Игорь Павлович насторожился. В дверь послышался тихий стук. Обычно так стучат женщины на тайное свидание. Но у Бондарева не было ни одной, потому и не поспешил встать, будучи уверен, что баба обозналась дверью. Но стук повторился.
Игорь, шаркая и кашляя, пошел открывать и онемел от удивления. Перед ним в пижаме и тапочках стоял Евменыч.
В кармане пижамы бутылка «Кагора». Глаза человека красные, опухшие, явно не спал, и нервы были вскручены.
— Сашка, кто вздрючил?
— Мишка женится.
— Ну и хрен с ним. Он же в Москве. А ты тут чего бесишься? Пусть он сам с ней мучается,— пожалел Бондарев Иванова.
— Так ведь она и пьет, и курит. Я ж ее с детства знаю, эту лярву,— сел к столу.
— Она работает?
— А хрен ее знает! Глаза б мои эту сучку не видели!
— Да что, сказать не можешь, кто такая?
— А толку, если они живут!
— Ну и что? Мало с кем кошка трется?
— Эта не кошка, целая бестия!
— Устрой облом!
— Она сама кому хошь наломает!
— Скажи Мишке по-мужски.
— Пытался. Слушать не хочет. Трандит про любовь. А у них тех любовей, как в арбузе зерен.
Я ему свое, а он другое, мол, неважно, что было до меня. Вот и поговори с ним! Давай выпьем!— откупорил бутылку.
— Она местная эта мадам?
— Не знаю. Наслышан о ней много гадостей.
— Пока сам не убедился, не верь.
— Да у нее морда сучья. Одного взгляда хватит.
— Проверь! — советовал Игорь.
— На хрен нужна. Пусть обожжется.
— Зря. Судьбу ломать жаль.
— А что делать?
— Давай его увезем.
— Куда?
— Да хоть на Колыму.
— Он без нее никуда.
— Тогда в деревню к твоим. Там быстро обломают.
— А что? Это идея. Медовый месяц им предложу, если выдержат,— рассмеялся Иванов.
Евменыч ушел, пошатываясь, но улыбающийся и довольный. Он не хотел женить сына рано. Сам на этом погорел. Может потому в каждой девке видел врага.
— Ты не смотри на смазливые рожи. Не верь ни одной. Приди в дом к ней, да глянь, что умеет. А то будешь стирать и стряпать сам. Она ноги на шею и погонять станет,— говорил Евменыч.
— На мне далеко не уедешь.
— Из таких как раз дураков лепят.
Но идея загнать молодых в деревню пришлась очень по душе и Александр Евменович успокоился. Он решил спихнуть молодых месяца на два, а сам отдохнуть в поселке.
Но не тут-то было. Молодые вернулись из деревни утром третьего дня, на разных автобусах. Невестка без пересадки враз в общежитие помчалась. О свадьбе даже речи не было.
Мишка только хохотал и все хвалил отцовскую мудрость:
— Ты представляешь, она ни черта не умеет. Короче, лучше один век проживу, но ни с этой кретинкой.
— Скажи спасибо Бондареву. Он подсказал деревню.
— Молодец мужик. Жаль, что редко к нам его приводишь.
— Было бы желание. Хоть каждый день...
— Нет, это уж слишком.
— Тогда забывай баб.
— Ты человек крайностей. Нужна золотая середина. Жизнь не должна стоять на месте или бежать вприскочку. Во всем нужна мера.
В редакцию на следующий день прислали практиканток. Молодые девчонки с четвертого курса из Владивостока держались уверенно, даже вызывающе. Одетые по последнему писку моды они вздумали тряхнуть глухомань открытостью, смелостью не только взглядов, но и одежды, внешности.
Когда они впервые появились в кабинете Иванова, тот дара речи лишился и сказал:
— Девочки! Вы не по адресу. Кто-то пошутил или вы что-то поднапутали.
— Ничего мы не напутали, шеф! А если хочешь поприкалываться, давай перенесем это на вечер. А пока надо побазарить по делу. Ни с тем сюда прислали,— ответили, не сморгнув глазом.
Обе оказались смелыми, опытными, острыми на язык, на вопросы Иванова отвечали быстро, не задумываясь и не теряясь.
Газету Иванова тут же назвали тусклой серостью, сказали, что в нее нужно вливать жизнь, выпускать современно, по-новому ярко и с юмором. Они за это берутся с радостью.
— Мы коммуникабельные, на курсе нас считают лучшими журналистками. Мы сами попросились в глушь, где можно было бы показать и проявить себя. Конечно, на время практики организуйте нам жилье, устройте быт, чтобы мы смогли работать. А вечером мы в вашем распоряжении до самого утра. Уверены, что о том не пожалеете! — и вышли, сказав, что вернутся через час.
Девчата вернулись ровно через час. Им выделили для жизни редакционный кабинет, небольшой, но светлый и теплый, где практикантки могли бы жить и работать, не мешая никому.
— Всего два месяца! Для такого времени это даже шикарные условия. Не хватает только ванной, все остальное имеется. Мы в свое время о таком помечтать не могли. Пусть живут и радуются,— сказал Евменыч, еще раз придирчиво глянув в бумаги практиканток.
Обоим выдали раскладушки, постельное белье и даже занавески на окна.
Девчонки, оглядев кабинет, в каком им предстояло жить, слегка сморщились, но вслух не сказали ничего. Они принесли с собой по небольшому чемоданчику и по сумке, стали располагаться. Приступить к работе обещали с завтрашнего дня. А вечером пригласили сотрудников отметить их приезд.
— Девчонки! Это ж всего практика. На два месяца! — напомнил Евменович, но Марина и Рита ответили в один голос:
— Каждое начало пусть помнится.
Оглядев сотрудников, поскучнели и сказали:
— Плохо, что молодых нет. Одна стародежь. В других редакциях веселее. Вот этого мы не учли. Тут со скуки позеленеешь. С кем мы свой приезд отметим? С этими мухоморами? — скривились откровенно.
Сотрудники, услышав о себе такой отзыв, отказались отметить приезд практикантов и быстро разошлись по домам.
Евменыч и Бондарев остались вдвоем. Надо было выходить из неловкого положения, и они позвали сына Иванова — Мишку. Тот охотно пришел в редакцию, что-то прихватил из дома. Втроем они быстро сообразили столик, появилась музыка, нашлись общие темы.
Все трое смеялись над удачными шутками, по достоинству оценили Мишкин дар тамады. Посетовали, что он не сотрудник редакции, посоветовали ему попробовать свое перо. Тот пообещал.
Евменыч с Бондаревым сели в другом кабинете, макетировали завтрашний номер. И совсем забыли о молодежи. Вспомнили, когда грохнула музыка.
Александр с Игорем переглянулись. Решили взглянуть, чем занята молодежь? И долго стояли, открыв рот от удивления. Мишка крутился на полу на одной руке, девки прыгали вокруг. Весь стол был заставлен бутылками. Все уже были под градусом.
— Эй, мужчины, давайте к нам, украсьте компанию. Вас очень мало, да еще за дверь прячетесь. Давайте вместе веселиться. Ведь мы к вам приехали. Если понравится, попросим, чтоб сюда распределили!
— Шеф! Покажи, на что способны. Веселиться надо всем вместе! — предложила Ритка.
Евменыч хорошо танцевал. Но тут никак не мог войти в такт и беспомощно перебирал ногами.
— Шеф! Куда едешь, это не «барыня».
— Давай шустрее! — ущипнул кто-то за задницу. Иванов от неожиданности подпрыгнул. Такого фривольного отношения не ожидал, не давал повода.
— Маринка, поставь что-нибудь поживее!
И поставили. Даже стекла в окнах дрогнули, заскрипели двери, такой веселухи в редакции не было никогда.
