Ужасно — сказала она — когда я сказал, что просрал — мне нравилось — как она отстаивает — разрываясь — наверное — может, там у них с Ломоносовым все хорошо? — она не раскололась — мне это тоже понравилось — она говорила: ты так говоришь, потому что все изменилось — я не люблю тебя — зачем ты здесь, со мной? — тебе будет неприятно, если рыться в этом — вот тут я тихо взбесился — ёёёёё — что она не будет счастлива ни с кем, кроме меня — послушай, я все это говорю — потому что я не понимаю, что происходит — я написал Век Пизды— ну, потому, что я хотела отдохнуть — хорошо-хорошо — она отплакала — сказала — я торопился в ресторан — она была очень обязательна, не любила опаздывать — зачем-то в Россию приехал Фредерик — зачем? — сказал с идиотской гордостью: завтра иду брать интервью у вашего премьера — ты с ним не знаком? — на хуй он мне нужен! — заорал я — молодец — сказала Манька — я отвез ее — лыжики донес до квартиры — стояла весна — я предложил ей снова погулять — она сказала, будет холодно — она не очень хотела — она — ёёёёё — согласилась — я сделал солнечную погоду — она знала, что это у меня получается — и не удивлялась — она удивлялась другому и главному: как я все так просрал — ёёёёё — я приготовил объяснения — это был самый лучший день — всех наших дней — только тогда я увидел поволоку счастья в ее глазах — и подумал: я мог бы ее видеть каждый день — идиот — я думал ей сказать о Cape — ёёёёё — что я понял Запад — как мало кто — что она не понимает — маленькая провинциалочка — что значит glamour [93]отношений — хотя у нас с ней — тоже бывало — на Чистых прудах — я хотел приготовить разгромную речь — и защитительную речь — мы ехали — я восторгался природой — огромным странным домом над рекой — с ней я удивительно отчетливо чувствовал себя мудаком — она пролезла в меня — она видела красные губы — маленькие поросячьи глазки — и она могла это сказать — ёёёёё — как я сам не смел — мы приехали — я тебе покажу, как пройти на реку — и как закрыть дверь и калитку — мы двинулись — она запуталась — смешно — мы шли какой-то новой тропкой — куда-то нас выбросило не туда — и, пройдя деревню, оказались на высоком берегу — там действительно было так красиво — то есть так красиво — не важно было — что — когда — река крутилась — там было так круто, так круто — она боялась — по песку сошли, осыпаясь — хватаясь за корни — внизу рыбаки — рыболовы — не рыбаки — я сказал: рыболовы — мы сели на бетонные плиты — она постелила куртку — у реки — солнечные звездочки — куда течет река? — в Москву — усвоила.
Я стал говорить какие-то глупости-глупости — она положила мне голову на ногу — потом сказала: хочешь, так ляжешь — я лег — день был выходной — какие-то дети прошли, обернулись, девочка и совсем маленький мальчик — подумали что-то про нас — и ушли — я говорил какие-то малозначимые вещи — слова, которые тут же исчезали, потому что их смысл не стоил ничего — в отличие от всего, что у нас было — она гладила меня по голове — ее дистонические пальцы — у нее всегда получалось как-то неловко гладить — у нее не было той опытности — ненужной — я думал: вот так и лежать — на ее нелепой длинной коричневой куртке — провинциалочка — думал я — но она так все усваивает — на лету.
Боже, какой я бред несу — я — который владеет словом и смыслом — и силой — и всем — знаешь, сколько времени — счастливые, по Грибоедову — какой я бред несу — не до стиля — ни до чего — ни до склада — я теряю счастье, выделенное мне однажды — какое значение имеет все остальное и состояние моей родины — в том числе — поцеловать ее в щечку и бросить — да, но ведь нужно не только играть, но и жить и подыхать — и кто-то родной тебе должен в этом помочь — а ты все думаешь о несовершенстве людей — хуй с ними — они — что они тебе? — или о несовершенстве родни и родины — твоей глупой страны — или об их тщеславии — как они рвутся наверх — пусть рвутся — как они не любят тебя — а с чего им тебя любить? — или ты думаешь о том, что Ломоносов — одиозная фигура — так говорят — ну, так что ты хотел бы? — чтобы, умирая, видеть рядом человека, которого любишь — а все остальное — вздор — и уйти отсюда, бормоча о любви — о любимой жене, как Булгаков — я ел сладкое говно любви — и тогда я понял, что такое счастливая смерть — чего раньше не понимал — и какая там в назидание Сара — и какие там объяснения — и ничего — кроме глупостей — у ласточек нет лап — или там что — она говорила — и какой там трах — а вот эта поволока счастья в глазах — и две мои любимые макушки — и пусть так будет — и ничего я не сделаю — потому что я сделал все, чтобы ее просрать — а я: космополитизм, мировое содружество журналистов-авангардистов, писателей и кого там еще — ничего не хочу — я объелся сладким говном любви.
Сукин сын! — возопил Жуков среди банок варенья — ты прикидываешься дураком или ты в самом деле дурак?! — Сисин недоуменно поднял голову — они стояли в ледяном погребе — на цементном полу — тут начались веселые деньки — спустившись по крутой лестнице вниз, Сисин сказал: — вот погреб — он у меня исполняет роль холодильника — картошка, морковка, лук, даже чеснок — ты любишь чеснок? — Жуков хмыкнул в бороду: люблю — мама дала мне немного квашеной капусты — у нее новый, бесподобный рецепт — на какое-то время нам хватит — под водку — Сисин подмигнул — он снисходил до меня — до всех — у него было чересчур улыбчивое лицо — с открытой, блуждающей улыбкой — приглашающей его считать своим— жрущим квашеную капусту — от мамы — любителем малосольных огурчиков с укропом — сибирских пельмешек — шашлыков — самых простых рыночных фантазий — наконец, воблы с пивом — на газете — весь в чешуе — нетерпеливо сосущий вяленый хвост — заливаясь пивом — довольный — в рыбьем серпантине — но это только декорации — приспособления — выдавал подбородок — и эти жесткие складки у рта — которые и решили дело — Манька не удержалась — уж больно мужественные складки у рта — руки тонкие, пальцы тонкие, а складки жесткие — нехорошие — и подбородок — и уши породистые — у Ломоносова лицо все-таки всегда немного готово вспотеть — взять и взопреть — не та порода — а здесь складки — а это что? — где? — Жуков неловко толкнул его в спину — Сисин поскользнулся на гнилой картофелине — упал на мешок с морковкой — ты чего? — засмеялся — а ничего! — сверкнул глазами Жуков — Сисин стал подниматься в недоумении — Жуков сбил его с ног — он его никак не мог добить — ну, как Распутина — или в «Лолите» — сбив с ног, он навалился на него и принялся старательно вязать, разматывая веревку из-за пазухи — Сисин стал вырываться — прямо перед собой он видел напрягшийся сосуд у Жукова на лбу — он еще подумал: сейчас лопнет — краснея, потея и чертыхаясь, Жуков вязал его по рукам и ногам — он привязал веревку к крюкам, на которых висело когда-то генеральское мясо — затем он надолго ушел — вернулся с молотом, цепями, прочими железяками — не обращая внимания на своего узника, в черном берете на лысой голове, Жуков стал развешивать цепи — Сисин презрительно и недоверчиво улыбался — Жуков приковал Сисина к стене в погребе — я простужусь — у меня гайморит — сказал Сисин — не простудишься — сказал Жуков — не успеешь — по ночам там бегали мыши — крысы — горела слабенькая лампочка — затекли — отекли руки — утратили чувствительность — жутко чесался нос — Сисин — весь обоссанный — висел — потерявши сознание — Жуков плеснул ему в рожу воды — Сисин облизал потрескавшиеся губы — Жуков приблизил к его глазам свой напрягшийся сосуд — скажи только слово: ты соврал? ну, скажи! — я тебя немедленно отпущу — Сисин медленно приходил в себя — он смотрел на Жукова впавшими глазами — скажи! — Сисин тихо сказал: ну, соврал — неубедительно — Жуков шлепнул его по щеке — он вдруг почувствовал, что тело Сисина безраздельно принадлежит ему — ему стало не по себе — он потрогал штаны — скажи убедительнее! — я тебя умоляю: скажи убедительнее! что тебе стоит! скажи! — ну, соврал — ты без «ну» не умеешь?! — хорошо — сказал Сисин и опять потерял сознание — Жуков с мукой смотрел на его мучения — Сисин пришел в себя — Жуков стал бить его в грудь и живот — а как же Троица?! — бил и бесился Жуков — ё! — через тебя Бог стал квадратным! — ё! — ё!
Сисин болтался на цепи — и за Стёпика!за племянничка! — зверствовал Жуков — и за Мармеладовну — как суфлер, подсказал Сисин — правильно, и за Соню! — зверствовал Жуков — Сисин болтался на цепи — ну, скажи, что соврал! — Сисин молчал, весь обоссанный — в быстро расползающейся от побоев одежде — с мутным взглядом — ну, чего ты молчишь? скажи! скажи хотя бы с «ну»!!! — Сисин покачал головой — Жуков ногой ударил его по яйцам — сука! ты меня выебал, падла! — Жуков воет — Сисин висит — Сисин сказал: ну, хватит, убей меня — ты все равно должен — Жуков в ужасе смотрит на Сисина — так было задумано — добавил Сисин — Жуков качает головой — я тебя люблю! — Сисин смотрит на него мутными глазами — если ты меня отпустишь, я убью тебя — Жуков, шатаясь, подходит к Сисину, трясет его — скажи: ПА-ШУ-ТИЛ! — Сисин: — шлю — шлю — Жуков: — гы! — Жуков: — гу! — Сисин: — шлю — Жуков: — гы! — Сисин: — шлю — Жуков: — хря! — Жуков: — что?! — Сисин: — шлюуууу — Жуков, в страшной догадке, затыкает ему рот — молчи! — отпускает — Сисин: — воды! — Жуков: — какой воды?! — ни слова о воде! — снова затыкает ему рот — Сисин с трудом качает головой — что? — пить — ах, пить! — дает ему пить — Сисин жадно пьет — Сисин смотрит на Жукова — Жуков! — Жуков, обрадованно: что? — я Бог — Жуков устало: ну, раз ты Бог, то сам себя и освобождай — я пошел — Сисин: это было — плохо ворочая языком — где-то я это слышал — Жуков: слышал? еще раз послушай! — Сисин, горделиво вскидываясь: я Бог! — Жуков: это я тоже слышал — Сисин: — (презрительно) — пер-ценили! — чего? чего? — пер-ценили-высе-себя (из последних сил), мммудаки! — Жуков икает — ща тебе будет допрос — икает — коммуниста! — пьет — хватается за голову — подозрительно — это ты — а? — на меня — икает — напустил — икает — икоту? — икает — Сисин, снова собравшись с силами: — шлюууу!! — Жуков поворачивается к Сисину, в руках топор — Сисин опять за свое, но чуть слышно: — шлю — шлю — Жуков начинает рубить Сисина, как капусту, на мелкие клочья — они оба быстро залиты кровью — отрубленные руки Сисина остаются в цепях — Евгений Романович без рук ловко бросается вверх по ступеням — Жуков удивлен — Жуков, скользя в крови друга, несется за ним с топором — Сисин вбегает на кухню — туловищем толкает дверь — пробегает столовую — вращаясь — хлещет кровью на недавно крашенный вишневый пол — скрывается в генеральской спальне — с розовой люстрой — зубами закрывает щеколду — крутится по спальне — трофейный шкаф — мутное зеркало — залезает от боли в постель и катается по кровати — Жуков влезает с топором в окно — у него борода вся в крови — Сисин зубами открывает щеколду — Жуков настигает его — ударяет топором — промахнулся — раздирает Сисину бок — топор впивается в пол — Жуков тужится, стараясь вырвать топор из крашеной половицы — Сисин с отрубленными руками и разодранным бедром бежит через холодную веранду — натыкаясь на старые стулья на случай гостей — ударился о бак АГВ — звяк! — звякнуло — обливаясь кровью, поднимается по лестнице на второй этаж — закрывает ногой за собой очень низкую дверь — Жуков медленно, тяжело дыша, поднимается по лестнице — по-писательски сутулясь — Сисин забегает в свой кабинет — на столе компьютер с детскими фейерверками на экране — Сисин прижимается туловищем к двери — слышны шаги Жукова — Жуков пытается войти в комнату — но Сисин из последних сил удерживает дверь — Жуков входит в комнату — он в ярости рубит топором компьютер — компьютер вдруг закудахтал — компьютер взрывается — летят во все стороны стекла — клавиатура — буквы — the mouse — от взрыва оба друга глохнут одновременно — вылетают оконные рамы — Жуков на ощупь ищет Сисина — скользит по полу — Евгений Романович прячется за фанерной дверью — Жуков отрубает ему гениталии — а и! — а и! — радостно вскрикивает Евгений Романович — бабушка записывает за ним — скажи, что не Бог!!! — но обрубок молчит — Жуков замахивается — страшный предсмертный крик — медный живот матери.
