— Очень! — чистосердечно восхитилась Алена.
Они вышли из торгового центра на улицу, к кафе «Де Пари». Мимо них по площади катили «роллс-ройсы», «бентли», «феррари» и прочие роскошные авто.
— Здесь, — сказал Поль, — вы на каждом шагу можете встретить принца или принцессу, все уцелевшие короли мира обязательно имеют в Монако квартиру или виллу. А посмотрите сюда…
Алена повернулась и засмеялась — весь холм за центральной площадью Монако был уставлен гигантскими скульптурными головами Ленина, меж которых вились трубы исполинских самогонных аппаратов.
— Что это?
— Это сделал мой друг Сезар, французский скульптор. Как только рухнул ваш коммунизм, он закупил в России огромное количество голов Ленина, поставил их тут, на холме, а между ними уложил старинные аппараты для перегонки духов. И таким образом символизировал перегонку духа революции из Франции в Россию и обратно.
Поль повел Алену по площади мимо казино «Монте-Карло» и отеля «Париж»…
— Это самое знаменитое казино, — продолжал он экскурсию. — Здесь проигрываются все деньги мира… — И по бело-черному мрамору подземного туннеля вывел Алену на набережную. — Но главное наше сокровище — наша легенда о принцессе Грейс. Это самая романтическая история века. Грейс была знаменитой американской актрисой, более знаменитой, чем Мэрилин Монро. В 56-м году она приехала со своим фильмом на Каннский фестиваль и на одном из приемов стояла у бассейна — вот так же, как вы на вилле Марго. И так же как я к вам, к ней подошел Ренье, молодой принц Монако. У них вспыхнул роман, она бросила Америку, бросила кино, вышла за него замуж, стала заниматься благотворительностью и своим именем и энергией значительно подняла благосостояние Монако. А потом… В 82-м она погибла при загадочных обстоятельствах — она вела машину вон по той дороге в скалах и вот с этой скалы упала вниз и разбилась. Причем она ехала со своей дочерью Каролиной, но Каролина осталась жива, а принцесса погибла. Расследование установило, что у ее машины были подрезаны тормозные шланги. О, это было безутешное горе нашего принца и всех нас, монегасков, мы любили ее как сестру и как мать. И теперь эта набережная названа ее именем, и эта скала названа ее именем, и эта церковь носит ее имя…
Алена и Поль стояли у воды, волны, тихо мурлыча, ластились к их ногам.
— Останови меня! — сказал Поль. — А то я могу часами говорить о своей стране. Но я хочу послушать что-нибудь о твоей.
— А вы никогда не были в России?
— Никогда. Я знаю, что это где-то очень далеко и там очень холодно.
— Ну во-первых, у нас не всегда холодно. Но у нас действительно затяжная зима, почти полгода на улицах лежит снег. И это очень красиво — представьте себе лес, огромные сосны, у них вот такие огромные ветки, как лапы, и на них лежит снег, белый, пушистый, он искрится под солнцем. А когда ты идешь по этому снегу, он хрустит под ногами…
— Ты любишь снег?
— Очень! В детстве я его даже ела! Нет, правда, я брала снег ладошками и ела как мороженое!
— Хорошо, — сказал Поль. — Пошли, я хочу сделать тебе подарок.
— Неужели у вас продают снег?
— Пошли, я покажу тебе…
Идти пришлось недалеко, всего лишь до лифта к вертолету. А потом был короткий полет на север, в соседние Альпы, и уже через двадцать минут под ними был лыжный курорт — красивые деревянные коттеджи на склонах альпийских гор, подъемники, лыжные спуски, лыжники и лыжницы в ярких костюмах. И снег, снег, снег — все Альпы в снегу, сверкающем под солнцем.
Стоя на лыжах на вершине горы, у крутого лыжного спуска, Поль, одетый в только что купленный яркий лыжный костюм, сказал Алене:
— Вот тебе и снег. Это мой небольшой подарок в честь нашего знакомства. Поехали!
Алена с удовольствием оттолкнулась палками и покатила за Полем, изумляясь его нелепо-неумелой езде. Уже через минуту он свалился в снег, она не успела его объехать, споткнулась и рухнула прямо на него.
— Господи! — сказала она. — Ты же не умеешь стоять на лыжах! Зачем мы сюда приехали?
— Я лыжи терпеть не могу! — признался Поль. — Но я хотел, чтобы ты не тосковала по своей России.
— Спасибо. — Алена поцеловала его в знак благодарности, и Поль обнял ее, ответил долгим любовным поцелуем.
Алена не противилась.
А мимо них и объезжая их, целующихся, катили и катили лыжники…
Это случилось на поле для гольфа в клубе «Ривьера-гольф». Поль стоял над шариком с клюшкой в руках, смотрел на далекую лунку, потом на свой шарик, потом снова на лунку.
Его партнеры покачали головами:
— Нет, это невозможно!
— Даже не пробуй!
— Алена, — сказал Поль, — этот удар я посвящаю тебе. Если я попаду, ты скажешь «да». Хорошо?
Алена посмотрела ему в глаза долгим, проникновенным взглядом.
— Ты безумец! — сказали его партнеры. — Зачем ты так рискуешь? Это же рискованней, чем русская рулетка.
— Потому что всё в руках судьбы, — ответил им Поль и опять повернулся к Алене: — Договорились?
— Да… — негромко согласилась Алена, не отводя взгляда от его глаз.
И они поняли друг друга.
Он выдохнул воздух, утвердился ногами над шариком, вдохнул, размахнулся и ударил.
Шарик взмыл по крутой дуге, упал в траву довольно далеко от лунки и покатился к ней — сначала быстро, потом все медленней, медленней… Казалось, ему не хватит сил докатиться до лунки, и Алена вдруг ощутила, что всем своим существом она подталкивает, подталкивает этот шарик… «Ну, еще, еще!» — мысленно кричала она ему, и… буквально на последнем повороте шарик докатился до лунки, замер на ее краю, Алена толкнула его своим взглядом — и он рухнул в лунку.
Партнеры Поля, не веря своим глазам, побежали к той лунке.
А Поль и Алена повернулись друг к другу.
Утром, обессиленные любовью, они лежали в постели на вилле Поля в предгорьях Альп.
— Ты самая вкусная, самая сладкая женщина в мире! — сказал Поль. — И теперь я точно знаю, чего я хочу. Я хочу тебя и гольф, тебя и гольф, и ничего кроме!
А когда его спортивный «феррари» катил по горной дороге, ныряя в туннели и выскакивая из них к следующему захватывающему дух высокогорному пейзажу, Поль, сидя за рулем, сказал:
— Дорогая, я решил изменить свою жизнь. Я решил продать свою верфь и вообще весь свой бизнес. Конечно, все говорят, что сейчас, когда цены на нефть так растут, продавать строительство нефтеналивных танкеров может только безумец. Но я и так уже заработал столько, сколько мне не потратить. Так зачем мне работать, когда у меня есть ты? Ты и гольф — вот все, что мне нужно. Мы с тобой будем ездить по всему миру, будем играть в гольф, и у нас будет прекрасная жизнь!..
Машина въехала в Тулон и покатила по верхней дороге над гаванью и верфями, в которых стояли огромные корабли, окруженные строительными лесами и подъемными кранами. Там работали сотни рабочих, стучали клепальные машины, сияли сполохи электросварки…
— Это все мое, это моя верфь, — сказал Поль. — Но я уже выставил ее на продажу, и самое лучшее предложение мне сделала швейцарская фирма, совладельцами которой являются твои соотечественники — русские. Сейчас я тебя познакомлю с ними, это очень милые люди и удачливые бизнесмены.
Машина Поля спустилась к верфи, где завершалось строительство огромного танкера. Сразу за аркой с французской надписью «ВЕРФЬ ПОЛЯ ЛЕПЕРА» был пирс, а на пирсе стоял празднично накрытый стол — шампанское, коньяк, фрукты. Вокруг стола оживленно толпилась группа людей, среди них были и адвокаты — партнеры Поля по гольфу. Они радостно приветствовали Поля и Алену:
— Ну вот! Наконец-то хозяин приехал! Бонжур, мсье! Бонжур, мадемуазель!
— Бонжур! — сказал Поль, выходя из машины. — Мсье, можете меня поздравить: Алена приняла мое предложение!
— О, поздравляем! — еще больше оживились адвокаты. — Это потрясающе!
А Поль подвел Алену к остальным присутствующим:
— Мсье, прошу знакомиться: моя невеста Алена. — И повернулся к Алене: — Мон амур, это покупатели, они хотят купить у меня эту верфь…
Но Алена уже давно смотрела на этих покупателей глазами, расширившимися от ужаса. Точнее, на одного из них — председателя Фонда поддержки воздушных путешествий в защиту мира и прогресса.
— Бонжур, мадемуазель, — сказал он, подойдя к Алене. И, склонившись к ее руке для поцелуя, негромко прибавил по-русски: — Мы с тобой не знакомы. — А дальше опять на плохом французском: — Очень приятно, рад познакомиться. Вы действительно из России?
Позже, когда клеть с покупателями, возносимая гигантским подъемным краном, стала медленно подниматься над верфью, открывая величественную панораму строительства океанских танкеров и сухогрузов, Поль, стоя со своими гостями, давал пояснения:
— За год мы спускаем на воду шесть нефтеналивных супертанкеров и десять сухогрузов. При желании и небольших инвестициях порядка двухсот — трехсот миллионов долларов эту верфь можно расширить, сделав тут насыпную дамбу. Но главная ценность моей верфи не в этом. Я продаю не только и не столько эти производственные мощности, я продаю свое имя. Потому что суда, сошедшие с верфи Поля Лепера, по надежности — вне конкуренции. Это как «мерседес»…
