деликатно покашливая. – У меня была небольшая проблема с машиной Нины. Я имею в виду до того, как я улетел с Ибицы.
Автомобиль-универсал Нины несколько недель был припаркован у туннеля, проходившего через Римскую стену к Старому городу. Дик очень не хотел встретиться с Эдит, поэтому решил пробыть день в Святой Эулалии, потом вернуться, погрузить машину на паром до Пальмы, затем отправиться в Барселону и уже оттуда ехать через Францию в Англию.
По дороге в Святую Эулалию Дик столкнулся нос к носу с Эдит, ехавшей в "мерседесе". Она только что завезла Недски в детский сад.
– Твоя жена узнала и меня, и машину, – вздохнул Дик. – Так что пришлось развернуться и отправиться ее искать.
Эдит судорожно прихлебывала кофе за столиком в баре "Альгамбра", подозревая всех – меня, Дика, Нину – в организации полномасштабного заговора за ее спиной. Мой друг рассказал ей всю правду – что он не хотел столкнуться с ней, так как ехал в машине Нины, – и она немного успокоилась.
– По крайней мере я так подумал, – сказал Дик. – Но когда вчера выехал с Ибицы, чтобы забрать для тебя то чертово письмо, она опять была какой-то возбужденной. Съездила в студию за письмом, вручила его мне и удалилась, не сказав ни слова.
– С ней все будет в порядке, – сказал я, несколько озадаченный, но не особенно обеспокоенный. – Я все улажу, когда вернусь.
В понедельник утром я появился в "Макгро-Хилл", неся Роберту Стюарту последние сто тридцать три страницы для одобрения. Копию передали Фостину Джеле для юридического согласования. Я подготовился к умеренной панике, но все пребывали в радостном настроении; события, похоже, забавляли их, а не беспокоили. Джон Кук из юридического отдела разразился едким письмом Ричарду Ханне из "Байор эдженси", управляющему службой Хьюза по связям с общественностью, в котором потребовал отказа от их заявлений, будто "Макгро-Хилл" и я стали "либо жертвами, либо виновными в совершенно немыслимой мистификации", и угрожал иском на крупную сумму по обвинению в клевете.
Письмо, судя по всему, вызвало отклик в "Байор эдженси", так как Ричард Ханна ответил немедленно, заявив, что такое уважаемое издательство, как "Макгро-Хилл", не может сознательно участвовать в создании фальшивой автобиографии. А при таких обстоятельствах официальный отказ или опровержение становятся просто ненужными, так как не соответствуют ситуации.
Кук казался довольным таким ответом; профессионалу виднее, поэтому я на время успокоился. Хэрольд Макгро, со своей стороны, просто отказался разговаривать с Честером Дэвисом, юристом Хьюза, который названивал чуть ли не ежедневно. Журналисты попали в безвыходное положение. Мне отвели конференц-зал на двадцать девятом этаже юридического отдела. Как только я там обосновался, ко мне подошел Роберт Стюарт.
– Новый материал просто великолепен, – сказал он, – и ты проделал изрядную редакторскую работу.
– Что думаешь об этом опровержении?
– Все получилось, как я предсказывал, – усмехнулся Роберт. – Думаю, Хьюз решил устроить розыгрыш, хочет поднять ажиотаж и уровень будущих продаж. Это абсолютно в его характере. Он теперь вообще никогда не появится. Он просто дьявол. Ему известно, что у нас есть контракт и погашенные чеки. Сидит сейчас небось где-нибудь и смеется.
– Если он вообще жив, – сказал я мрачно и поведал историю нашей несостоявшейся встречи на Сен-Круа.
В тот же день Альберт Левенталь попросил меня сказать несколько слов на обеде в Гемпшир-хаузе. Я согласился, заметив:
– Если у меня будет время и если там не будет газетчиков.
Через несколько минут меня позвали на тридцать второй этаж для разговора с Шелтоном Фишером и Бобом Слейтером, человеком из правления головного офиса "Макгро-Хилл". Я повторил историю о Сен-Круа, а Шелтон вернулся к неделе во Флориде и двум последним встречам с Хьюзом.
– Вам завязали глаза? – недоверчиво спросил он.
– Да.
– Где вы сидели?
– Впереди, рядом с Холмсом.
– Ну а если бы вас остановили за превышение скорости? Или какой-нибудь полицейский заметил человека с повязкой на глазах? Как бы этот Холмс объяснил, что происходит?
Об этом я не подумал и был благодарен Фишеру за проницательность.
– Легенда такая: я устал, солнечный свет резал глаза, и мне хотелось спать.
– Это же просто дикость какая-то, – усмехнулся Шелтон. – Все произошло в тот день, когда вы приехали?
По первоначальному плану встреча с Холмсом произошла на второй день после моего прибытия во Флориду, но глава "Макгро-Хилл" казался таким уверенным, а я не смог вспомнить, что сказал по этому поводу Беверли – произошла моя встреча с Джорджем в день приезда или позже, – поэтому в целях безопасности решил придерживаться версии, в которую верил Шелтон.
– Да, – сказал я, – в день приезда.
Ошибка маленькая, да и несущественная. Если Беверли будет со мной спорить, то можно легко сказать, что она неправильно меня поняла. Но в тот момент, в офисе Шелтона Фишера, это казалось мне ерундой.
* * *
– Здесь я женился, – сказал я Дику, когда мы вышли из такси напротив Гемпшир-хауза. Погода стояла теплая и солнечная, больше напоминающая апрель, чем декабрь. Центральный Южный парк переполнен пришедшими на ланч служащими из близлежащих гостиниц и бизнес-центров. Некоторые девушки одеты в легкую осеннюю одежду с короткими рукавами, мужчины посмелее закатали рукава своих офисных рубашек.
– Ага, – ответил Дик, – на которой из твоих жен?
– На первой, остряк. В первый раз женишься только в гостинице – когда тесть оплатит счет. После этого очень скромно идешь в мэрию. Я женился в мэриях больше раз, чем все мои знакомые.
Ланч "Макгро-Хилл" проходил на втором этаже Гемпшир-хауза в зале для банкетов. Бармен разлил напитки, как только мы вошли, и я направился к Беверли Лу и женщине, которая у меня смутно ассоциировалась с "Делл букс", – или работала в редакции "Журнала женской одежды"?
– Осмотрись здесь, – бросил я Дику через плечо, – только не напейся.
