— А я вам скажу, хорошо, когда берут взятки. Гораздо хуже, когда отказываются.
— Вроде этой «Кампилан» или сенатора Маливанага, — подхватил Сон Туа.
— Для каждого горшка — свой ухват, — хитро подмигнул генерал. — Если не ошибаюсь, этот журналист из «Кампилана» — друг Долли.
— Ха! — ощетинился Монтеро. — Что ты этим хочешь сказать?
— А то, что будет очень кстати, если мисс Монтеро использует свое влияние на Мандо Плариделя.
— Не дело ты говоришь, сынок, не дело, — укоризненно покачал головой Сон Туа.
Генерал тотчас же припомнил, что его зять, архитектор, давно увивается за Долли. И ему ничего не оставалось, как выразить надежду, что к Мандо наверняка можно найти какой-нибудь подход.
Покончив, так сказать, с общими вопросами, члены корпорации перешли к обсуждению конкретных дел, которыми должна заниматься корпорация.
— Чем больше риску в деле, чем больше в него вложено, тем больше прибыль, не так ли? — мечтательно заметил Сон Туа.
Было решено создать фонд для борьбы с разными радикалами как в Конгрессе, так и за его пределами и любыми средствами упрочить свое положение.
Когда вернулись дамы в сопровождении Туа-сона, гости уже разъезжались.
После завтрака дон Сегундо расположился на террасе своего бунгало в удобном кресле с газетой в руках и стал ждать, когда его дочь сойдет вниз. Он хотел воспользоваться отсутствием доньи Хулии, отправившейся на рынок, и поговорить с дочерью с глазу на глаз.
На ум дону Сегундо уже в который раз пришло вчерашнее замечание генерала: «…будет очень кстати, если мисс Монтеро использует свое влияние на Мандо Плариделя». Здраво поразмыслив о делах корпорации, он пришел к мысли, что и в самом деле весьма кстати прибегнуть к помощи Долли. «Ведь она — близкий друг этого Плариделя, — рассуждал он сам с собой, — и ей вполне уместно обратиться к нему с любой просьбой. Да, за последнее время его газета приобрела огромную популярность. И с каждым разом ее выступления против антипатриотизма, против контрабанды и взяточничества становятся все более гневными и решительными».
Сейчас у него появилась надежда, что Долли поможет его корпорации устоять перед яростным натиском «Кампилана», если Мандо взбредет в голову добраться до них. Памятуя о том, каким успехом Долли пользовалась у японцев и американцев, дон Сегундо уверовал в успех своего замысла. Возможно, он не подозревал, что за щедрые услуги, которые ему оказывал полковник Мото, а потом американцы, Долли расплачивалась своим телом. Что же касается знакомства Долли с Мандо в Париже, то у него зародилось подозрение, что оно отнюдь не сводится к духовной близости, как ему объяснили. И тем не менее с присущей всем родителям склонностью к заблуждениям он продолжал верить в непорочность и духовную чистоту своей очаровательной дочери. «Да, — рассуждал он, — ей импонирует внимание мужчин, их ухаживания, она не прочь пококетничать с влюбленными в нее молодыми людьми, но не более того». Он считал также, что с Понгом можно не торопиться: выдать за него Долли никогда не поздно. Сейчас важно заняться Мандо. Он наверняка не сможет отказать Долли, если она его о чем-нибудь попросит. К тому же Мандо показался ему весьма покладистым.
Долли появилась в прекрасном расположении духа. Заметив отца, погруженного в чтение газеты, она незаметно подошла к нему сзади, обняла за шею и поцеловала. Полистав «Сосайети», она уселась завтракать.
— Па, а где мама?
— Она с самого утра уехали на рынок.
— А почему она не взяла меня с собой, я ведь сказала, что поеду с ней вместе.
— Она не захотела тебя будить. У тебя же нет никаких дел сегодня с утра, не так ли?
— Так. Только вечером я иду с Понгом на банкет архитекторов.
— Этот Понг не отстает от тебя ни на шаг, — заметил отец.
— Здесь, в Багио, лучше всего иметь постоянный эскорт.
— А как поживает твой друг-журналист? — как бы между прочим осведомился отец.
— А-а, тот? Да он вечно занят. У него какие-то бесконечные дела.
— А сюда он не приедет?
— Откуда мне знать?
— Ну а почему бы тебе не пригласить его к нам погостить на несколько деньков?
— А что, у тебя есть к нему дело? — Долли с любопытством взглянула на отца.
— Да нет, особых дел у меня к нему нет, просто хотел бы познакомиться с ним поближе.
— Для чего?
— А разве он не без ума от тебя, дочка? Естественно, каждый отец желает получше узнать претендента на руку своей единственной дочери.
— Но ведь ты с ним уже познакомился, па. И кажется, имел возможность побеседовать тогда, помнишь, на банкете в честь моего приезда. К тому же я рассказывала тебе о нем в письмах из Парижа.
— Однако у меня нет о нем представления как о личности. Я не знаю ни его привычек, ни характера…
— Не понимаю, зачем тебе все это нужно?!
— Ты как-никак моя дочь.
— Ну и что же? Разве я похожа на тебя? А если тебе не понравятся его привычки и характер? Что тогда? Разве недостаточно того, что меня они вполне устраивают?!
— Я смогу тогда высказать тебе свое мнение.
— А если я им пренебрегу?
— Ты вольна поступать, как сочтешь нужным, Дол. Но я хотел бы сделать все, что должен сделать любой отец в подобной ситуации. Ты уже взрослая.
— Спасибо, папочка. Если ты настаиваешь, я приглашу его к нам. Но я не могу тебе обещать, что он соблаговолит принять мое приглашение.
— Как так? Разве он может отказать тебе?
— Ты просто не знаешь этого человека.
Сразу же после завтрака Долли заказала междугородный разговор с Манилой, точнее, с редакцией газеты «Кампилан». Ей повезло: Мандо оказался на месте. Это был их первый разговор после размолвки, которая произошла в тот злополучный день, когда она заехала за ним в редакцию, чтобы вместе пообедать.
— Как там у вас в Багио? — спросил Мандо.
— Прохладно, не то что в Маниле, — ответила Долли.
— Ну, поэтому туда и приезжают люди.
— А мне хочется тепла.
— Ты говоришь загадками.
— Вот если бы ты приехал сюда…
— Здесь, в Маниле, стоит ужасная жара.
— Так когда тебя ждать? — напрямик спросила Долли.
— Ты меня приглашаешь?
— А зачем бы я стала тебе звонить? Это ведь я позвонила, а не ты, кстати.
— Постой, мы собираемся устроить там конференцию редакторов газет. Может быть, я приеду вместе с Магатом.
— Я так и знала, что только ради меня ты не в состоянии приехать, — слегка пожурила его Долли. — Но и на том спасибо. Надеюсь, когда ты приедешь в Багио, у тебя найдется время навестить меня.
— Договорились, Дол.
— Стало быть, мне ждать тебя?
— Да, непременно, Думаю, что мы хорошо проведем время — на то это и Багио.
Голос Долли потеплел, зазвучал радостно. И Мандо живо представил себе ее очаровательную улыбку.
— А ты приедешь только с этим Магатом? — лукаво спросила она.
— А с кем же еще?
— Не знаю, может, ты возьмешь с собой и свою кузину… ну ту деревенскую девчонку.
— Долли, не будь такой злой.
Через два дня Мандо и Магат прибыли в Багио и поселились в «Пайнз Хотел». Двое суток почти без перерыва длилась конференция редакторов национальных газет, съехавшихся сюда со всей страны. Гостиницу, ресторан, бар наводнили журналисты. Такого скопища представителей газетной братии не знала еще великосветская столица. Мандо и Магат представили на обсуждение проект филиппинизации средств массовой информации в стране, включая прессу, радио и телевидение. В случае его одобрения проект должен быть передан для утверждения в Конгресс.
Проект не привлек к себе того интереса, на который рассчитывали Мандо и Магат — ни борьба за права трудящихся, ни достоверность-информации, за которые они так горячо ратовали, не встретили сочувствия собравшихся на конференцию. Казалось, никто даже не заметил того, в каком безысходном положении оказались игороты[75], которых согнали с насиженных мест только потому, что люди со средствами пожелали строить виллы на этой благодатной земле. И все эти бесчинства совершаются под видом прогресса и цивилизации… Обескураженные и подавленные, Мандо и Магат поднялись к себе в номер. Не успел Мандо принять душ и переодеться, как позвонила Долли.
— Ты обедаешь у нас, — тоном, не допускающим возражений, заявила она.
— Я приглашен один?
— Да, папа хочет с тобой поговорить.
— Только-то?
— И я хочу, чтобы ты был рядом со мной, — нежно проворковала она в трубку.
Долли никак не могла четко определить свое отношение к Мандо. Кто же он ей? Любовник, жених или просто знакомый? За все время знакомства у них никогда не заходил разговор на эту тему. Поэтому она была не вправе предъявить ему какие-либо претензии, у него тоже весьма щекотливое положение. Одно она сознавала совершенно отчетливо — ей нужна та чистая дружба, которая завязалась между ними в Париже. Она прекрасно сознавала, что уступила ему тогда в Париже не только потому, что ей надоели ухаживания иностранцев, прекрасно знавших к тому же о ее баснословном богатстве. Мандо резко выделялся на фоне окружавших ее мужчин не только образованностью и умом, но также обаятельными манерами и умением сохранять достоинство в любой ситуации. Все эти качества Мандо весьма импонировали Долли, тем более что он был ее соотечественником.
