— Зачем он трет слона, мне ясно, — сказала танцовщица, неудержимо зевая. — Мне неясно, зачем ты меня трешь. Я тоже похожа на слона?
Девадатта отдернул руку, которую уже почти положил ей на бедро. И сказал, запинаясь:
— Ты похожа на богиню зари, Амбапали.
— Вот как? А ты слышал об идее сансары?
— О чем?
— О круговращении душ, — объяснила она, забавляясь его растерянностью.
— Но почему ты спрашиваешь об этом?
— Хочется. Расскажи, что ты знаешь.
Девадатта пожал плечами.
— Ну, я слышал, что души переходят в другие тела, — сказал он. — После смерти, конечно. Это называется кольцом сансары…
— Кольцом? А может быть, ожерельем?
— Нет, кольцом. И в нем, то есть в ней, в этой сансаре, крутятся люди. Причем вор зерен становится крысой, вор мяса — ястребом, а… э… соблазнивший жену своего учителя — терновником. Так наш придворный жрец говорил.
— Умный мужчина ваш придворный жрец. А как быть, если негодник не только мясо, но и зерна воровал, да еще и жену учителя соблазнил? Кем он будет тогда — ястребом, крысой или терновником? Или ему придется быть ими поочередно? А если он еще отяготит свою карму будучи ястребом, то куда его твое кольцо занесет? Не знаешь? — Амбапали вздохнула. — И я не знаю. Я думаю над этим уже давно — с тех пор, как увидела черепаху на берегу Ганги. И чем больше думаю, тем меньше понимаю. О, если бы я была мужчиной! Говорят, отшельник Сиддхарта знает все о круговращении душ. Я ушла бы к нему в Джетавану и узнала правду, сидя у его ног…
Юноша облизнул языком сухие губы и сказал:
— Мне кажется, не стоит жалеть, что ты родилась женщиной.
— Вот как?
Кровь бросилась Девадатте в лицо.
— Да, не стоит, — повторил он. — Тебе не приходило в голову, что ты очень красива, Амбапали?
— А тебе не приходило в голову, что с тобой может быть очень скучно, Девадатта? Ты каждый день приходишь сюда и говоришь о своем слоновнике. А мне совсем неинтересны твои слоны! Я их боюсь, после твоих рассказов мне снятся ужасные сны… Уж лучше я буду думать о Сиддхарте, который когда-то прошел через наш город, направляясь в священную рощу. У него были царственные плечи, узкие бедра и такие красивые, сильные руки…
— А я? — Девадатта подсел на ложе и вдруг решительно обнял ее, хотя и густо покраснел при этом. — Разве у меня слабые руки?
Амбапали покачала головой и отстранилась.
— Сиддхарта двигался по улице легкой походкой, без меча и лука, загоревший под жарким солнцем. Он был сложен, как Индра, а лицо у него было мудрым, как у Брахмы…
«Зачем я говорю ему это?» — подумала танцовщица, но остановиться уже не могла.
— Он был прекрасен, и мне казалось, что вдоль дороги, где он идет, распускаются лотосы. А ты… Ты приходишь каждый день, болтаешь о своих слонах и пожираешь меня глазами, как молодой купец, проколовший уши, но не скопивший денег на золотые серьги! Ты даже о сансаре ничего толком не сумел рассказать… Не надо большого ума, чтобы наказывать слуг! Ты никогда не стал бы отшельником, как твой двоюродный брат!
Девадатта постоял немного, оглушенный, и вышел. Во дворе, в жидкой тени плетня сидели рабы — носильщики паланкина Амбапали. Девадатта, ссутулившись, быстро прошел мимо них. Рабы не были людьми, но сейчас он испытывал мучительное чувство стыда: ему казалось, будто рабы подслушали его разговор с госпожой. За воротами он перевел дыхание. Здесь стояла рыжая корова, меланхолично обмахивая хвостом тощие бока. Девадатта огляделся по сторонам, примерился и дал корове такого пинка, что она бросилась бежать по улице, высоко подкидывая зад.
3Отец Девадатты полагал, что своенравие и своеволие должны быть развиты в каждом мальчике. Лет в семь Девадатта рубил деревянным мечом бурьян на задах усадьбы, играл со сверстниками, охотился на птиц и никого из взрослых, кроме отца, не слушался. Отец радовался, глядя на него.
Мать и сестры Девадатты жили в другом мире — на женской половине дома. Только изредка Девадатта сопровождал их на берег Ганги, где семья совершала омовения. Сестры росли иначе, их держали в строгости, и девочки не имели права выходить за ворота без родителей и слуг. Зато в игрушках все дети Амритоданы не знали недостатка: у них были маски лошадей, буйволов и быков, фигурки воинов, брахманов и слонов из обожженной глины.
Отец казался Девадатте богом, и если начальник слоновника обрушивался на кого-нибудь из слуг или рабов, Девадатта испытывал и ужас, и радость от своей близости к этому вершителю судеб. Из всех богов горы Химават отец больше других почитал воинственного Индру и часто повторял, что «только мышь складывает лапки».
После завтрака отец приказывал подать паланкин, обтянутый красным шелком, и отправлялся в слоновник. Отцу было за пятьдесят, у него часто болела спина, поэтому по городу кшатрий Амритодана всегда передвигался в паларкине и даже мочился, не слезая с него. Когда лучи начинали падать отвесно, отец возвращался домой и шел отдыхать в беседку из тростника.
Солнце было почти в зените, и Девадатта направился в слоновник. Ему хотелось побыть одному — он боялся, что отец догадается по его лицу о том, что произошло в доме Амбапали. Расспросов не хотелось.
В слоновнике было прохладно и привычно пахло сеном и слоновьим пометом. Слоны стояли по своим загонам с путами на ногах, привязанные за шею и заднюю часть тела. Девадатта вошел в загон к старому белому слону, стоявшему без всяких пут и веревок Слон дружелюбно качнул головой и подставил хобот.
— Я никуда не поеду, Виджай, — сказал юноша и повалился ничком на охапку травы.
Вообще-то он был не робкого десятка. Девадатта верховодил среди сверстников, его слушались погонщики в слоновнике, люди бывалые, и он без всякого смущения распоряжался ими. Однако рядом с Амбапали уверенность в своих силах его покидала, и он ненавидел себя за это. Не раз Девадатта обещал себе, что больше никогда не пойдет к этой красавице с чувственным ртом, но вновь нарушал свое слово.
В слоновник вошли махауты. Они не видели Девадатту, занятые разговорами и котлом со слоновьей едой.
— О, это отвратительные твари — черные, краснорожие, мордатые, да поразит их дубина Индры! — говорил старший погонщик. — Вечерами они поднимают шум в лесу, приплясывая, как скопцы. Могут они и вселяться в людей… А если у женщины под левой лопаткой родинка, значит ночью к ней ходит ракшас. Демон ложится к ней спящей и пьет кровь, присосавшись к спине…
— У моей жены нет родинки под левой лопаткой, — заметил молодой погонщик.
— Тебе повезло. А еще бывают ведьмы. Худшая из них — Арати, ведьма с короткими мочками ушей. Она подкрадывается к спящим мужчинам, присасывается и отнимает силу… Кстати, если у девушки короткие мочки, такая красавица любит гулять на стороне, не будь я Бхадра.
— Когда это ты стал таким знатоком женщин, Бхадра? Ты вроде бы холостяк.
— Я до сих пор не женился, потому что не женился мой старший брат. Ну и что? Я многое слышал от людей опытных, знающих в женщинах толк..
— Знал бы ты, какая у меня жена! Когда я впервые увидел ее, стрела бога Камы вошла в мое сердце по самое оперение. Она маленькая и стройная, моя девочка. А какая у нее легкая походка! Как позвякивают колокольчики на ее лодыжках!
Каждый вечер она вплетает в волосы цветы, красит ладони хной и сурьмит глаза. Она делает это, чтобы мне понравиться.
Лежа в своем загоне, Девадатта до боли стиснул зубы.
— А как она ладит с моей матерью! Когда я женился, я сразу понял, что песни и сказки — полная ерунда. Ведь в песнях свекровь мучает невестку, а в сказках наоборот. Но все это глупости!
Старший погонщик хмыкнул.
— Это не глупости, мой милый, — наставительно сказал он. — Просто песни поют молодые женщины, а сказки рассказывают старухи. В этом все дело.
Некоторое время Девадатта слышал только звук лопаты, которой перемешивали слоновью еду.
— А коса у моей жены черная, как перец, — сказал молодой погонщик. — Когда она расплетает ее, волосы рассыпаются по плечам. А кожа у нее нежного оливкового цвета…
Бхадра громыхнул котлом, вываливая еду.
— Кожа — это не главное.
— А что главное?
— Колено. Нельзя, чтобы колено было слишком маленьким или большим. Большое колено приносит несчастье и бедность, а маленькое… Знаешь, это будет похуже коротких мочек…
— Не знаю, что ты там говоришь о коленях. У моей жены замечательные колени.
— Не меньшее значение имеет зад, — продолжал старший погонщик. — Задняя часть у женщины должна быть круглой, мясистой и иметь правильную форму…
Девадатта тихонько застонал.
— Жена с таким задом будет приносить удачу, не будь я Бхадра. Однажды — это было в начале весны — я встретил именно такую вдову. Кстати, тебе и не снилась такая… Эта была настоящая женщина, а не какая-нибудь худышка. Она раздевалась передо мной, танцуя! А с каким желанием она раздвигала бедра! А как она стонала, когда я входил в нее!
