— Ну да, — огрызается Джоди.
— Я все заранее спланировала, только бы трахнуться с хозяином котика.
В голове у Джоди легкость необычайная. С чего бы это?
— Извини. Нам бы оттащить его в сторонку с Маркет-стрит, пока его не ограбили или в кутузку не загребли. У него же еще прорва деньжищ. Не мог он все пропить.
— Какие заботливые писатели пошли. Ты ведь обрил его кота и напился кошачьей крови. Кстати, это было сексуально? — Голова у Джоди прямо невесомая.
— Уж чья бы корова…
— Фигня. Укуси-ка его. Угостись человечьей кровушкой. Бездомный ставит. Слабо?
Томми пятится назад.
— Ты пьяна.
— А тебе слабо, — парирует Джоди.
— Слабо, слабо, слабо.
— Лучше придержи его за ноги. Тут на задах Федерального Резервного банка есть закоулочек. Пусть там спит.
Джоди пытается схватить бродягу за ноги, но в глазах у нее все плывет. Она промахивается и приземляется на четвереньки, оттопырив зад.
— То, что надо, — ворчит Томми.
— Может, лучше займешься котом? А хозяина я уж как-нибудь допру.
— Слушались, новобранец, — бормочет Джоди.
Вроде она и впрямь под хмельком. В довампирский период своей жизни она старалась капли в рот не брать. А то ведь выпьет рюмочку — и давай говорить всем гадости. Во всяком случае, так утверждали бывшие сожители.
Томми берет на руки Чета и вручает Джоди. Кот выдирается.
— Держи крепче.
— Ты здесь не главный вампир, — возражает Джоди.
— Ладно. — Томми берет кота под мышку, другой рукой поднимая с земли бесчувственное тело Уильяма.
— Осторожнее переходи улицу, — дает он добрый совет Джоди.
— Хо-хо! — отвечает та.
— Я отлично отрегулированный хищный организм. Я совершенное существо. Я…
Удар головой о фонарный столб — и Джоди неожиданно оказывается на земле. Звук удара разносится окрест. Фонари над головой у Джоди плывут и вертятся. Вот ведь сволочи.
— Я вернусь за тобой, — говорит Томми.
«Какой он милый», — думает Джоди.
Клинт — единственный из Зверья, кто остался работать в универсаме «Марина». Он высокий, с копной темных спутанных волос, на носу очки с толстенными стеклами в металлической оправе, обмотанной пластырем, вид до смерти озабоченный. Уже целую неделю он, пара ребят из дневной смены и временный уборщик (даже постоянный уборщик Густаво, мексиканец, у которого пятеро детей, сбежал с остальным Зверьем) из кожи вон лезут, чтобы работа магазина не встала. И вот вам пожалуйста: прибыла фура с большим заказом, и ее без профессионалов быстро не разгрузишь. За сегодняшнюю ночь Клинт набирает номер Томми в пятый раз. Плевать, что уже четыре часа, ведь Томми у них за главного, а уж в метании мороженых индеек ему и вовсе нет равных. Ничего, проснется. Если уж затесался среди Зверья, будь добр, соответствуй. Раздается писк автоответчика.
Клинт торопится:
— Слышь, чувак, все нас бросили. В магазине только я, парочка временных и Господь Бог. — Клинт пять лет обретался в наркотическом дурмане, вылечился совсем недавно и свято убежден, что Господь особо выделяет его ночную смену.
— Все ребята умотали в Вегас. Звякни мне. А лучше хватай свой тесак и шуруй на работу. Я зашиваюсь.
Зверья когда-то было целых девять человек, всем чуть за двадцать. Одни-одинешеньки восемь часов в магазине, и Томми за босса. Названием своим компашка обязана старшему дневной смены. Приходит он как-то утром на работу, а перепившиеся ночные расселись по гигантским буквам названия магазина и кидаются друг в друга мармеладом. Вот их-то Томми и призвал под знамена для сокрушения старого вампира. Обнаружили кровопийцу в каюте собственной яхты — дрых себе вурдалак без задних ног. Предметов искусства на борту было битком. Раритеты по-быстрому загнали — за цену раз в десять дешевле номинала; каждый отхватил кусков по сто. Томми потопал домой под ручку с Джоди, Клинт отправился домой молиться за упокой души вампира, а Саймона убили. Все остальное Зверье намылилось прямиком в Вегас.
Клинт вешает трубку и с размаху плюхается в кресло босса. Нет, командовать людьми — это не для него. Ответственность — рехнуться можно.
От собачьего лая голова раскалывается еще сильнее.
— Главный вход, — кричит временный ночной уборщик через перегородку.
Клинт привстает. За стеклянной дверью маячит Император с псинами. Клинт вставляет ключ в гнездо, отключает сигнализацию и открывает дверь. Бостонский терьер так и кидается к сверкающей витрине мясного отдела, Клинт еле успевает его перехватить.
— Ваше величество, — почтительно произносит Клинт.
— Да вы задыхаетесь!
Гигант сопит и держится за грудь.
— Труби общий сбор, юноша. Си Томаса Флада превратили в кровопийцу. Опять нам выпал почетный долг разделаться с несправедливостью.
— На месте только я и никчемушники. — Клинт растерян.
— Эй, я не ослышался? Томми стал вампиром?
— Святая истинная правда. Я его видел, и двух часов не прошло. Бледный как смерть.
— Ай, нехорошо.
— У вас, юноша, удивительный дар объявлять об очевидном.
— Входите. — Клинт сторонится, пропуская Императора.
— Помолимся за правое дело.
— Лиха беда начало, — гудит Император.
— А потом я позвоню Томми и скажу, что он может не приходить на работу.
— Чудесно. — В голосе Императора нет и намека на сарказм.
— Возьмемся за дело по-новому.
— Ты такой душка, — лепечет Джоди.
— Стараюсь, — скромничает Томми.
Он поднимается по узкой лестнице к себе на чердак. Под мышкой у него Джоди, голова ее болтается, ухо позвякивает о пряжку его ремня. Джоди такая легкая, Томми никак не привыкнет к своей новообретенной силе. Он нес девушку по улице целых десять кварталов, и хоть бы хны. Конечно, ее болтовня слегка утомила его, но физически он как огурчик.
— Я иногда такая стерва.
— Неправда, — возражает Томми.
Вот уж дудки. Истина на все сто.
— Правда-правда-правда. Ну ужас какая стерва.
Томми останавливается на верхней площадке и лезет в карман за ключами.
— Ну разве что чуть-чуть, только…
— Значит, я стерва? Ты сказал, что я стерва?
— О господи, это паршивое солнце когда-нибудь взойдет?
— Тебе повезло, что у тебя есть я, ты, слабак.
— Да, — отвечает Томми.
— Так ты слабак?
Томми ставит Джоди на ноги, прислоняет к стене и придерживает, чтобы не сползла на пол. На лице у Джоди широкая дурацкая ухмылка, блузка запачкана кровью, кровь запеклась и в уголке рта. Ей словно только что задали небольшую взбучку. Томми пытается пальцем стереть кровь у нее с губ. Джоди выдыхает, и его облаком окутывает перегар. Брр, гадость.
— Я люблю тебя, Томми. — Она валится ему на руки.
— И я тебя.
— Прости, что я тебе вмазала. Не умею еще силу рассчитывать.
— Ничего.
— И еще обозвала тебя слабаком.
— Да ладно.
Джоди лижет Томми шею и слегка покусывает.
— Давай займемся любовью, пока солнце не взошло.
Томми глядит на недавние разрушения в квартире и произносит слова, которых сам от себя не ожидал:
— Хватит на сегодня. Пора в отключку.
— Я что, толстая уродка, да?
— Ты в самый раз.
— Ну да, я толстая. — Джоди отталкивает Томми, неверными шагами бредет в спальню, спотыкается и падает на растерзанную кровать лицом вниз.
— И старая. — Секрет этот поверяется разодранному матрасу, но у Томми изощренный вампирский слух.
«Толстая и старая», — доносится до него.
— Рыжик, что-то настроение у тебя скачет, — тихонько шепчет Томми и прямо в одежде забирается в постель.
Какое-то время он лежит рядом с Джоди, молчит и думает о том, что им предстоит сделать в первую очередь.
Самое главное — надо переехать. А как? День-то из суток выпадает. Кроме того, как вообще жить и где прятаться? Император растрезвонит всем — это Томми сразу понял. Ничего хорошего это не сулит, пусть даже Император — мужик что надо. Сплошные обломы. Да еще любимая девушка расклеилась. В общем, наверное, Си Томас Флад — первый вампир за всю историю, который ждет рассвета с таким нетерпением.
Что ж, не проходит и нескольких минут, как его мольбы услышаны и смертный сон настигает влюбленных.
Заделавшись вампиром, Джоди всегда ненавидела ту минуту, когда к ней в сумерки возвращалось сознание. Будто уличные фонари зажглись, щелк — и готово, никакого шаткого перехода между сном и пробуждением. Вот тебе ночь, вот тебе список дел, жри.
Но сегодня все не так. Наступивший вечер подарил ей и шаткий переход, и головную боль в придачу. Попытавшись сесть, Джоди чуть не свалилась на пол, потом голова перевесила, и Джоди рухнула на спину с такой силой, что подушка лопнула.
В воздух взметнулось целое облако перьев.
