Элейн не занимается садиками при коттеджах на два хозяина — те, кто живет в таких, попросту не может себе позволить ее услуги. И потом, этим занимается бесчисленное множество мелких фирм и фирмочек. За свою карьеру Элейн имела возможность наблюдать, как из редкого ремесла, коим пользовались лишь состоятельные люди, ландшафтный дизайн превратился чуть ли не в кустарный промысел, доступный любому, кто готов потратить лишние гроши на украшение территории перед домом. Сейчас это модно. В свое время устройством сада интересовались разве что любители, которые выращивали у себя на заднем дворе душистый горошек, да группка узких специалистов, ведавших высадкой парков и рощ. А теперь любые рачительные хозяева домика с садиком могут отличить куст сирени калифорнийской от куста калины.
Наблюдать за этим Элейн было забавно. Ее профессия стала весьма востребованной, хотя раньше это был удел ретроградов — или избранных, как посмотреть. Для бизнеса это неплохо, хотя она прекрасно знает о растущей конкуренции. Но теперь, в шестьдесят лет, она решила сбавить обороты: стала придирчивее относиться к заказам и научилась говорить «нет», если работа казалась слишком проблематичной или скучной.
Когда-то она хваталась за любое предложение — в самом начале карьеры, после нескольких лет обучения азам садоводства и работы за смешное жалованье в знаменитых садах и парках, — только чтобы узнать, как это делается. В те времена она не отказывалась от любых заказов: оформления внешнего дворика отеля, озеленения строящегося жилого массива. Приходилось — в бытность самой молодой ученицей и «девочкой на побегушках» в одной преуспевающей фирмочке, расположенной в зеленом районе отдаленной части Лондона.
Эти годы теперь украшают ее резюме, которое она предлагает потенциальным клиентам. С тех пор количество и качество заказов, конечно, выросло, а само резюме разбухло во внушительную брошюру. Информация в ней постоянно обновляется. Самое первое резюме выглядело куда как скромнее, особенно в сравнении с нынешним чудом полиграфии. Тогда ей помогал Ник, девушка-иллюстратор, его знакомая, украсила текст милыми цветочными мотивами, а напечатали в типографии издательства, которое он тогда пробовал создать. Это было в первые, безумные годы их брака, годы работы — ее и его.
Элейн почти добралась до дома. На перекрестке с дорогой, ведущей к их старому дому, где семейная жизнь протекала бок о бок с рабочей — крошечной типографией и зачатками фирмочки, занимавшейся ландшафтным дизайном. Все вокруг кипело, везде царила суматоха — дом уставлен шкафами, стопками книг, кто-нибудь непременно что-нибудь делал за письменным столом. Кухня, где Полли восседала на детском стульчике или ползала по полу, пока сотрудники типографии выписывали счета-фактуры или разговаривали по телефону.
Старый дом все еще рассылает сигналы — неумолчную морзянку, слышную всякий раз, когда она проезжала мимо. О самом доме она не думает, тем не менее обрывки воспоминаний о той жизни перемежаются с размышлениями об обустройстве сада в Суррее. Болотные растения? Какие розы посадить вдоль длинного вала? Стоит ли рассадить гортензии по периметру стен? Попутно ей приходит в голову, что завтра надо бы съездить в супермаркет и закупить продукты. Теперь в водоворот мыслей вливается еще и Ник — может, потому, что она как раз проезжает мимо паба: когда-то давно они частенько ходили туда по воскресеньям. Там он и есть — сидит за столом на привинченной к полу скамье летним утром; на нем темно-зеленая рубашка с коротким рукавом, волосы развеваются по ветру, в руке — пинтовая кружка, разглагольствует о новом проекте.
— Дороги, — говорит он. — Заброшенные дороги. Доисторические, римской эпохи, маршруты гуртовщиков. Серия путеводителей. Про каналы и железные дороги кто только не писал! «Исчезнувшие дороги Британии» — звучит?
Оливер тоже тут. Компаньон — близкий друг, коллега, партнер. В этот конкретный отрезок времени молчит. Сидит за столом с такой же пинтовой кружкой и насмешливо смотрит. Что неудивительно.
Когда Ник в таком состоянии, сдержать его невозможно. Осторожный и прагматичный Оливер занят практической стороной дела — по сути, именно он стоит во главе производственного процесса, тогда как Ник — больше редактор. Старый, добрый, проверенный Оливер. Славный Оливер, иногда думала Элейн, когда Ник вел себя особенно необузданно или несговорчиво или когда носился с очередным нежизнеспособным планом. Потому что Оливер всегда был готов утешить и подбодрить и уверить, что все скоро закончится, как всегда, а если нет — что-нибудь придумаем. Иногда ей даже приходило в голову, что лучше бы ей было выйти за Оливера, и порой, советуясь с ним, она испытывала неясный трепет. Но Оливер ни за что в жизни не предал бы друга — ни мыслью, ни словом, ни делом. И, в конце концов, Элейн же любила Ника — разве нет?
— Милая, ты меня не слушаешь, — говорит тот, все еще сжимая в руке кружку, глядя прямо на нее. — Ты думаешь о каком-нибудь чертовом саде. А я хочу, чтобы ты думала о дорогах.
Она проехала паб, и тогдашний Ник сменился сегодняшним — может, он дома, а может, и нет; в любом случае, с раздражением думает она, ему вряд ли пришло в голову проверить содержимое холодильника и съездить в супермаркет. Ничего подобного. Он провел день, болтаясь туда-сюда: читал газеты, ковырялся в Сети, может, черкнул пару строчек какой-нибудь рецензии или статейки в журнал о путешествиях, которыми он подрабатывает, если у него есть заказ, но, вероятнее всего, это не так. В то время как Элейн только что проехала двести километров и провела четыре часа, разводя политес перед парочкой идиотов.
Она въезжает в деревню. Сворачивает на боковую дорогу. В старом доме были соседи. Новый же — точнее, тот, где они живут последние десять лет, — важно стоит в стороне, в низине с ручьем и леском. Они с Ником облизывались, глядя на этот дом, много лет — небольшой коттедж эпохи короля Георга. Элейн страшно хотела заполучить именно этот дом. Пока наконец его не выставили на продажу. Ей продолжали поступать заказы, в голове роились планы, так что она созрела для того, чтобы рискнуть.
Сейчас, десять лет спустя, сад очень вырос. Вожделенные земли стали излюбленным творением Элейн. Он все еще молод, сад, — деревья гинкго должны подрасти, липы для задуманной ею аллеи с переплетенными ветвями еще совсем молодые деревца; надо будет заполнить пустоты и исправить ошибки. И она не притворяется, что ее сад нечто по-королевски роскошное вроде Аспена, Тинтингела или Бэрринггон-корта. Но он — порождение ее таланта, ее стиля, ее визитная карточка.
Уже шесть — она сворачивает на окружную дорогу, ведущую к дому, и видит, что все уже разошлись. Около дома припаркован лишь «гольф» Ника. Днем тут довольно много машин. Соня, ее помощница, ездит на работу из дома — она живет в двадцати километрах отсюда. Три дня в неделю приезжает Лиз и занимается бумажной работой, на которую не хватает времени у Сони. На красном пикапе ездит Джим — он выполняет всю тяжелую работу в саду. Сменяют один другого студенты-садоводы — приезжают поучиться под руководством признанного мастера, как делала в свое время сама Элейн. Вот и сейчас у нее работает Пэм, маленькая пампушка родом откуда-то из Северной Англии, выносливая, как вол, веселая и общительная, что весьма кстати приходится в субботу вечером, когда сад открыт для посетителей. Тогда приходится бросать все силы на то, чтобы следить за гостями, торговать в магазинчике, где продавались саженцы и сопутствующие товары: садовый инвентарь, семена, удобрения, сувениры и книги, в том числе, разумеется, и все сочинения Элейн. В такие дни небольшой участок земли перед подъездной дорожкой превращается в парковку. Иногда посетителей принимает сама Элейн, благосклонно принимая комплименты и отвечая на вопросы. Сначала она черпала в них вдохновение, они льстили ее самолюбию. Теперь же она стала уставать от бесчисленных расспросов: а это однолетник или нет, а как обрезать розовый куст? Она все чаще удаляется в дом, поручая посетителей своим ученикам, которые с удовольствием возятся с ними.
Когда три года назад она впервые открыла свой сад для публики, она предполагала, что Ник станет ей помогать. В конце концов, кто, как не Ник, общительный и восторженный. Разумеется, его энтузиазм можно направить на принятие гостей, на работу в магазинчике и, в самом крайнем случае, на помощь в парковке. И в самом деле, вначале Ник был сама покладистость. Болтался по террасам, обезоруживая мальчишеским шармом престарелых леди, водил экскурсии к цветнику у ручья показать примулы, сидел на кассе магазинчика, правда, неверно отсчитывал сдачу, но ему прощалось — было видно, что он всего лишь новичок и может ошибаться. Когда он отправил чей-то «БМВ» в заболоченную канаву, где автомобиль немедленно застрял, парковкой пришлось целиком и полностью заниматься Джиму. И спустя какое-то время Ник стал все меньше и меньше помогать по субботам, а вскоре и совсем перестал. Элейн заявила молчаливый протест: «Милая, меня постоянно спрашивают, как называется то, как называется это, а я ведь понятия не имею. Девочки справляются с этим куда лучше. В конце концов, мы же знаем — я не умею зарабатывать деньги».
