– Мне на Черную речку.
– Это где?
Объясняю.
– Ни хрена себе.
Вот так: громко, прилюдно и ничуть не смущаясь. Называет дикую, по-моему, сумму. С этим шофером я не поехала, и не только потому, что за проезд он заломил невероятно много, а не пожелала я сидеть рядом с матерщинником.
Домой я поехала на старенькой «Волге», за рулем которой сидел мужчина средних лет.
– Судя по Вашему багажу, сударыня, Вы из заграницы.
На моём чемодане масса наклеек. По ним можно изучать географию Европы. Разговорились. Вернее, говорил он, а я слушала.
– Борис Ельцин потребовал отставки Горбачева. Я бы поддержал в этом Бориса Николаевича, если бы он сам не вел политику на развал Союза. Да Горбачев довел народ до кипения. Шахтерам, бывшей рабочей элите перестали вообще платить.
Машина въехала на Кировский мост. Как я хотела погулять по набережным в белые ночи. Полюбоваться ансамблями, посмотреть разводку мостов. И ещё, чтобы рядом был любимый мужчина. Не пришлось и не придется уже. А мужчина продолжал говорить. Я видела, что ему надо выговориться и слушала, не перебивая.
– Кем был я раньше, до того, как Горбачев начал перестройку? Ведущим инженером в одном из ведущих институтов Союза. Но он объявил о конверсии. И понеслось. Начали уничтожать военно-промышленный комплекс. А он давал совершенные технологии, сравнимые с открытием изобретения. Меня уволили во вторую волну. Прикрыли тематику – и пошел вон. Сколько таких, ставших в одночасье изгоями. Теперь, чтобы самому не помереть с голоду и семью прокормить, занимаюсь частным извозом.
Проехали Каменный остров. С Ушаковского моста мне видны фигурки людей на берегу.
– Видите их? Они не ради пустого развлечения ловят тут рыбу. Какая-никакая, а еда. Позор! Вряд ли чего поймают в это время, но стоят.
Машину крутануло.
– Не надо так расстраиваться. Я хочу домой приехать целой.
– Пардон, мадам. Доставлю в целости и сохранности. Моя старушка служит мне исправно уже двадцать лет. В 1970 году мы, группа сотрудников, получили государственную премию. Мне разрешили купить эту «Волгу».
У монументального здания Военно-морской Академии, которой, наконец-то, присвоили надлежащее имя, группа офицеров. Судя по их жестикуляции, молодые люди спорят или обсуждают очень важные проблемы.
– Бедняги. Теперь им одна дорога: на гражданку. Флот сокращают. Корабли стоят у стенки. Нет, видите ли, мазута. Хотел бы спросить, а ядерное топливо тоже кончилось?
– Вы были связаны с флотом?
– Самым непосредственным образом. По моим формулам испытывались приборы. Янаев и компания попытались что-то сделать, но было поздно. Разложение дошло даже до такой структуры, как отряд «Альфа».
«Волга» подъезжала к станции метро «Черная речка».
– Вас куда доставить?
Я назвала адрес.
– В этих домах живет много моих товарищей по работе. Вы случайно не инженер-электронщик?
– Нет. От этого я далека.
– Я помогу Вам. С дороги, небось, устали.
Мой чемодан не так тяжел, но мне не хотелось отказывать этому симпатичному мне мужчине.
Так он вошел в мой дом. В первый раз Павел Михайлович долго у меня не пробыл.
Сижу теперь у окна и жду Антонину. Говорить ей или нет о Павле? Конечно, расскажу. Я же баба.
Антонина влетела ко мне подобно смерчу, что поразил Калифорнию.
– Ирина! Ты не представляешь, кого я встретила.
Я молчу, знаю: Антонину спрашивать не надо – сама все выложит.
– Поднимаюсь по эскалатору, а рядом спускается – кто бы ты думала?
Жду. Подруга делает театральную паузу.
– Ни за что не догадаешься.
Ещё пауза.
– Наш бригадир по складу Вера Петровна. Я ей кричу, а она сначала ноль внимания. Люди от меня шарахнулись. Уже разъехались, и тут до неё дошло. Она как рванет вверх, против движения. Умереть можно. Я ей кричу: буду ждать наверху. Народ меня поддержал.
– И где она?
– Я ей дала твой адрес. Она съездит в центр и потом к нам. Ты не возражаешь?
Это в характере Антонины: сделать, а потом спрашивать разрешения.
Работу распределили так: Антонина моет окна, я мою полы. Не учли одного: от мытья окон на полу остается грязь. Поэтому, когда Антонина закончила свою работу с окнами, мне пришлось подтирать за ней. Да, мать, отвыкла ты от нормальной жизни там, в заграницах. Утомившись, мы с Антониной отдыхаем.
– Рассказала бы, как жила в своей Мальте.
– Походя не хочу. Сядем за стол, выпьем за мое возвращение, тогда, может быть, и расскажу.
Мне действительно надо осмыслить все сначала: много произошло в моей жизни такого, от чего становится не по себе.
– Как ты изменилась, Ира. Раньше тебе и секунды хватало, чтобы прийти в себя.
– Тоня, все в этом мире переменчиво. Что сейчас происходит у вас на заводе, например?
– Ой, и не говори. Заказов нет. Начальники заняты одним: как бы денег раздобыть. Додумались до того, что наш склад сдали в аренду каким-то чучмекам. Зарплату не платят. А сами жируют. Помнишь нашего технолога?
– Как его забыть? Это он копал под меня.
– Так он купил немецкую машину и возит на ней проституток. Вообще, все сбесились, говорят только об одном: где бы денег надыбать. Не заработать, а так просто получить. Выдумали словечко – бизнес. А по-моему, это обыкновенное «купи-продай». Наши девчонки навострились мотаться в Турцию. Там накупят барахла, а тут продуют.
Мне захотелось выпить. И не какое-нибудь иностранное пойло, а нашу русскую водку. Дело в том, что в чемодане у меня три бутылки. Виски, коньяк и ликер. Думала, устрою привальную. Шикану. А теперь, слушая подругу, такая злость ко всему иностранному меня обуяла, что готова была вылить привезенное в унитаз.
– Тоня, ты такие вещи рассказываешь, что мне выпить уже захотелось.
– А что я говорила? У тебя, определенно, шаром покати. Что бы ты без меня делала?
Антонина права. Я напрочь разучилась вести хозяйство. Там, на Мальте, у меня была кухарка, прислуга по дому, шофёр. Быть третьим секретарем посольства не бог весть какая важность, но и синекурой её назвать нельзя. Начинала я с должности секретаря-референта. Я не имела дипломатического паспорта, но обладала дипломатическим иммунитетом. Обладая характером экстраверта, я быстро нашла общий язык с той группой сотрудников, которые в иерархии посольства занимали низшую ступень.
– Хозяйка, ау! Ты где? Все готово к разврату.
Пока я предавалась воспоминаниям, Антонина успела устроить шикарный стол. Из дома она привезла свиные отбивные, картофельное пюре и бидон компота из первых садовых ягод. Была и водка.
– Мы с Мигелем решили развестись.
Такое заявление буквально ошарашило меня. Подруга увидела мое лицо.
– Да не удивляйся ты так. Пока ты жила за границей, тут у нас многое изменилось. Горбачев развернул такое, что нормальному человеку не понять. Чего стоят одни кооперативы. Вот представь. На заводе начальники решили создать кооператив. По производству каких-то ерундовых бытовых приборов. Материалы и комплектующие закупают по госцене, а продают по коммерческим. Представляешь, какая прибыль. Я от смеха чуть не описалась, когда увидела, сколько тот же наш бывший технолог платил членских взносов.
– Не надо считать деньги в чужом кармане. Ты лучше поясни, отчего ты разводишься с Мигелем.
– Выпьем ещё, а то, как говорится, без пол-литра не понять.
Свиные отбивные остыли, но под водку елись хорошо. За окном посерело. Быстро пролетело время. В середине июля ночи уже темные. Честно говоря, я порядком устала. Это заметила подруга.
– Я у тебя ночевать останусь. Ты ложись, а тут все приберу и тоже лягу.
Закончился мой первый день в Ленинграде. Могла ли я представить, что в октябре Ленинград переименуют в Санкт-Петербург.
Антонина так и не поведала мне о причинах развода с кубинцем. Я не настаивала, она сама не продолжила начатый вечером разговор.
Моя подруга с утра была сосредоточенна и малоразговорчива. Я же не стала ей досаждать.
Распрощались мы сухо. Вера Петровна так и не пришла.
– У меня новый номер телефона, я его записала на календаре.
Все. Она, помахав рукой, вышла из квартиры.
В воскресенье у меня по давно заведенному правилу «банный» день. На острове в воскресенье я с товарищами по работе женского пола ходила в русскую баню. Искать баню в нынешнем Ленинграде? Хлопотно, и я решила просто посидеть в ванной.
Портативный радиоприемник я настроила на волну ВВС. Новости начались с сообщения об открытии XVI летней Универсиады. Потом какой-то комментатор разглагольствовал о последствиях расторжения Варшавского договора. Ему на смену пришла дамочка, которая захлебываясь говорила о начале у нас процесса разгосударствления предприятий и их последующей приватизации.
