– Как ты думаешь, это хорошо?
– Не знаю… Иногда я чувствую себя на грани обморока от бессилия перед тем, что со мной произошло. Я даже хочу утонуть в своем бессилии, чтобы увидеть самую сокровенную часть себя.
– Чтобы узнать себя, не нужно падать в обморок. И даже после обморока приходят в себя.
– Хм.
– Подумай об этом.
– …
– …
– У меня хорошая новость!
– Какая?
– Мой роман начал приобретать форму. Наконец пошло, сдвинулось с мертвой точки, я начала чувствовать его очертания и звуки.
– Любопытно, нет? Сначала ты говоришь, что из-за игры у тебя нет времени побыть наедине с собой, а теперь выясняется, что именно благодаря игре находится время для написания романа?
– Да, любопытно. Я об этом не думала.
– Произошло еще что-то новое за эту неделю?
– Я накрасила ногти лаком цвета фуксии, записалась в спортивный клуб, испекла кекс, училась танцевать хип-хоп, прошлась по улице у всех на глазах задом наперед, осмыслила картину Вермеера… Стоп! Знаю, что со мной произошло новое. Это случилось два или три раза. Я смеялась! Смеялась глупо и без особой причины. Когда шла задом наперед под руку с Ато, когда неуклюже повторяла танцевальные движения за хип-хоповской богиней, когда переворачивала кекс, а он свалился мне на ногу.
– А раньше ты не смеялась вот так – неожиданно, без причины?
– Последние одиннадцать месяцев – точно нет.
– Мой тебе совет, Кьяра: продолжай игру, не останавливайся.
– Постараюсь. Но я еще не поняла суть этой игры. Как вы думаете, она должна изменить алгоритмы моего мышления?
– Возможно. А ты говорила мужу об игре?
– Мимолетом, но в деталях не рассказывала. Не знаю почему.
– Может, потому что впервые в жизни ты делаешь что-то без него?
На самом деле я много чего делала сама, без Моего Мужа, живя с ним и без него: оплачивала коммунальные услуги, ездила на выходные к Джанпьетро, гуляла с Ато… Но при этом всегда ощущала его незримое присутствие, ведь он был знаком и с Джанпьетро, и с Ато, а квитанции мы делили на двоих. И самое главное – он был знаком с той Кьярой. Нынешняя Кьяра – с ногтями цвета фуксии, умеющая печь шоколадные кексы и танцевать хип-хоп – ему совершенно не знакома.
Я поделилась этой мыслью с психологом.
– Как ты думаешь, ему понравилась бы нынешняя Кьяра?
– Не знаю, но, прежде чем представить ее Моему Мужу, я должна сама лучше ее узнать.
– Правильно.
– Но…
– Да?
– Доктор…
– Да, Кьяра.
– Вам знакомо что-то такое, я бы сказала, фатальное, что…
– Что?
– Что случается навсегда. Потому что есть что-то необъяснимое, что-то общее, как единая душа.
– Думаю, что да.
– Если судьба свела двух людей вместе, если они узнали друг друга, проникли в души друг друга, они же не могут стать вот так вдруг совершенно чужими? Вы верите в существование одной общей души на двоих? Как вы ее называете?
– Что?
– Вы ее называете «душа»?
– Да, иногда мы ее называем «душа», иногда – «внутреннее я», иногда – «первородное начало».
– Мне нравится определение «первородное начало», наверное, именно это нас связывает с мужем, возможно, у нас на двоих одно первородное начало.
От психолога я отправилась в La Sapienza[8].
Семь лет назад меня, как молодого и подающего надежды писателя, пригласили на семинар для абитуриентов, посвященный выбору профессии. Темой моего выступления было «Как увлечение сделать своей профессией?». После семинара ко мне подошла девчушка: открытое лицо, белокурые локоны, сияющий взгляд.
Ее звали Элиза. Она говорила без остановки, эмоционально жестикулировала, улыбалась. Она как будто бы вся светилась.
Она осыпала меня благодарностями за выступление, которое помогло ей убедиться в правильности своего выбора – филологический факультет, литература. «Скажите, а когда вы поступали в университет, вы чувствовали, что у вас есть писательский талант? А как к вам приходят идеи? Как не упустить вдохновение?» Она держала меня за руку и, не переводя дыхания, засыпала вопросами. Я сразу ее полюбила. Полюбила, как милого щеночка, который доверчиво смотрит тебе в глаза и ты сразу понимаешь, что он твой, твой навсегда. Как младшую сестричку, которую ты впервые видишь в окно родильной комнаты. В Элизе я узнала себя, ту семнадцатилетнюю девушку, которая задавалась теми же самыми вопросами, испытывала те же самые чувства, предвкушая будущее.
Я заверила, что обязательно приду на ее защиту. Мы обменялись телефонами и расстались. Нет, мы не расстались навсегда. Она была первым читателем набросков к моим романам, первым критиком и советчиком статей для Моей Рубрики, моим преданным читателем и поклонником.
Я записала ее под именем Элиза 18.
А сегодня? А сегодня Элизе двадцать пять лет, и сегодня день защиты ее дипломного проекта. Я вспоминаю то незабываемое время на выпускном курсе в университете, когда ты стоишь на пороге новой жизни, перед тобой открыты все дороги, любые планы и свершения кажутся тебе посильными, а трудности – преодолимыми.
Захожу на филологический факультет. Не я одна пришла поддержать Элизу: в аудитории уже собрались многочисленные слушатели. Важная синьора в очках, по-видимому куратор дипломного проекта, дает своей подопечной последние наставления. По всему видно, что она тоже питает слабость к этому белокурому созданию.
Тема диплома: «Характеристика женских персонажей романа Эмиля Золя “Радость жизни”».
Элиза подошла к кафедре и начала выступление. С каждым словом ее лицо оживлялось, глаза зажигались и искрились, выдавая максимальное напряжение, от нее исходила позитивная энергия, пронизывавшая аудиторию незримым потоком атомов.
Блестящие ответы на сложные вопросы оппонентов и высшая оценка – сто десять с плюсом!
Элиза пробралась сквозь толпу поздравляющих и схватила меня за руку, как семь лет назад.
– Я заказала небольшой фуршет в баре. Пойдем с нами, отпразднуем.
Конечно, я не могла отказать.
– Дай мне десять минут, и я вас догоню.
День неумолимо близился к концу, а я еще не выполнила свою маленькую миссию. Я оглянулась вокруг в поисках идей.
Возле аудитории стояла невысокая студентка в босоножках на каблуках. Она прижимала свою дипломную работу к груди, как любящая мать обнимает дорогое дитя. Рядом стояли ее родители и пара друзей. Ее мама мне улыбнулась, приняв за знакомую. Я послала улыбку в ответ.
Студентка волновалась, дрожала. Мне это показалось немного смешным. Как странно… Во время выступления Элизы, близкого и хорошо знакомого человека, меня обуревали эмоции, на глаза накатывались слезы, тело охватывала дрожь. Но переживания чужого, незнакомого человека казались мне нелепыми и смешными. Какой абсурдной кажется жизнь, когда она не касается вас. Я продолжала наблюдать – отстраненно и безучастно.
Незнакомая студентка огласила тему своей дипломной работы и приступила к изложению своих соображений. Она говорила по-французски, и я понимала лишь отдельные выражения. Какой-то анализ каких-то произведений, связанных каким-то образом с «Госпожой Бовари» Флобера. Монотонный голос выступающей вызывал у меня сонливость, я с трудом удерживала глаза открытыми, ежесекундно поглядывала на часы. Но стрелка, казалось, застыла на месте. Абсурдной и скучной кажется жизнь, если она не касается вас.
Меня вывел из сонливой амнезии голос оппонента:
– Что вы можете сказать о Берте, дочери Эммы Бовари?
Студентка перешла на итальянский:
– Эмма и ее дочь Берта – диаметрально противоположные героини романа. Мадам Бовари, жаждущая и ненасытная, не может оценить ценность того, что имеет. В отличие от нее Берте для счастья нужно немного. Ее стремления и желания умеренны и взвешенны, поэтому органично вписываются в ее жизнь.
Эти слова меня затронули. Я задержалась до конца выступления незнакомой студентки и даже немного расстроилась, когда ей поставили только сто три балла.
Я все же попала на вечеринку к Элизе, но мои мысли витали в другом месте. «Ее стремления и желания умеренны и взвешенны, поэтому органично вписываются в ее жизнь». Как это правильно! Я раньше этого не понимала. Я должна была спокойно принять и понять усталость и отстраненность Моего Мужа, которая меня так раздражала в последнее время. Я хотела от него слишком много соучастия, на которое он не был способен. И он попросту сбежал. Мне нужно было меньше изводить себя ностальгией по старому дому, а привыкнуть и принять новый, меньше оплакивать потерю Моей Рубрики, а взяться за новую работу. Все это необходимо было сделать, чтобы органично соответствовать своей жизни, а значит, быть счастливой.
Каждый из нас вправе выбирать, хочет он быть счастливым, как Берта или как Эмма.
Или несчастным, как Берта или как Эмма.
