– Я состоял в штате сэра Биконсфилда, господа... – большой глоток благородного напитка несколько успокоил Джона.
«Однако час от часу не легче, – подумал Кай, тщательно изучая свой опустевший бокал. – Дело о контрабанде и коррупции в высших эшелонах власти обоих основных планет Федерации... Пронеси Господь...»
– Вы работали у сэра Джеймса? – с бестактным недоумением осведомился Гвидо, наполняя бокалы собеседников и свой заодно. – Так вас рассчитали, или вы ушли по собственной воле?
Дворецкий страдальчески сморщился.
– Я был вынужден уйти, сэр, после того как имение лорда Биконсфилда пошло с молотка... И вот теперь я вновь оказался косвенно замешанным в скандальной истории... Господи, за что мне такое наказание?
– Ну, здесь-то вы ни причем, не так ли? – Кай пытливо всмотрелся в лицо дворецкого, пытаясь прочитать в нем ответ подсознания старого дворецкого на свою реплику.
Лицо Джона Кейвуда выражало только глубокое отчаяние.
– Вы не понимаете, господин Следователь, насколько важна репутация в такой профессии, как моя. Один-два скандала – и как дворецкий я – пустое место. Никто не захочет брать на работу человека, который хоть косвенно связан с темными делами. Вы не поверите, как бывают суеверны люди...
– Для вас будет такой уж трагедией лишиться возможности говорить десяток раз в день «Кушать подано»? – не слишком деликатно спросил Гвидо.
– Моя должность, мистер, – с чувством произнес Джон, – позволяет мне противостоять энтропии...
– Чему-чему? – переспросил контрразведчик, не уверенный в том, что и впрямь слышит такой термин в устах ходячего анахронизма.
– Разрушению основ нашей цивилизации, сэр, размыванию традиций, – если такие слова звучат для вас понятнее в устах старого болтливого осла...
– Не стоит обижаться на нас, господин Кейвуд, – успокаивающим тоном прервал зарождавшийся конфликт Кай. – Такая уж у нас работа, что заставляет иногда выражаться непозволительно резко...
– К вам лично у меня нет ни малейших претензий, сэр, – с достоинством, но уже более спокойно произнес дворецкий.
– Вы уж простите меня, старина, – поспешно поправил положение Гвидо, пополняя содержимое трех бокалов из объемистого графина. – Если хотите, я принесу вам письменные извинения. И весь сектор расследования убийств Планетарной Контрразведки – тоже.
– Теперь об убийствах, – Кай взял быка за рога. – Постарайтесь припомнить – не было ли в поведении господина Посла, когда он вернулся из Колонии, чего-нибудь, ну странного, обратившего ваше внимание...
– Не знаю... Я не могу назвать его поведение странным... Странными были некоторые обстоятельства, связанные с его приездом... И после...
– Что же вы имеете ввиду? – Кай отложил в сторону золотистый кассиопейский орешек и подался к собеседнику.
– Он был подавлен. Угнетен. И ждал какой-то беды.
– Не было ли такого, чтобы он... чтобы он не узнал кого-то из знакомых? Или – забыл что-то из прошлого, не понял чьих-то слов?..
– Нет – если вы намекаете на расстройство психики – нет. Господин Посол находился, как говориться, в трезвом уме и добром здравии... Скорее уж его самого кое-кто не узнал... Это... Это и послужило причиной своего рода срыва – я так бы это назвал... Хотя причина может показаться вам смешной, сама по себе...
– Это уже интересно, – Гвидо нагнулся к дворецкому, ловя каждое его слово.
– В то утро... В последнее... Господин Посол провел ночь в городе...
– Где, с кем? – капитан Дель Рэй, кажется, готов был вручную вытягивать показания из неторопливого господина Кейвуда.
– Это не мое дело, господа... Хотя... Я думаю это теперь не сможет испортить репутацию покойного... Речь идет о мисс Вайоминг... Скорее всего. Их отношения, можно сказать, уже не были секретом ни для кого...
– Однако это только предположение, или?.. – попробовал додавить дворецкого Гвидо, но удостоился в ответ только горделивого пожатия плечами.
– Так что же все-таки приключилось, когда господин Окама в то утро вернулся из города? – попробовал подтолкнуть ход разговора Кай.
– Рональд облаял его... Фактически пытался даже искусать... – с глубокой горечью в голосе произнес Джон и скорбно пригубил свой херес.
– Простите – это вы про ту псину, что попортила мне рукав, когда я осматривал сторожку у пруда? Кстати, вы его заперли? – с беспокойством осведомился Гвидо.
– Ронни вовсе не агрессивен. Я выпустил его побегать окрест. Можете не волноваться из-за этого, сэр... Просто в сторожке лежали рыболовные снасти хозяина и кое-что из одежды, что он надевал на рыбалку. Ронни показалось, что вы покусились на них... Он обожал хозяина как Господа Бога – ведь тот принес Ронни в дом еще слепым щенком и проводил с ним каждую свободную минуту. Когда такие случались...
– Тем не менее... – Кай недоуменно кашлянул.
– Вот поэтому, должно быть, это так и повлияло на хозяина... Просто добило его... Он заперся в кабинете и не обменялся ни с кем и парой слов. Я даже не заметил, когда он покинул дом в ту ночь, чтобы...
– То есть, вы не знаете, чем занимался Посол весь этот день? И вообще, не видели его?
– Не скажу, чтобы уж и вовсе не видел. В середине дня я взял на себя смелость принести ему в кабинет кое-что поесть. В обед. Заливную рыбу и белое вино, если быть совершенно точным. И салат. Вина он приказал принести еще. Некоторое время спустя. Я был несколько удивлен – господин Окама, вообще-то никогда не пил много в одиночку...
– Но вы, все-таки, не хотите сказать, что Посол нализался в тот день в стельку? – со свойственным ему тактом попытался внести ясность в показания дворецкого Гвидо.
– До этого было далеко, сэр. Весьма далеко...
– Так вы уже спали, когда Посол спустился к своему автомобилю и...
– Я всегда ложусь в одиннадцать... Машина тогда еще стояла у главного входа. Наутро, как вы знаете...
– Ее нашли у офиса. А чем занимался господин Окама, когда вы заходили к нему?
– У меня сложилось впечатление, что он искал что-то. Может быть просто, чтобы успокоиться...
– Не можете вы припомнить – в прошлые времена... С кем господин Окама был особенно близок? Или, наоборот – может быть кто-то особенно докучал ему? Бывал здесь часто? – поинтересовался Кай.
– Здесь происходили только полуофициальные приемы. Обычно, если на Землю прибывало какое-нибудь значительное лицо из Колонии. Советник Лэшли или кто из министров. Это бывало не часто... Из близких – только госпожа Штейнбоген, пожалуй.
– И ее супруг?
– Нет. Фактически, мне не приходилось видеть господина Штейнбогена здесь. Он никогда не был желанным гостем этого дома, тем более, после того как...
– А мисс Вайоминг?
– Только один раз – когда хозяин сломал себе руку. Конечно, они встречались с хозяином... Но только в городе.
– Ну что ж, – Гвидо твердой рукой отставил в сторону опустевший графин. – Что до меня, то я больше не имею вопросов к господину Кейвуду...
– Только вот еще что... – Кай положил руку на плечо дворецкого и внимательно посмотрел ему в глаза. – Господин Окама часом не баловался наркотиками?
– Господи! Откуда вы это взяли?
– Вот, посмотрите, – Кай подхватил Джона под руку и увлек его в гостиную – к импровизированной экспозиции содержимого мусорных ведер. – Эти упаковки из-под таблеток. «Гистамикс-400». Почему господин Посол принимал это лекарство?
Гвидо опустился на корточки и провел по товарному ярлычку упаковки сканером служебного регистратора. Затем подключил к нему блок связи и набрал на клавиатуре запрос.
– Насколько мне известно, хозяин не страдал ничем... хроническим... Я, право, не обратил внимания на эти предметы...
– Ну вот, – Гвидо повернул к Каю дисплей блока связи. – Компьютер сообщает, что это весьма редкое гистаминоподобное средство, усиливающее проницаемость кровеносных капилляров и вызывающее отечность тканей. Продано два дня назад, около полудня.
– А в каких дозах оно применяется?
– Обычная дозировка – полтаблетки в сутки, – продолжил читать текст справки Гвидо. – Высшая разовая доза – четыре таблетки.
Кай посмотрел на вскрытые упаковки и на глаз прикинул количество.
– Да, покойник был большим оригиналом... Давайте упакуем плоды ваших раскопок, капитан. И пусть из Экспертизы пришлют за этим хозяйством... Хотелось бы до вылета знать данные токсикологии...
Входная дверь встретила их доносившимися из-за нее поскребыванием и повизгиванием. Как только Джон распахнул ее, Ронни – и впрямь, с виду добродушная псина, неизвестной Каю (и возможно – вообще никому) породы, кинулась на грудь дворецкого. Пес, правда, бросил искоса критический взгляд на капитана Дель Рэя, но не стал отвлекаться от основной своей заботы – он всячески пытался привлечь внимание Кейвуда к предмету, зажатому в его зубах – небольшой связке сверкающих ключей.
Тот взял их и повернул ладонь так, чтобы господам было лучше видно.
