— Цебурацка?
Я не стерпел. Это уже оскорбление. Верно?
— Да, Чебурашка, курва, чтоб ты скис, дебил хренов, такую работу обосрал!..
Он говорит:
— О’кей!
Пилить кирпичи ручной пилой нам лень — только мотопилой. Ну, Войцик тоже от работы малость поглупел:
— Цепь, — говорит, — затупится.
— Ну и хрен с ней, с цепью! Мы что, пролетарии? Она стоит всего семьдесят марок, он новую купит или наточит за три.
С мотопилой так быстро пошло: мы за день три стены поставили. Джамали от счастья чуть не упал.
Но как-то он решил перепилить кусок бруса. Че ему это так захотелось? Как гвозди забивать! Пилит, пилит… Он пилит, а пила не пилит. Кто в этом виноват, кроме него? И пилы? А он:
— Что вы сделали с моей пилой? Почему она не пилит?
— Ничего, Джамали, понятия не имеем, что вы с ней сделали.
— Я еще ничего не сделал, я хотел брус перепилить.
Я говорю:
— Вы неправильно хотели. Дайте сюда.
Я начал пилить по всем правилам. Дерево загорелось. Блин! Я добыл огонь! Без спичек, как первобытные люди!
— Джамали! Совсем плохая пила. Выбросьте ее нахрен.
Он взял пилу и чек и с боем всучил ее обратно в магазин.
— Плохая ваша пила! Ничего не пилит, насквозь дерево прожигает!
Во дурак! Видал бы он, как она камни дробит…
Четыре вечера. Мы с Войциком сидим на автохаусе «фиат», машины считаем вместо мух. Что еще делать в конце рабочего дня, в конце ихнего рабочего дня? Когда все уже без тебя продано и отремонтировано? Я сказал Войцику, что «пунто» здесь меньше, чем «уно». А потом посчитал — получилось больше. Значит, нужно считать снова, пока не выйдет по-моему. По-моему не выходит. Такой автохаус! Я говорю Войцику:
— Все, Войцик. Ты проспорил: «пунто» больше.
Войцик не спорит, он смотрит на свою старую «тойоту-корину», турбодизельную, фургонистую. Сколько мы в ней перевезли в Польшу спиртного! Не, в Польше нет сухого закона, даже полусухого. Какой славянин это переживет? Даже понарошку. Но есть проблема с хорошей выпивкой.
А на границе хорошую выпивку не пропускают, поэтому у польских пограничников такой проблемы нет. Но есть проблема эту выпивку найти у нас, потому что наша проблема — с ними не делиться. Они простые, как три польские копейки. Зачем им хорошие немецкие ликеры, тем более к Новому Году? Они им помешают службу нести. А мы ее за них нести не собираемся, у нас праздник души. В нашей «тойоте» двести первосортных немецких бутылок, на любой вкус. Не на продажу, только родным и близким Войцика.
А спрятать двести бутылок в машине — это ужасный, кропотливый труд. Мы разбирали крылья и двери, каждую бутылочку — в газеточку, между ними — ваточку. Упаси бог, будет булькать или звенеть! Это ж — специфика! Когда мы в Польше распаковывались, у матери Войцика начинался сердечный приступ. За что мы должны делиться с погранцами, если все уже сделали сами?
На автохаусе конец рабочего дня. У немцев нет сверхурочных: машины не молоко, не скиснут, а поржавеют — не жалко. Нам с Войциком не жалко. Все чужое — холодное.
Вдруг подъезжает «ауди-80», почти новая, темно-синий металлик. Выходит мужик и прямо к Хаки. Хаки — бератор, консультант, он заключает и оформляет сделки. Хаки хочет домой, но пришел клиент. Мужик говорит Хаки:
— Я хочу купить машину!
— Без проблем! Какую?
— «Фиат-браво», с такими узкими глазками, новую. Могу рассчитаться баром.
У Хаки такая как раз под рукой.
— Пожалуйста! Тридцать пять тысяч, с кожаным салоном, с климанлаге. Вашу берем в зачет за… пять.
— Это мало!
— Что ж, как хотите. Автохаус закрывается.
Хаки уже никуда не спешит, он интригует. Это игра. Клиент сдается.
— Ладно! Шон гут! За пять так за пять, но тогда — в кредит.
Через десять минут из банка приходит ответ: все о’кей, кредит гарантирован. Этот мужик — известный хирург, работает в Ганновере. Какие дела!
— Повесьте красные номера, я уезжаю на этой машине.
Повесили. Он уехал, а мы с Войциком побежали ловить Хаки. Такое «ауди»! За тридцать минут в Ганновере мы толкнем его как минимум за десять тыщ. Пять кусков наши! Хаки согласен: мы имеем кредит доверия, особенно я. Откуда ему меня знать?
Мы переночевали дома, а рано утром погнали в Ганновер: я на «ауди», Войцик на своей «тойоте». Машина она — чужая или своя — все родная, а хорошая машина — родней не бывает. А эта!.. Сто девяносто пять идет, как только проснулась, или как не только проснулась, или как еще не проснулась… Черт! Наехала стерва на мою мысль… Короче, «ауди» — из первых рук. Вам этого мало?
Заезжаем на автобазар в Ханофе. За нами сразу же толпа, мы едем, а она бежит — это приятно! Мы только встали в ряд, подбегают и русские, и турки, может, и чеченцы — все черные. За сколько? Я говорю Войцику:
— Сколько возьмем?
— Может, десять?
Я советую:
— Бери больше!
А он, дурак, при людях со мной торгуется:
— Рыжий! Это много, никто не возьмет.
А со всех сторон уже тянутся руки (теперь хрен бы так потянулись, теперь машины для Востока больше крадут, а тогда — столько рук!), еще бы: климанлаге, серво на руле — модерн! Один мужик вынимает из кошелька десять кусков и пятьсот марок сверху:
— Держи! Я здесь живу в Германии, будешь рядом — заходи.
Мы рады: пять тыщ пятьсот за десять минут! Нехило! Разворачиваемся, и домой.
На автохаус залетаем, как русские танки в Берлин. С победой! Нет, с Победой с большой буквы! А там уже нас встречает много народу. Как, блин, русские танки в Праге, в шестьдесят восьмом году. Оп-ля! Две полицейские машины, какой-то чувак из финансамта, тот вчерашний хирург, и рядом трясется зеленый Хаки… ну, Хаки зеленого цвета, как еще сказать. Хакибератор полностью зеленый, как простуженный или отравленный, весь позеленевший. А Олофа, другого бератора, и Мили, хозяина, рядом нет, они где-то по цехам спасаются.
Зато полицаев аж пять. Здесь любят съезжаться по тревоге все, кому делать нечего. На трассе видел аварию: столкнулись две машины, но все живы, все два человека. Но их нужно выпиливать из обломков. Так спасать их приехали из десяти городов и сел, со всей округи, с сиренами, с мигалками. Одних «кранкенвагенов» шесть штук да пять полицейских «опелей», да столько же пожарных. А вверху еще вертолет подвесили, чтоб пургу гнал. Такую пробку сделали — труба! Операция «X»! И пока все не съехались, никого не выпиливали, только все время интересовались, живы они еще или уже нет. Мертвого всяко выпиливать проще. Но те, что подъезжали, времени тоже зря не теряли: пожарники собирали обломки, полицаи разгоняли публику, а врачи уговаривали пострадавших не засыпать. Словом, дурдом!
Мы с Войциком ходили по автохаусу, как новые клиенты. Вроде подыскиваем себе авто. Хаки нас заметил. Подбежал.
— Войцик! Где «ауди»?
— Мы его продали. Как договорились.
— Как продали?
— Так продали! А что, жениться на ней? Вот ваши пять кусков. Мы в расчете.
А Хаки как не свой:
— Я не хочу деньги, верните машину! Клиент требует обратно свою машину!
— Это твои проблемы! Машины уже нет. Вот, дай ему еще сто марок на бензин, лично от нас, за моральный ущерб. О’кей?
— Езжайте и срочно заберите назад «ауди»!
— Хаки, — вмешиваюсь, — куда ехать? Мы что, следопыты? Ищите по отпечаткам пальцев на купюрах. Но кто ее вам вернет? Она ж не краденая. Все честно, как в Польше.
А дело было так. Этот доктор сел на новую «браву» и поехал домой похвастаться перед родней. Проехал пять километров — машина заглохла, намертво. Кто покупает новое на ночь глядя? Ну, этот гад, лучший враг нашего автохауса «Фиат», снимает номера, вызывает по «хэнди» такси, все за счет Мили. Это же проба-фарт, две недели машину можно вернуть без всяких проблем, а тебе должны вернуть твою. Хрен теперь вернешь. Но откуда Хаки знать, что совсем новая «брава», гордость «Фиата», чья реклама не сходит с экрана, с нулем на спидометре, заглохнет на первом же повороте? Я его понимаю. Это же какой-то запредел! Очевидное-невероятное! Такое несмываемое жирное пятно…
Утром мы приехали на ганноверский автобазар. А доктор на автохаус.
— Я не хочу ваш «фиат», я хочу мою «ауди»!
Хаки сперва ничего не понял:
— Минуточку! Мы сейчас вам другую подберем.
— Майн либер Готт! Я вообще теперь не хочу «фиат», я хочу «мерседес». Где моя «ауди»?
Мужик обошел весь автохаус — keine!
Он звонит в полицию и почему-то в финансамт:
— У меня украли машину прямо с автохауса. Я не хочу их хорошую новую, пусть вернут мою старую, хреновую.
Примерно так. На «Фиате» все поразбежались, мы с Войциком тоже хотели, но не смогли — так ржали! Наконец нашелся Мили, хозяин, и вместе с полицаями, с хреном из финансамта и Хаки доктора уговорили. Смотрите как: мужик получил «фиат-бербета», спортивный, цена сорок две тысячи марок — мечта шпиона! И за сколько? Всего за восемнадцать, а иначе — суд, и кранты автохаусу.
