Несколько недель назад Альфред наткнулся на высказывание Альберта Эйнштейна: «Секрет творчества — в умении скрывать свои источники». Сначала он фыркнул: «Наглая бесчестность, типичное еврейское лицемерие!», и отмахнулся от него. Однако шли дни, и утверждение Эйнштейна безотчетно всплывало в памяти. Был ли это ключ к разрешению проблемы Спинозы? Возможно, «оригинальные» идеи Бенто Спинозы были не такими уж оригинальными. Возможно, истинные источники его мыслей скрывались на страницах ста пятидесяти книг его личной библиотеки…
АРР, мародерская команда Альфреда, была готова действовать в Нидерландах к февралю 1941 года. Альфред вылетел в Амстердам и посетил встречу, организованную Вернером Швейром, немецким офицером, ответственным за ликвидацию масонства и связанных с ним организаций в Нидерландах. Нацисты ненавидели масонство — неважно, еврейское или нет. Гитлер заявил в «Моей борьбе», что масонство «склонилось» перед евреями и сыграло ведущую роль в поражении Германии в Первой мировой войне. На встрече, организованной Швейром, присутствовали около десяти «провинциальных ликвидаторов», каждому из которых была отведена собственная территория. Перед встречей Швейр испросил одобрения Альфреда по поводу инструкций, которые он планировал раздать ликвидаторам. Все предметы с масонской символикой должны были быть уничтожены: стекло, бюсты, картины, нагрудные знаки, украшения, мечи, печати, мастерки, молотки председателей собраний, семисвечные канделябры и секстанты. Все деревянные предметы с неудаляемыми эмблемами должны были быть изрублены на куски или сожжены. Масонские кожаные фартуки следовало разрезать на четыре части и конфисковать. Альфред улыбался, читая, и внес только одну поправку: кожаные фартуки перед конфискацией надлежало разрезать на шестнадцать частей. Все прочее он одобрил и похвалил Швейра за тщательность. Затем, взглянув на список мест, где надлежало провести конфискации, он спросил:
— Герр Швейр, вижу, в вашем списке есть и рейнбургский дом Спинозы. Почему?
— Вся Ассоциация Спинозы кишит масонами.
— И что же, они устраивают масонские сборища в доме Спинозы?
— Нет, насколько я знаю. Мы пока не обнаружили места их встреч в Рейнсбурге.
— Я даю вам полномочия арестовывать всех заподозренных в масонстве, но предоставьте дом Спинозы АРР. Я лично нанесу туда визит, чтобы конфисковать библиотеку, и если найду какие-либо масонские материалы, передам их вам.
— Вы лично, рейхсляйтер? О, конечно! Вам нужна какая-нибудь помощь? Я бы с радостью предоставил вам своих людей.
— Спасибо, но не нужно. Мои подчиненные из АРР уже здесь и полностью готовы действовать.
— Позволительно ли с моей стороны спросить, рейхсляйтер, почему это место так важно, что требует вашего личного внимания?
— Библиотека Спинозы и его работы в целом могут иметь значение для Хохшуле. Его библиотека требует моего личного внимания. Возможно, со временем она будет выставлена в Музее исчезающих народов, открыть который планирует фюрер.
Двумя днями позже в 11 утра Розенберг и его главный помощник, обер-рейхсляйтер Шиммер, прибыли в Рейнсбург в роскошном лимузине «Мерседес», за которым следовал еще один лимузин и небольшой грузовичок, везущий личный состав АРР и пустые ящики. Альфред приказал двум солдатам встать на посту у домика смотрителя, примыкавшего к музею, а еще двум — ожидать президента общества Спинозы, который жил через дом от музея. Дверь оказалась заперта, но на то, чтобы привести смотрителя, Герарда Эдмонда, который отпер замок и открыл дверь, не потребовалось много времени. Альфред шагнул внутрь и через вестибюль прошел прямо к книжным шкафам. Он их помнил не такими: книг там стало намного меньше. Альфред молча пересчитал их. Шестьдесят восемь.
— Где остальные книги? — требовательно спросил Альфред.
Ошеломленный и перепуганный, смотритель пожал плечами.
— Где еще 91 книга? — прорычал Альфред, вытаскивая пистолет.
— Я всего лишь смотритель! Я ничего об этом не знаю!
— А кто знает?
В эту минуту вошли его подчиненные с Иоганнесом Дидериком Беренсом де Хааном, престарелым президентом общества Спинозы — исполненным достоинства, хорошо одетым стариком с белой бородкой и в очках в стальной оправе. Альфред повернулся к нему, тыча пистолетом в полупустые шкафы:
— Мы пришли за библиотекой, чтобы перевезти ее в безопасное место. Где еще 91 книга? Вы что, за дураков нас держите?
Беренс де Хаан потрясенно посмотрел на него, но ничего не ответил.
Альфред забегал по комнате.
— Кстати, герр президент, где стихотворение Эйнштейна, которое раньше висело вот здесь? — Альфред постучал стволом по стене.
Но тут уж Беренс де Хаан, казалось, был искренне озадачен. Он покачал головой и промямлил:
— Я ничего об этом не знаю. Я никогда в жизни не видел, чтобы здесь висело какое-то стихотворение.
— Сколько времени вы занимаете свой пост?
— Пятнадцать лет.
— А этот сторож, это жирное растрепанное позорище, что работало здесь в двадцатых годах? Вел себя так, будто он здесь хозяин. Где он?
— Вы, вероятно, имеете в виду Авраама. Он давно умер.
— Счастливчик! Какая жалость! Я так жаждал снова с ним повидаться! У вас есть семья, герр президент общества Спинозы?
Тот кивнул.
— В таком случае, у вас есть два варианта выбора. Либо вы ведете нас к книгам — и сразу после этого возвращаетесь к своим родным в теплую уютную кухоньку. Или ничего нам не говорите — и тогда долго-долго их не увидите. Мы отыщем эти книги, уверяю вас, даже если бы нам пришлось разобрать этот музей на щепки и не оставить от него ничего, кроме груды дерева и камней. И мы начнем прямо сейчас!
Беренс де Хаан не издал ни звука.
— А потом проделаем то же самое с соседним домом. А следующим будет ваш. Мы найдем книги — не сомневайтесь!
Беренс де Хаан с минуту раздумывал, а потом неожиданно развернулся к Эдмонду и велел:
— Отведи их к книгам.
— Я требую и стихотворение тоже, — добавил Альфред.
— Нет у нас никакого стихотворения! — огрызнулся в ответ де Хаан.
Смотритель привел их в соседний дом, где в потайном чулане в кладовке под парусиной, заставленные сверху глиняными горшками и банками с домашними заготовками, лежали сваленные грудой книги.
Солдаты деловито упаковали библиотеку и все прочие ценные предметы — портреты и бюст Спинозы, пейзаж XVII века, маленький столик для чтения — в деревянные ящики и отнесли их в грузовик. Через два часа мародеры и сокровища были на пути в Амстердам.
— Я принимал участие во многих таких операциях, рейхсляйтер Розенберг, — заговорил Шиммер на обратном пути, — но ни одна из них не была проведена так эффективно! Это большая честь — видеть вас в действии. Откуда вы знали, что там не все книги?
— Я многое знаю об этой библиотеке. Она будет бесценным вкладом для Хохшуле. Она поможет нам в разрешении проблемы Спинозы.
— А что это за проблема Спинозы?
— Это слишком сложный вопрос, чтобы сейчас подробно его обсуждать. Скажем так, это — главная еврейская мистификация в философии, которая продолжается уже несколько столетий. Я намерен лично заняться ею. Отправьте книги непосредственно в берлинское отделение АРР.
— И еще на меня произвело впечатление то, как вы обошлись с этим стариком. Хладнокровно. Действенно. Он так легко сломался!
Альфред постучал себя по лбу:
— Демонстрируйте свою силу. Демонстрируйте превосходство своего знания и решимость. Они претендуют на величие мысли, но трясутся, представив свой дом в виде груды щебня. Как только я упомянул, что теплой кухоньки больше не будет, игра была сыграна. Именно поэтому мы с легкостью возьмем власть во всей Европе.
— А что там с этим стихотворением?
— Оно значительно менее ценно, чем книги. Было ясно, что он говорит правду: никто, выдав эту бесценную библиотеку, не стал бы подвергать себя опасности из-за нескольких строчек дрянных стишков, нацарапанных на клочке бумаги. Скорее всего, оно не принадлежало музею, а было повешено лично сторожем.
Два голландца в унынии сидели на кухне смотрителя. Беренс де Хаан застонал и взялся за голову.
— Мы предали оказанное нам доверие! Мы ведь должны были сохранить книги.
— У вас не было выбора, — проговорил Эдмонд. — Сначала они снесли бы музей, потом этот дом — и нашли бы не только книги, но и ее тоже.
Беренс де Хаан продолжал стонать.
— А что сделал бы на нашем месте Спиноза, как вы думаете? — спросил смотритель.
— Я могу представить только, что он выбрал бы доброе дело. Если выбор стоит между спасением ценных вещей и спасением человеческой жизни, мы должны спасать человеческую жизнь.
— Да, я согласен. Что ж, они ушли. Сказать ей, что все закончилось?
