Вася тяжело вздохнул и процитировал стихи Осипа Мандельштама:
«Мы живем, под собой не чуя страны.
Наши стоны в десяти шагах не слышны».
– Неплохо, стихи эти очень кстати, – горько усмехнулся Андрей, смотря вслед Оле.
Вася посмотрел на молчащего Антона. Антон вразвалку подошел к друзьям и спросил:
– А в чем, собственно, дело? Чего на меня вы оба обижаетесь, а?
– Антон, как говорится в таких случаях, – ответил ему Андрей, – медицина здесь бессильна...
– Чего? – тупо спросил Антон.
Вася хотел ответить Антону, приоткрыл рот, но потом раздумал и выразительно глянул на Андрея. Андрей кивнул Васе и очень медленно проговорил назидательным тоном, словно учительница объясняла урок плохо учившемуся ученику:
– Антон, здесь воочию мы увидели двойные стандарты нашей жизни.
– Какие такие двойные стандарты?
– Объясню… Только послушай, не перебивай, – произнес Андрей, – дама плакала, рассказала нам грустную историю про свою бедную жизнь, смерть мужа, многолетнее ожидание квартиры, словно манны небесной…
– Но…
– Черт такой, не перебивай! – огрызнулся Андрей, помолчал минуту, и, потом успокоившись, продолжал: – Итак, ее муж пел на сцене о прекрасной свободной стране, в которой якобы так все хорошо, а потом приходил домой и мучался в своей тесной коммуналке, потом считал с женой оставшиеся копейки, переживал за сына Диму, которого срезали на экзаменах… Вся жизнь проходила в мучениях… Как бы раздвоение личности, которая должна сиять на сцене, изображая неземную радость, а потом идти вечером в свою коммуналку, ругаться с соседями, переживать… То есть имитация счастья на сцене, а в реальности одна надежда, одна тоска!.. Лицемерные лозунги, висящие на каждом шагу (сколько мы их видели, правда?), одни агитки, бодрящие народ песенки, а в реальности-то одни проблемы, увеличивающиеся день ото дня! Вот именно поэтому я и говорю: двойные стандарты нашей жизни.
Антон моментально ответил:
– А что сейчас? Разве лучше стало? Зуб даю, что не стало!
– Мы говорим, словно на разных языках, Антон! – заметил Андрей. – Ты знаешь о моем отношении к современной нашей жизни, но ты не слышишь меня!
– Как это не слышу?
– Ты не видел плачущую женщину? Ты не слышал ее?
– Да все я слышал…
– Нет! Ты только зациклился на старом, говоря, что только тогда было якобы хорошо! – нервно ответил Андрей, краснея от волнения. – Ты недоволен настоящим и умиляешься прошлым, как иной старик!
Антон горячо возразил Андрею:
– Ну, бывали раньше трудности, да… Бывали, но…
– Антон, что значит бывали? – удивленно спросил Вася. – Слово «бывали» означает что-то вроде временного неудобства… Единичных случаев…
– Да! – приободрился Антон, чуть улыбаясь. – Иногда бывало плохо, не спорю! Да, зарплаты были маленькие, верно, но не следует, видя отдельные негативные факты, ругать всю прошлую нашу жизнь!
Андрей воскликнул:
– Ты безнадежен, Антон!
– Антон, то ты с нами соглашаешься, – добавил Вася, – когда мы говорим о тяжелом и мрачном прошлом, то его пытаешься защищать и даже хвалить! Надоело с тобой спорить!
– Ну, ты не спорь… – буркнул Антон, хмурясь.
Андрей отвернулся от Антона, махая рукой. Вася сел на ближайшую скамейку во дворе, а Антон медленно побрел к больничному корпусу, не оборачиваясь на друзей. Заметив, что Антон уходит, Андрей окрикнул его:
– Ты куда?
Однако Антон не ответил и пошел быстрее, не оборачиваясь.
– Оставь его, – посоветовал Андрею Вася, – обиделся, пусть идет в палату… Пусть подумает в одиночестве.
– Мы уж здесь неделю или более, а он думает и думает!
– Верно… – медленно протянул Вася. – Иному нужно для решения мгновения, другому целые годы.
Андрей присел рядом с Васей, молча посидели минуты две.
– Ладно, а вот ты, Вась, как относишься к ностальгии? – с интересом спросил Андрей.
– Как? А при чем тут я? – удивился Вася.
– Интересуюсь твоим мнением.
– А! Это как фантомная боль, – сразу ответил Вася, – вот у тебя руку отрезали, а ты скорбишь по той отрезанной руке и плачешь по ней…
– И долго так плачут?
– Гм, многие почти всю свою жизнь… Ностальгия, как мне кажется, тоска по мифу. Чего-то нет, а миф остался… По нему ностальгируют. У некоторых ностальгия как бы связана с чувством вины.
– Вины?
– Да!.. Человек вспоминает что-то старое, грустит, хочет что-то исправить, возвратившись в прошлое. У человека появляется желание вернуться обратно в прошлое и что-то исправить в той жизни, пройти снова тот же путь, который, возможно, был прожит им ранее.
– Но зачем?
– Уф!.. Андрей, сложные ты вопросы мне задаешь, как и Антону! Он прав – ведь сразу не ответишь!..
– А ты подумай.
– В психушке?
– Хотя бы здесь… Чего нам делать здесь? Вот и думай!
– Лично я достаточно подумал в своей жизни, в частности, здесь еще подумал, – охотно ответил Вася, – времени было у нас на то предостаточно, ты прав… Словом, некоторые ностальгирующие пытаются найти истину в прошлом.
– В прошлом? В потемках?
– И так бывает… Хотя считать наше прошлое потемками является ошибкой. Были мрачные страницы истории, но случались и просветы, как бы сказать… Я просто отвечаю на твой вопрос, как могу… Со временем у некоторых плохие воспоминания как-то своеобразно устраняются, а хорошие остаются в памяти.
Андрей оживился:
– Именно так, как у Антона!
– Да… У него страшные воспоминания стали сладкими воспоминаниями! Мороженое, конфеты, мультики, бутерброды…
– Гм, неплохо сказано! – похвалил друга Андрей. – И он забыл о мучениях своей мамы, отца! Мир нужно воспринимать не только в черных или белых тонах! Скорее, как сочетание разного, многоцветие…
Вася улыбнулся, довольный словами Андрея, и продолжал:
– Знаешь, еще, о чем я сейчас подумал, – размышлял вслух Вася, – о том, что мир меняется с большой скоростью, многие не успевают поспевать за всем, вот и ностальгируют. Вот раньше я не торопился! Вот раньше я все успевал! Вот раньше я не пыхтел, как сейчас! Вот раньше я успевал читать, а сейчас…
– Вот раньше цены не повышались, как сейчас! – добавил Андрей.
– Нут, насчет цен особый разговор… – осторожно заметил Вася. – Поэтому ностальгия будет усиливаться у многих.
– К чему ностальгировать? Считаю, что вовсе не нужно.
– Гм, сложно так говорить, как полагаю… – размышлял Вася. – Вот некоторые вспоминают старую моду, разные фасоны одежды, старые кинофильмы… Им тоже скажешь не ностальгируйте, господа?
– Но эта последняя ностальгия не связана только с политикой, – заключил Андрей, – если спросить лично мое мнение, то пусть вспоминают старую моду, разные фасоны одежды, старую музыку, певцов и артистов, писателей, но незачем вспоминать про ушедший политический режим, при котором люди мучились, бедствовали, сидели в лагерях и тюрьмах!.. Не так разве?
– Логично… И у меня самого бывают, не скрою, моменты ностальгии, – признался Вася, – но они связаны с моей молодостью, детством… Вспоминаю мою маму, наш дом, многое… Своеобразное очарование прошлого в самом прошлом, в приятных воспоминаниях, однако безумием, даже несусветной глупостью можно назвать попытку вернуть это самое прошлое в настоящее!
– Неплохо сказано, – похвалил друга Андрей.
– Прошлое не должно и не сможет заменить ни настоящее, ни будущее, – продолжил Вася.
Андрей кивнул, соглашаясь с Васей:
– У меня тоже бывали моменты ностальгии, как ты говоришь, детские воспоминания…
Но ты же не вспоминаешь этих… Ленина, Сталина и дальше по списку? – Здесь лицо Андрея просветлело, он улыбнулся, внимательно глядя на Васю.
– Чего мне их вспоминать… – коротко ответил Вася.
– Верно… А нашему Антону я посоветовал бы почитал «Колымские рассказы» Шаламова, тогда он быстро излечится от ностальгии.
– Еще бы я прибавил «Архипелаг Гулаг» Солженицына, – сказал Вася.
– А что-то более романтичное и в то же время ностальгическое? Ну, ты ведь у нас филолог, ответь!
Вася на миг призадумался, потом вспомнил:
– Иван Бунин. Его рассказы: «Темные аллеи» и «Руся».
– О! Бунин, как я любил читать! – вспомнил Андрей. – У него такой превосходный слог!
– Согласен… В больничной библиотеке, думаю, будет Бунин.
– Но Шаламова и Солженицына там точно Антон не найдет! – уверенно произнес Андрей.
– Да… Да он читать их не будет…
– Ладно, мы ему лишь предложим почитать, – решил Андрей, вставая со скамейки.
– Куда ты?
– Пора в палату, а то санитары явятся.
Друзья молча пошли в палату.
Ужин, как всегда, им не понравился, особенно, Андрею: овсянка, компот, несвежий хлеб и маленький кусочек сыра. Андрей вяло посмотрел на овсянку, решительно отодвигая тарелку с ней, выпил, морщась, стакан компота, жадно схватил кусочек сыра и моментально проглотил его, поедая затем кусочек хлеба. Антон заметил недовольного Андрея, похлопал его по плечу, дружелюбно говоря ему:
