Милочка даже не догадывалась, насколько ей повезло. Именно перед ее приходом главного редактора Асю Ивановну шантажировала немедленным увольнением молодая, но опытная журналистка Лякина. Уже дважды Ася повышала ей зарплату, но неблагодарная вновь декламировала монолог о том, что в «Леди» платят прилично, а в «Куртизанке» — неприлично много. Ася Ивановна резонно отвечала, что у них обычная женская газета с обычной зарплатой, а кому это не нравится, могут отправляться в куртизанки…
И тут появилась Милочка. Деморализованная скандалом, Ася Ивановна, вместо того чтобы отправить ее произведения в долгий ящик с самотеком, сгоряча начала читать написанное. Ей понравилось, и она в порядке эксперимента взяла Милочку в штат.
Приняли девушку хорошо. Литредактор Светик сажала ее рядом с собой и учила, как править материал. Клава из отдела писем советовалась с ней о том, что ответить на то или иное письмо. Не злая, в сущности, Лякина давала номера нужных телефонов. И только красавица Катерина встретила ее в штыки. Уже в первый свой рабочий день Милочка услышала, как та говорила: «Теперь журналистов прямо от сохи берут. Что поделаешь — гибель культуры!»
Но вообще-то дела шли прекрасно! Хотя еще ни одного материала под Милочкиной подписью не вышло, она вовсю участвовала в процессе, составляя крошечные «информашки». Мила с удовольствием находила интересные и нужные факты и всячески старалась придумывать для них самые точные слова.
А накануне Восьмого марта редакция замечательно повеселилась. Милочке, как и другим, мужчины-сотрудники подарили конфеты и цветы. Компьютерщик Ярослав пел под гитару, а редакционный шофер Митя поразил всех, притащив огромный, как тележное колесо, торт.
А еще Милочке вручили билеты в ночной клуб. Честно говоря, эти билеты пачками валялись у Аси Ивановны. Их постоянно оставлял хозяин этого клуба, дававший в газете рекламу. Но все журналистки были не в том возрасте и семейном положении, чтобы ходить по ночным клубам. Единственная дама на выданье, Катерина, предпочитала заведения более элитарные.
А Милочка страшно обрадовалась возможности выйти в свет, да еще в такое время, когда Мишка уже будет спать.
На улице Мишка, как всегда, подошел к дереву и сказал:
— Здравствуй, дерево! — И пожал ему ветку.
Когда-то Милочка сказала ему, что все деревья живые, и с тех пор Мишка здоровался с каждым деревом. Мила, с одной стороны, радовалась, что сын такой нежный и трогательный, но, с другой, задумывалась, не слишком ли мало в нем твердости. Иногда она думала, что в доме необходим мужчина… Однако дальше этих мыслей ее брачные планы не продвигались.
Снег давно сошел, весна была ранняя, и Милочка с Мишкой забрели в парк. Там они понаблюдали скандал между воронами и бросили крошки от печенья воробьям. Из парка пошли другой дорогой. Когда проходили мимо нового Макдональдса, Мишка рассудительно заметил:
— От этих гамбургеров один вред. Правда, мама?
Мила растерялась.
— Почему?
— Ну, вы меня туда не водите, и значит, там один вред…
Милочка расхохоталась, но в этом смехе слышались грустные нотки. Далее по маршруту следовал, как на грех, роскошный магазин игрушек. Милочка, растревоженная высказываниями сына, решила купить ему маленькую игрушку. Солдатиков или машинку. Но в магазине были такие цены! Мила уже лихорадочно подсчитывала в уме, на чем еще можно сэкономить. И тут Мишка собранно и решительно произнес:
— Мама, пойдем отсюда. Мне ничего не надо. — И добавил с бабушкиной интонацией: — Это просто безумие.
Мила оглядела стенды и стеллажи с приманчивыми коробками, потом перевела взгляд на маленького строгого Мишку и спросила:
— А что бы ты хотел, по-настоящему?
Мишка уставился синими глазами на трансформер, стоимость которого чуть-чуть превышала цену кожаного сарафанчика. Но ничего не ответил, а снова потянул мать к выходу…
Через пятнадцать минут они вышли из магазина. Мишка прижимал к груди коробку с трансформером и счастливо молчал. Потом они съели в Макдональдсе по чизбургеру и запили колой. Дома Мишку, наконец, прорвало, и он без умолку трещал о достоинствах трансформера. Спать днем он согласился без скандала и улегся, положив сбоку от подушки коробку с игрушкой. И, уже засыпая, пробормотал:
— Это нечестно вышло. Ведь сегодня мамин праздник, а ты мне его подарила.
— Спи, Мишка, — сказала Милочка, — спи, не волнуйся. Все честно. Ты — мой праздник!
Потом позвонила мама.
— Ты суп разогрела?
— Мы в Макдональдсе перекусили. В честь первой зарплаты. И еще, ты только не ругайся… Я Мишке игрушку купила. Дорогую.
Наталья Михайловна сразу догадалась:
— А сарафан накрылся!
— Накрылся, мамуля. Да ладно!
Но мама неожиданно спокойно восприняла новость и только сказала, что подъедет на часок позже.
Пока Мишка спал, Милочка дважды накрасилась и смыла нарисованное. Соорудила из рыжих волос башню и разрушила до основания. Примерила старенькую блузку с «другой» юбкой (блузка была одна, а юбок две — одна и «другая») и пришла к выводу, что стиль «благородная бедность» для первого выхода в свет не годится.
Дама постарше с удовольствием обменяла бы любой вечерний туалет на Милочкино юное и нежное лицо, на удивительный цвет ее волос. Но Милочка была еще так молода, что прелести своей не понимала. Она слегка поплакала и решила, что никуда не пойдет. И тут явилась бабушка.
Наталья Михайловна молниеносно разделась и оглядела чисто умытую дочь. А затем торжественно заявила:
— Бери в пакете сарафан и катись в свое злачное заведение!
— Мамочка, откуда? — восторженно заорала Мила.
— От верблюда, — с достоинством ответила научный сотрудник и добавила: — Сделала две курсовые ребятам. Единственный способ своим интеллектом заработать деньги!
Глубокой ночью Милочка забралась в постель. Ноги сладостно ныли от беспрерывного четырехчасового танца, перед глазами кружились лица новых знакомых, впереди ожидало огромное счастье, потому что разве могло быть иначе… И перед тем как уснуть, Милочка успела подумать: «Какой замечательный все-таки праздник — Восьмое марта!»
Скандальчик разгорелся перед обедом. Милочка только что начерно накатала психологический материал, в котором вволю поразмышляла о том, что есть главное в этом мире. Продолжая думать о возвышенном, она достала бутерброд, но чуть не подавилась первым же куском, так как над ней возникла Катерина. Именно над ней, потому что даже стоя Милочка доставала топ-моделистой Катерине только до плеча, а уж сидя и вовсе смотрела на нее, запрокинув рыжую голову.
— Людмила, — проговорила Катерина почти ангельским голосом, — тебе задание.
Милочка, борясь с непрожеванным куском, молча замотала головой. На ней висели еще два срочных материала и невычитанная полоса.
— Сегодня не могу, Катюша, дел полно! — не менее ангельским голосом ответила наконец она.
— Ничего, вечерком сделаешь.
Хорошо ей говорить, у Милочки каждый вечерок был заполнен домашними делами. Мама ее частенько брала работу на дом, накапливались хозяйственные хлопоты, а главное — пятилетний Милочкин сын Мишка требовал заботы и внимания хотя бы по вечерам. Но Катерина не отвязывалась и настаивала на своем. Мало-помалу в ее богатом оттенками голосе появились металлические нотки, а в Милочкином зазвучали слезы. Редакционный коллектив не без удовольствия прислушивался к ссоре: Катерина частенько норовила свалить хлопотную работу на кого-нибудь другого, а себе забирала выгодно подчеркивающие ее интеллект интервью со звездами и политическим бомондом. На сей раз кроткая Милочка оказала ей сопротивление, и все тихо балдели от происходящего. Ехидная Лякина тихонечко шепнула литредактору Светику: «Бодался теленок с дубом!» Теленок, то есть Милочка, бодалась недолго. Катерина наконец изложила суть задания: нужно было сходить в детский приют и сделать о нем очерк, а уж потом она лично напишет о бизнесмене и политике Владимире Волине, который это учреждение организовал и содержит.
Детский приют, с точки зрения Милочки, относился к категории главных вещей, и поэтому она все-таки согласилась. Катерина, удовлетворенная исходом дела, упорхнула куда-то, а в редакции разгорелся диспут о том, следует ли потакать Катьке в ее карьерных и личных планах…
Ни для кого не было секретом, что девица ищет выгодную партию, да не просто выгодную, а ошеломительно выгодную. Милочка часто недоумевала: неужели Катерина не видит, с каким обожанием смотрит на нее редакционный шофер Митя, человек загадочный и красивый?…
Позвонив по телефону, который ей оставила Катерина, Милочка неожиданно выяснила, что этот Волин хочет сам предварительно побеседовать с журналисткой. Более того, он желал побеседовать с ней немедленно. В результате Милочка чинно-благородно поехала на редакционной машине, что случалось с ней весьма редко.
