Многих бичевок приглашал домой, они выпивали, но под разными предлогами уходили. Одна сказала: «Мало бутылки», — и послала в магазин. В момент обернулся, бичевка пытается открыть кладовку. Там хранился магнитофон.
Как-то встретил у магазина молодую, но потасканную женщину, пригласил домой. Купил выпить, закусить, и мы пошли на остановку.
— Ты где живешь? — спросила она.
Я рассказал.
— Далеко. Пошли на стройку.
Она завела меня на первый этаж строящегося дома. Сели на кирпичи, и она выпила пол бутылки.
— Пол грязный, ты сними дверь… — Встав, заткнула бутылку. — Поднимемся выше, а то сюда могут зайти.
Взвалил на себя дверь, и мы поднялись на второй этаж.
— Здесь сквозняк. Пошли на третий.
А на третьем оказалось много наляпанного раствору…
Я таскал дверь по этажам, а они ей все не нравились… Чертовски устав, бросил дверь и сбежал от обманщицы.
Прозревая, надеваю приличную одежду и брожу по улицам. Хочется познакомиться с женщиной и пригласить домой. Со мной разговаривают, но отказываются разделить мое дурацкое одиночество. Понял: я похожу на ненормального, даже если в своем уме. Женщинам смешны умные речи столичного дурака, который так крепко сидит во мне. Особенно выдают глаза: покорные, на мир смотрящие с испугом.
Давно выдумал сам себе визитку. На миллиметровой бумаге написал адрес, имя и номер телефона, ниже: «Приходи. Я один в квартире». Визитки раздаю женщинам. И некоторые приходят. Ради любопытства. Поговорят, посмотрят на бутылки и торопятся назад.
Боже милостивый, Ты снова дал мне разум, и я до безумия рад! Какие времена наступили для меня, какие! Просто не нахожу слов. Спа-си-бо!
Но все по порядку.
У меня много знакомых мужчин. Когда встречаемся, здороваются за руку и спрашивают: как здоровье, как работа? — имея в виду собирание бутылок. Иногда отвечаю: сегодня взял выходной. Они одобряют: «Молодец, Жора!» — и это придает силы.
Вот и на прошлой неделе взял выходной и после обеда вышел из дома. В сквере сел на скамейку, стал смотреть по сторонам. Мне так хотелось, чтоб женщина заговорила со мной, а я бы вручил визитку. Все надеюсь: придет какая-нибудь, и ее уломаю.
Глядел на прохожих и мечтал. Мимо пробежала породистая собака, и я вспомнил недавний случай.
На одной из подмосковных станций мне нравится природа. Там сосновый лес соседствует с березовым и напоминает далекое детство, родную Васильевку. И я туда езжу.
Как-то на станции заметил рыжую бездомную суку. Покормил пирожками — увязалась за мной. Гулял по лесу, а она рядом бегала, признав меня за хозяина. А потом проводила до электрички.
Через неделю вновь поехал на природу и недалеко от станции увидел рыжую суку. Она, в окружении кобелей, тянула к лесу. Понятно: собачья свадьба. Пирожки у меня были, и решил подкрепить ее. Свистнув, закричал:
— Рыжая!
Собаки повернули в мою сторону морды, а я крикнул еще:
— Рыжая! Рыжая!
Сука, узнав мой голос, подбежала. Потрепал по голове и дал пирожок. Она нехотя съела и, вильнув хвостом, потрусила в окружении кобелей в сторону леса. Я направился следом. Тут остановились белые «Жигули», и водитель, кучерявый блондин лет двадцати пяти, поприветствовал:
— Здорово, земляк!
— Здравствуйте, — робко ответил я.
Он внимательно разглядывал меня и мою поношенную одежду. В левой руке старенькая сумка. Пока доехал до станции, нашел несколько пустых бутылок.
— Ты здешний? — спросил водитель.
— Нет.
— А откуда собак знаешь?
— Да в прошлый раз познакомился с рыжей сукой.
— А-а-а, — протянул водитель. — А из здешних кого знаешь?
— Кроме суки, никого.
— Тебя как зовут?
— Меня-то? Жора.
— Слушай, Жора, просьба к тебе. Ты знаком с рыжей сукой, поймай ее. За это получишь двадцать пять рублей.
— Хорошо, — сказал я, — поймаю.
— Тогда садись.
Я плюхнулся на заднее сиденье к молодому, модно одетому цыгану. Впереди, рядом с водителем, средних лет мужчина, похожий на узбека. Мы нагнали собачью свадьбу в лесу, петляя между деревьями, и остановились возле поваленной березы.
Вышли из машины. Цыган держал тонкую веревку с приготовленной петлей на конце. Он сунул ее мне в правый карман брюк так, что петля оказалась сверху и чуть выглядывала, прикрытая пиджаком.
— Жора, — сказал он, — действуй так: когда сука тебя подпустит, левой рукой погладь ее по голове и на секунду накрой ладонью глаза. В этот момент правой выхвати из кармана петлю и надень ей на голову. Помни: ты ловишь собаку, а вместе с ней четвертную.
На мой свист кобели в березняке повернули морды. Я закричал:
— Рыжая! Рыжая!
Сука завиляла хвостом. Направился к ней не торопясь, вытянув вперед руку. Не доходя, сел на корточки и стал ласково звать. Она подбежала, и я сделал все, как сказал цыган. Сука заскулила, стараясь вырваться, и петля затянулась. Подоспевший цыган выхватил у меня веревку и потащил суку к раздвоенной кривой березе. Перекинув веревку через ствол, потянул… Хриплый визг огласил лес, и раздался кобелиный лай, удаляющийся от нас.
Подошел узбек с монтировкой в руке и протянул четвертную.
Собака хрипела и дергалась. Узбек с плеча ударил монтировкой ее по голове, а у цыгана сверкнул в руке нож…
Я тронул в сторону машины за своей сумкой. Убийство собаки живодерами показалось мерзостным. Вдруг сзади услышал торопливые шаги и окрик:
— Жора, подожди!
Оглянулся. Ко мне спешил цыган.
— Слушай, земляк, не уходи, мой напарник подвернул ногу, — подойдя, сказал цыган. — Мы сейчас вырежем у собаки матку и продадим, как лекарство, за большие деньги. Помоги нам, и получить еще сто рублей.
Я слыхал: цыгане и вшей продают от желтухи как снадобье, а тут собачья матка. Любопытно! И я согласился.
Мы вернулись. Узбек растирал подвернутую ступню.
Цыган полоснул по веревке ножом, и мертвая собака упала на красную траву. Из крови он оттащил ее за хвост и располосовал живот. Я отвернулся и закурил.
Цыган вырезал у суки матку и завернул в носовой платок.
Мы медленно шли к машине. Узбек опирался о палку, несмело ступая на больную ногу.
Они сели в «Жигули», тихо между собой поговорили, и цыган, выйдя из машины с портфелем, бодро сказал:
— Ну, Жора, идем продавать матку.
За лесом свернули в улицу, потом в другую и остановились возле кирпичного особняка. Цыган толкнул калитку; она оказалась заперта. За забором раздался грозный собачий лай. Цыган, просунув руку в отверстие, отодвинул засов и надавил. Калитка приотворилась. Вытащив из портфеля пышный черный материал, ступил в ограду и швырнул его в сторону собаки. Лай прекратился, раздалось радостное, легкое повизгивание. Цыган вернулся, крепко взял меня за руку и, уверенно сказав: «Пошли», — завел в ограду. Затворив калитку, задвинул засов и пошел к сенкам особняка, держа меня за руку. Я бросил испуганный взгляд на пса: он, оседлав пышную черную материю и придерживая ее передними лапами, отменно работал задом, высунув наполовину ярко-красный кобелиный прибор…
Мы взошли на высокое крыльцо, и цыган, быстро отомкнув замок, увлек меня за собой.
— Стой здесь, сейчас продам или обменяю матку и пойдем, — сказал он и зашел в особняк.
Через отворенные двери сенок я смотрел на потерявшего бдительность кобеля. Он до экстаза увлекся онанизмом! Боже мой! В псе увидел брата по несчастью: я, как и этот кобель, но только из-за болезни, лишен половых наслаждений и всю жизнь занимаюсь мастурбацией.
Скоро вышел цыган с двумя разноцветными картонными коробками. Поставив их, сказал: «Момент», — и вновь скрылся в особняке. Вернулся с двумя большими серыми сумками. Бросив: «Бери», — вышел на крыльцо. Я взял тяжелые коробки.
В огороде мы перелезли через забор и пошли в сторону леса. В ложбине нас ждали белые «Жигули».
Узбек отдал мне сто рублей, и на одной из станций я вышел.
Я сидел в сквере на скамейке и вспоминал воров-интернационалистов, с моей помощью обчистивших подмосковный особняк…
По дорожке шла молодая пара, и я залюбовался женщиной. В белом платье, короткие русые волосы, лет тридцати с небольшим. Рядом молодой мужчина. Вглядевшись, узнал Андрея. Увидев меня, подошел, улыбнулся и поздоровался.
— Ну что, Жора, взял выходной?
— Взял, — я закивал головой.
Они сели на край скамейки, и Андрей поговорил со мной. Так, обо всем понемногу. А потом, наклонившись к женщине, прошептал:
— Вот, Оля, на нем и можно проверить.
— Да ты что! — возмутилась она.
— А ничего. А на ком тогда? Ведь нужен результат. А у него мы всегда узнаем.
Ольга, в задумчивости посмотрев на меня, выпалила:
— Нет-нет, что ты!
— Подумай. Отличный вариант, и Жоре наслаждение доставишь.
