Неожиданно из толпы вырвалась вперед молодая женщина. Схватив козленка, она пустилась бежать вниз по улице. Они смотрели, как она бежала, как подпрыгивала голова козленка, заливая кровью и слюной ее спину. Толпа, осознал Га, теперь уставилась на него. В их глазах он в своей шикарной униформе рядом с красавицей-женой был янбаном.
Они прибыли в Народный Большой театр с опозданием. Зал с высокими потолками казался пустым, лишь несколько десятков пар, расположившихся небольшими группами, тихонько беседовали у каскадов черных шелковых штор, оттеняющих ковры цвета тутовой ягоды. Наверху на одном из балконов стоял тенор, сцепив руки, который исполнял «Ариран», доставляя хоть какое-то удовольствие гостям, помимо напитков и деликатесов, ожидавшим, когда Великий Руководитель вознаградит их своим воодушевляющим обществом.
– Ари-ран, ари-ран, – пел тенор. – А-ра-ри-е.
– Это, – сказала Сан Мун. – Дак-Хо. Он руководит Центральной киностудией. Но его голос… С ним не сравнится голос ни одного мужчины.
Командир Га с Сан Мун направились к гостям. Как красиво шла она по залу, быстрыми, мелкими шагами, подчеркивая совершенство своей фигуры под корейским шелком.
Мужчины в парадных формах и выходных костюмах членов Верховного Народного Собрания первыми узнали ее и расплылись в золотых улыбках, будто Сан Мун не отсутствовала так долго в обществе янбанов. Казалось, им было все равно, что премьеру ее фильма отменили, а сама она явилась сюда в сопровождении незнакомца в униформе ее мужа, как будто все это не говорило о том, что они потеряли кого-то из своих. Женщины, напротив, не скрывали собственного превосходства, полагая, что если они сомкнут ряды, то Сан Мун не заразит их своей опалой, которой они боялись больше всего.
Сан Мун, неожиданно остановившись, повернулась к Га, словно ей внезапно захотелось поцеловать его. Стоя спиной к женщинам, она посмотрела Га в глаза, как в собственное отражение.
– Я талантливая актриса, а ты – мой муж, – сказала она. – Я талантливая актриса, а ты – мой муж.
Га смотрел в ее глаза, которые, казалось, ничего не видели вокруг и в которых сквозила неуверенность.
– Ты талантливая актриса, – повторил он, – а я твой муж.
Затем она с улыбкой повернулась, и они двинулись дальше.
Один из мужчин отделился от остальных, преграждая им путь.
При его приближении Сан Мун одеревенела.
– Командир Парк, – произнесла она. – Как ваши дела?
– Прекрасно, спасибо! – ответил он, кланяясь Сан Мун, как складной нож, и целуя ей руку. – Выпрямившись, он воскликнул:
– Командир Га, как же давно мы не виделись!
На лице Парка остались отметины от перестрелки с южнокорейским патрульным судном.
– Мы не виделись слишком долго, Командир Парк, слишком долго.
– И правда, – подтвердил Парк. – Вы заметили какие-то перемены во мне?
Га разглядывал его униформу, его толстые кольца и галстук, но не мог заставить себя не смотреть на его лицо, испещренное шрамами.
– Конечно, – сказал Га. – И перемены эти к лучшему.
– И то верно, – согласился Командир Парк. – А я, признаться, думал, вы рассердитесь. Вы ведь больше всех любите соревноваться.
Га взглянул на Сан Мун.
Он думал, что она радовалась, но лицо ее, напротив, оставалось неподвижным и настороженным.
Командир Парк указал на медаль на своей груди.
– Однажды Вы завоюете собственный Сонганский Крест, – сказал он. – Его вручают лишь раз в год, но пусть вас это не останавливает.
– Тогда, наверное, я буду первым, кто получит сразу два, – пошутил Га.
– Хорошо сказано, Га! Это так на вас похоже! – засмеялся Командир Парк.
Он положил руку на плечо Га, будто собираясь шепнуть ему на ухо что-то смешное. Но вместо этого Парк схватил Га за воротник, толкнул его и яростно ударил в живот и в печень, под ребра, а затем ушел прочь.
Сан Мун помогла Га подняться и попыталась его усадить, но тот хотел стоять.
– Вечно мужчинам неймется! – сказала она.
– Кто это был? – задыхаясь спросил Командир Га.
– Это был твой лучший друг, – ответила Сан Мун.
Гости как ни в чем не бывало вернулись к своим разговорам, стоя небольшими группами у столов с угощением.
Га схватился за бок и согласно кивнул. «Я, пожалуй, сяду». Они сели у пустого стола. Сан Мун следила за каждым движением гостей, стараясь угадать, о чем они говорили.
Мимо них прошла какая-то женщина. У нее был настороженный вид, но она все же принесла Га стакан воды. Она была не намного старше Сан Мун, но руки у нее тряслись, расплескивая воду. Она еще принесла тарелку с грудой креветок.
Га взял стакан и стал пить, хотя ему было больно глотать воду.
Женщина достала из кармана кусок вощеной бумаги и начала выкладывать на нее креветки.
– Мой муж, – сказала она. – Он мой ровесник. У него такое доброе сердце, у этого человека. И он по доброте душевной вмешался бы в такой спектакль, который мы все только что видели. Нет, он ни за что бы не позволил кого-то избить, он обязательно заступился бы.
Га наблюдал, как она выкладывает креветки на бумагу. Он неотрывно смотрел на их матово-белые раковины, на их черные, как бисер, глаза – это были слепые глубоководные креветки, ради которых они рисковали своими жизнями, когда их «Чонма» взяли на абордаж.
– У моего супруга нет особых примет, – продолжала она. – Шрамов или родинок. Он обычный человек, ему почти сорок пять, а волосы у него уже начали седеть.
Га держался за бок.
– Пожалуйста, оставьте нас! – не вытерпев, попросила Сан Мун.
– Да-да, – сказала женщина, взглянув на Га. – Вы думаете, вы видели его там, где вы были?
Га поставил стакан на стол.
– Где там? – спросил он.
– Ходят слухи, – сказала женщина. – Люди знают, откуда вы.
– Вы меня с кем-то путаете, – сказал он ей. – Я не заключенный. Я Командир Га. И я Министр тюремных шахт.
– Пожалуйста, – взмолилась женщина, – верните мне моего мужа, он мне нужен, я не могу… Без него все бессмысленно. Его звали…
– Не надо! – вмешалась Сан Мун. – Не называйте нам его имени!
Она посмотрела на Сан Мун, потом на Га.
– Это правда, вы слышали, что есть тюрьма, где делают лоботомию? – спросила она, держа креветку в своей трясущейся руке, которая бессмысленно дергалась.
– Что? – спросил Га.
– Нет, – возмутилась Сан Мун. – Хватит!
– Вы должны помочь мне разыскать его. Я слышала, что всем людям там делают лоботомию, чтобы они работали, как зомби, до конца своих дней.
– Для того чтобы заставить человека так работать, лоботомия не нужна, – возразил Га.
Сан Мун поднялась. Она взяла Га за руку и увела его прочь.
Они смешались с людьми, толпившимися у столов. Затем освещение стало гаснуть, и оркестр начал настраивать инструменты.
– Что происходит? – спросил Га.
Сан Мун указала на желтый занавес на балконе.
– Великий Руководитель появится там, – ответила она, отступая назад. – Мне нужно пойти поговорить кое с кем по поводу моей премьеры и узнать, что случилось с «Женщиной для утех».
Прожектор осветил желтый занавес, и вместо «Мы будем идти за тобою всегда» оркестр заиграл зажигательную версию «Баллады о Ректо-сане». Тенор запел о Ректо-сане, великане из Южного Хам Ена с детским лицом. О сыне фермера, который стал королем битвы в Японии! Великан с детским лицом нанес поражение Сакурабе! У него был только пояс на талии, и все, чего он хотел, – вернуться домой. Единственным желанием героя было вернуться на свою славную родную землю – в Корею! Но нашего богатыря похитил и зарезал таинственный японец. Японский нож, с которого капала моча, заставил великого Ректо-сана опуститься на колени.
Вскоре тенору стали помогать гости, топая ногами и прихлопывая в ладоши в нужных местах. Когда распахнулись скользящие бронированные двери, раздались восторженные возгласы, занавес расступился, явив гостям невысокого человека с округлым животом в белом добоке и маске Ректо-сана. Толпа взревела. И тут низкорослый боец тхэквондо проворно спустился по ступенькам, чтобы пробежать круг почета. Он выхватил у кого-то из гостей рюмку с коньяком и жадно опрокинул ее в отверстие в маске. Затем он подошел к Командиру Га, церемонно поклонился ему и принял боевую стойку тхэквондо.
Командир Га растерялся. Гости обступили их неплотным кругом. Коротышка стоял с поднятыми вверх кулаками. Неожиданно на них направили свет прожекторов. Коротышка подпрыгнул и присел, стремительно подскочил к Га в пределах боевой дистанции и отступил назад. Га оглянулся в поисках Сан Мун, но увидел только яркие огни. Боец, подскочив к Га, выполнил серию ударов руками и ногами в воздухе. Затем, появившись из ниоткуда, внезапно ударил Га кулаком по горлу.
