– Но партитура – это ведь из музыки, – не понял Петя. – А ты филолог.
– Идея партитуры у нас тоже используется, когда мы анализируем придаточные предложения. Как комплект уровней или рангов.
– Как же хорошо было, когда вы анекдоты сочиняли, – вздохнула Вера. – Когда теперь увидимся, непонятно, а вы опять, как сомы, на глубину ушли.
– Объясни идею, – не отставал от Киры Эдик.
Он сидел в фартуке с большими маками и напоминал мальчишку, решившего помочь на кухне своей маме.
– Что самое ценное в структуре партитуры? Видели у дирижера нотную «простыню» на пульте? Там каждая партия инструмента линейно прописана, и все они по вертикали связываются в симфонию. Тут то же самое, действие группы роботов будет похоже на развитие мелодии. Эффективность возрастает в сотни раз.
– И все-таки без анекдотов сегодня было бы неправильно, – заметила Белка.
Все посмотрели на Петю.
– Чукча не писатель, чукча теперь читатель, – улыбнулся он.
П: Петька и Василий Иванович встретили негра. «Это Солженицын!» – «Надо же, как очернили-то человека!»
Запахло горелым. Вера спохватилась и вытащила коржи из духовки.
– Сегодня будет «Прага». Я так решила.
– Слышали новую рекламу «Интуриста»? – улыбнулся Кира.
К: Приезжайте в Советский Союз, пока он не приехал к вам сам.
Антон сходил на балкон за водкой, пора уже было потихонечку провожать.
А: Президент Людвиг Свобода поменял свою фамилию на Осознанную Необходимость.
– За старый предлагаю, не чокаясь, – сказала Белка.
– На поминки, что ли, пришла? – нахмурился Антон.
– Проводим 68-й в последний путь. Пусть это будет самый сумасшедший год на нашем веку.
Помянули.
– Петь, давай-ка нам еще расскажи, а то тут похоронка сплошная началась, – потребовала Вера. – Импортный желательно.
– Тогда из Праги.
П: Чех пришел в милицию: «Там на улице меня только что сбил с ног швейцарский солдат и отобрал мои русские часы». Старшина: «Простите?» – «Вы что, глухой? Я говорю, на улице швейцарский солдат сбил меня и отобрал мои русские часы». – «Вы что-то путаете. Наверное, вы хотите сказать, что русский солдат сбил вас с ног и отобрал ваши швейцарские часы?» – «Ну, может, и так. Но, заметьте, это вы сказали, а не я».
– Деликатный, – оценил анекдот Антон. – Недавно прочитал в американском «Форчуне» – на Западе, оказывается, существовал поэтапный план по Чехословакии. Сначала признание Бонном и кредиты из ФРГ, потом влияние Запада через торговлю и особенно через культуру, дальше – возникновение правительства, стоящего выше компартии, потом ее ослабление, появление эффективной оппозиции, а в конце – ореол «чешского экономического чуда» как пример для всех соцстран. Где-то так.
Эдик приволок телевизор на ножках, настроил комнатную антенну, включил первую программу. Там шел какой-то новогодний шедевр, одноразовый телефильм. Суть заключалась в том, что в Москве орудовала тайная организация скучнистов. У них были свои сходки, где-то в заброшенном цирке унылый клоун ходил по арене и пел под концертино телефонную книгу, заливаясь искусственными слезами:
– Скукина Марья Ивановна, сто двадцать три тридцать восемь ноль два, Скукотов Павел Игнатьевич, двести пятнадцать ноль семь семь один…
И так далее. Банда скучнистов сидела вокруг, зевала, иногда хлопала, а кто-нибудь говорил, тоже плача:
– Браво, это очень скучная песня.
Дальше – больше, они наняли киллера, его играл Спартак Мишулин, он должен был убить их главного врага – Солнечного клоуна, Олега Попова. И вот он пришел вечером на представление и начал целиться из маузера…
Белка выключила телевизор:
– Я хочу Новый год встретить с моими друзьями, а не со скучнистами.
Петя вдруг вспомнил давнишнюю игру КВН, где в шутку разрабатывался план по производству скуки в государственных масштабах.
– Как времена меняются. Раньше хотели управлять страной через смех, теперь через скуку.
– Похоже, нам придется жить в стране, где власть захватили скучнисты, – улыбнулся Кира. – Но есть тысяча способов, как им противостоять.
– Катя всех поздравляет, открытку прислала, – вспомнил вдруг Петя. – Все у нее там в порядке, модной портнихой стала. Скоро родит.
Кира переглянулся с Белкой.
– Мы тоже… едем в Тарту не одни.
Тут все встали, тем более по радио уже били куранты. То ли «С Новым годом!» кричать, то ли еще чего, что там в таких случаях полагается. Антон аж прослезился. Стали их обнимать, поздравлять, выяснять положенные в таких случаях подробности. Начали обсуждать обустройство молодых в Тарту, ведь ехали те практически в никуда: то ли в ссылку, то ли в эмиграцию. Вера даже вынесла Белке свою шубу и заставила ее померить, сказала, что в Вене она ей будет ни к чему, а в холодной и ветреной Прибалтике может пригодиться. В общем, все стали их опекать, как декабристов перед дальней дорогой.
– Теперь кибернетика осталось пристроить, и можно успокоиться. В Москву наконец возвращается, – объявил Антон.
– А куда? – спросил Петя.
– В ЦЭМИ. Те же грабли – математические решения экономических проблем.
– Значит, тема жива? А как там Канторович?
Эдик вздохнул:
– В сумасшедшем доме.
– Не понял.
– Упрятали в психушку, чего тут не понять. Модная тема, – пояснила Белка. – Если мысли свои высказываешь, а они не совпадают с общим течением, все просто, значит, ты ненормальный и тебя нужно полечить.
– Эдик, но он же гений, – не мог поверить Петя.
– Наверное, надоел всем. Он же прямой, как танк. За него сейчас брат-психиатр хлопочет. Может быть, удастся назначить независимую экспертизу.
– За него не только брат хлопочет, все с ним будет хорошо, – успокоил всех Антон. – И место сейчас твое в ЦЭМИ. Потом все поймешь.
– Мой муж полон загадок. – Вера покачала головой. – Просыпаюсь рядом с ним ночью и не пойму иной раз, с кем я сплю: то ли с Рихардом Зорге, то ли с графом Монте-Кристо.
– Есть новость и похуже. – Эдик разлил. – Помянем нашу отечественную кибернетику.
– Господи, да что вы тут затеяли все! – разозлился Антон.
– Эдик, ты сначала расскажи что к чему, – попросил Петя. – Чтобы опять не в милиции все это слушать.
– Да что тут рассказывать… В декабре было совещание в правительстве, создаем единую систему ЭВМ, чтобы управлять всем хозяйством в стране. Есть два варианта – спроектировать свою линию процессоров и дальше ее развивать. Или скопировать чужое. Взять IBM 360, проверенный продукт.
– И выбрали, конечно, IBM, – догадался Антон. – Ну и правильно, там надежней.
– Дурак, никакой надежности мы не получим, – занервничал Эдик. – У нас нет ни машины-образца, ни документации, ни программного обеспечения. Будем лет пять заниматься обратными разработками в полной темноте. А машине уже четыре года. Путь в никуда, обрекаем себя на вечное отставание.
– Ну для войны-то все равно будем свое развивать.
– А для мира? Понимаешь, когда все институты и лаборатории соревнуются между собой за скорость вычисления, происходит здоровое развитие. Нормальная творческая среда. А тут свое будет упрятано под замками, а мы все будем в чужом говне потихонечку ковыряться и водку пить от тоски.
– Начинаем. – Антон поднял рюмку.
– Всем хорош твой монастырь, Кира, – задумчиво сказала Вера. – Вот только водка в нем будет продаваться без ограничения. С этого все начнется, этим все и кончится.
Звонок в дверь судорожно зазвонил.
– Погодите, не открывайте, – попросил Антон. – Давайте мелодию отгадаем. А то Мухин опять расстроится.
Но понять так никто ничего и не смог. Сплошные точки-тире.
– Собрались одни бездарности. – Мухин поставил в угол кофр с гитарой и скинул дубленку. – Я к вам на пять минут. С концерта еду.
Вера положила ему на тарелку всякой всячины, Антон налил щедрой рукой.
– А вы чего на кухне-то ютитесь? Когда отбываете?
– Поезд послезавтра.
– А мы завтра, – сказала Белка.
– А я десятого.
– Куда это ты собрался? – удивилась Вера.
– В Париж. На три месяца.
Мухин положил еще холодца:
– Где хрен-то?
– Мухин, сам ты хрен, ну-ка давай рассказывай. Какой еще Париж?
– А что рассказывать? Цыганам во всем мире дорога открыта.
Он доел наконец, налил себе еще полную рюмку и продолжил:
– Тут один деятель сделал программу – «Песни и танцы революционной России. От Степана Разина до наших дней». Под это дело специальный павильон в Париже отгрохали, на тысячу мест. Едем большой компанией: хор, донские казаки, балет из Большого, ну и цыгане, конечно. Цыган все любят. Только их не выпускают.
– А как же они едут?
– А они не едут. Едут фальшивые цыгане.
– Вот дурдом! – Белка покачала головой. – Даже цыгане у нас фальшивые.
– Ну и что? Нашли красивую девку с цыганскими корнями, полгода учили петь-танцевать, хотя языка она вообще не понимает, я проверял. Цыгане ей темную как-нибудь сделают. Со скрипачом еще проще было, взяли шустрого еврея и переодели под цыгана. Только с гитаристами труба.
