— Сафари?
— Точно.
Мы говорили на английском.
— Мы должны были уехать из соседнего коттеджа через десять дней. Но по непредвиденным причинам, касающимся дел жены, она хотела бы совершить это…
— Сафари, — сказала молодая женщина.
— Это сафари несколько раньше. Ей хотелось бы проехать предусмотренным маршрутом, но…
— Когда?
— Начиная с завтрашнего утра.
Она воскликнула:
— Мистер Ландлер, об этом не может быть и речи! Вы понимаете, какая здесь ситуация? Все места заняты уже много месяцев назад. Постойте-ка, я сейчас найду вашу фамилию в списке клиентов, путешествие которых намечено на этот месяц…
Отодвинув лежавшее на столе досье, она извлекла из портфеля какую-то пухлую папку.
— Можете повторить вашу фамилию?
— Ландлер.
Она стала искать, читать, листать бумаги.
— Не вижу, — сказала она. — Вы уверены, что едете не от другой фирмы?
— Возможно, секретариат жены сделал заказ на фамилию Фергюсон.
Мне было тесно в своей шкуре маргинала. Во мне находились жена, ее секретариат, ее девичья фамилия и… ее труп, а я, убийца, должен был всякий раз доказывать, что я существую.
После новых усердных поисков она нашла то, что было нужно:
— Ну да, миссис Энджи Фергюсон.
— Да, Фергюсон-Ландлер. Мы впервые приехали сюда вместе.
Цвинке продолжила:
— Она записана по категории VIP, заплатила за большой маршрут, соответственно, номера в гостиницах заказаны за…
— Три недели…
— За четыре месяца… мистер Ландлер, за четыре месяца. Это нормальный срок…
Еще один удар, который надо было выдержать. Это означало, что Энджи собиралась в любом случае приехать сюда одна. Она, очевидно, определила крайний срок ожидания. Если бы я не уступил ей, она все равно приехала бы сюда. Тогда для чего же она разыгрывала комедию счастья от моего неожиданного решения? Я понял, что был простой пешкой, которую в последнюю минуту поставили на клеточку, оставленную на всякий случай пустой.
— Я был слишком занят работой, чтобы вникать во все подробности. Африка — сфера интересов жены. Она занимается ей исключительно самостоятельно.
— Мсье, — сказала она, — вы тоже правы! Миссис Фергюсон-Ландлер действительно направила три недели тому назад дополнительную заявку. Она хотела въехать в Танзанию. Но мы пока не получили разрешение на въезд туда на личных машинах. Вам пришлось бы оставить машину в представительстве «Развлечение-Сафари», перейти пешком мост и продолжить путешествие по Танзании на машине туристической фирмы, аналогичной нашей. Еще одну секунду. Здесь есть пометка, которая отсылает меня к другому досье.
Она покопалась в бумагах, потом сказала:
— Заезд на территорию Танзании объясняется проектом миссис Фергюсон, желающей увеличить размеры заповедника «Масаи Мара» по ту сторону границы. Миссис Фергюсон, простите, Ландлер, хотела бы обеспечить животным защищенную от охотников переправу во время их миграции.
— Вы знаете о проектах моей жены?..
— Все о них знают, мистер Ландлер. После пожертвования Уильяма Холдена[31], благодаря которому «Маунт Кения Сафари Клаб» стал символом борьбы против охоты, именно миссис Ландлер намерена внести самый значительный вклад. Вот уже много лет она совместно с нашей организацией совершает подготовительные поездки. Я услышала о ней в нашей штаб-квартире в немецкоговорящей Швейцарии. Я буду счастлива познакомиться с ней.
Она склонилась над досье:
— Для этой поездки она попросила предоставить ее постоянного водителя. Она направила кенийскому правительству просьбу разрешить ездить на личной машине с этим хорошо знакомым ей водителем. Эго разрешение она должна была уже получить…
Я продолжал настаивать на своем:
— Сейчас нас больше всего беспокоит отъезд! Если у вас найдется одна свободная комната, неважно какая, мы ее снимем.
— Речь идет не об одной комнате, мистер Ландлер, а о нескольких. Во время путешествия люди перемещаются из одной гостиницы в другую… Клиенты заказывают через агентства номера за полгода вперед.
— Тем хуже! На нет и суда нет. Мы будем вынуждены вернуться в Найроби и оттуда в США. Но если бы вы смогли сделать так, чтобы мы смогли отправиться в путешествие пораньше, это было бы великолепно. Если нет, мы приедем сюда позже.
Она была явно озабочена:
— Мне очень жаль, она хотела вновь посетить интересующие ее места пораньше, по возможности в начале миграции животных. Теперь придется все отложить на будущий год. Это ее огорчит, — сказала она, — Она знает, что ей нужно…
Значит, я был совершенным нулем, ничего не знавшим и не понимавшим, я всего лишь должен был сопровождать героиню-специалистку по путешествиям. И я ничего не знал об Африке. Цвинке продолжала размышлять вслух:
— Первая остановка предусмотрена в гостинице «Сот Лик». Шофер, с которым она обычно ездит и которого получила бы в свое распоряжение через десять дней, сейчас находится около озера Туркана.
— Я мог бы вести машину.
Я действовал ей на нервы.
— Мистер Ландлер, без соответствующего разрешения вы не имеете права въезжать в национальный парк… а ваша жена хочет путешествовать в обычных условиях, как все другие туристы. Ее единственным условием было наличие шестиместного микроавтобуса для вас двоих. Это все.
Я попытался блефовать:
— Моя жена — президент компании Фергюсон, она хочет подарить этой стране огромную сумму денег. Неужели для нее не найдется свободной комнаты?
— Мистер Ландлер, — произнесла она, — ни ее фамилия, ни ее социальное положение не смогут освободить место в гостинице. Мы ведь не можем выселить из-за нее наших клиентов! У меня есть одна слабая надежда. Нам сообщили о задержке, а возможно, об отмене приезда японской группы. Их генеральный директор и его заместитель позавчера покончили с собой. Иена стала такой сильной, что у них появились трудности с экспортом, и они потеряли прибыль. Из-за этого несчастья фирма приостановила или отменила, точно не знаю, отпуск, который она предоставляла в подарок своим служащим. Если зарезервированные ими номера еще не раздали — маршрут примерно тот же самый, — я смогу вам помочь.
Опять японцы! Они умирают от своего богатства. Мне надоела преследовавшая меня даже здесь мировая экономика с ее странными примерами.
— Сделайте все, что сможете, мадемуазель Цвинке. Если не сможете предложить нам никакого решения, вечером мы возвращаемся в Найроби…
— Хотите, я поднимусь к вам в номер, как только получу ответ по телексу?
— Не стоит так беспокоиться. Достаточно будет позвонить по телефону.
— Я была бы рада познакомиться с миссис Ландлер… Я так много о ней слышала. Если телексы и компьютеры не выйдут из строя, я смогу дать вам ответ, мистер Ландлер, к половине седьмого вечера…
И добавила доверительным тоном:
— Если я не смогу отправить вас раньше и вы отмените свою поездку, наша фирма не вернет вам деньги. Страховка на прерывание поездки действует только в случае болезни.
— Таковы риски профессии, — сказал я. — Наши риски. Насчет этого не беспокойтесь. Спасибо.
Покинув ее, я направился к выходу. Надо было пройти через пальмовую рощу, чтобы отыскать на пляже Энни. Я увидел бассейн, весь черный от оравы детишек. Пройдя через бар-закусочную отеля, находившийся справа во внутреннем дворике, увидел уже накрытые столы с кондитерскими изделиями. Пройдя мимо душа и емкости с водой для смывания песка при возвращении с пляжа, я вышел на сам пляж. Те красочные картины, которые я видел с террасы, вблизи показались еще более живописными. Торговцы носили шляпы и всевозможные солнечные очки. Они бродили, соблюдая обязательную дистанцию между собой и отдыхающими, наблюдавшими за ними со своих шезлонгов. Приближаться к шезлонгам торговцам было запрещено, надо было соблазнить клиентов, возбудить их интерес показом издали. Коралловый риф скрылся под водой, прилив накатывался на сушу своими бирюзовыми волнами, они разбивались у края пляжа, кусали берег, уносили кучи песка, отступали, чтобы снова броситься в атаку. На узкой полоске, которая еще оставалась между клиентами и морем, африканцы показывали свой товар, поднимали руки к небу, размахивали над головами бусами, фигурками животных и воинов, раскрашенных в красные и белые цвета. Одна африканка в красном бубу на голове продавала набедренные повязки. Как только она вынимала одну из них, ветер подхватывал эту повязку, и многоцветная ткань начинала развеваться на ветру. Этот черный кортеж постоянно перемещался вперед-назад, какой-то маленький человек в белой фуражке выставил свои картины, написанные маслом, — заходы солнца в желтых тонах, желтые величавые тигры с могучими лапами, как будто пришедшие из старых фильмов. Отдыхающие не поддавались на приманку, болтали, смотрели в другую сторону, зевали, чтобы показать им свое безразличие. Потом вдруг какой-нибудь предмет, картина или кусок ткани заинтересовывал их, они вставали и, преодолев нейтральную полосу, подходили к торговцам. А те, счастливые, что им удалось привлечь к себе внимание, заговаривали покупателей и рисовали палками на песке цену товара. Покупатели начинали торговаться, эта лихорадка была заразной. Они перечеркивали цену африканцев и рисовали свои цифры.
