Сын немого слуги привлек его к себе, шепнул на ухо:
— Все вышло наружу…
— Что вышло наружу?.. я не совсем тебя понимаю…
— Собери всех…
Собрались в ризнице. Покусывая ноготь, сын немого слуги сообщил офицерам о записке.
— Создается впечатление, что никакого заговора не было и нет… все это подстроено… и я знаю, кем подстроено…
Офицеры зашумели, зашептались нервно…
Притаившийся у слуховой трубки Агент торопливо записывал их шепоты в отрывной блокнот. Взлетала и падала его рука. Вдруг свет качнулся. Свеча погасла. Агент чиркнул спичкой, разжег свечу. Сгоревшую спичку он бросил под ноги, одумался, поднял и сунул ее в карман…
Послышались глухие шаги. Кто-то поднимался по лестнице черного хода. Агент задул свечу, затаился. Шаги приблизились. Агент увидел красное пятно света под дверью. Звякнула цепь. Незнакомец подергал дверь. Агент понял, что незнакомец ищет его…
Нащупывая в темноте ступени приставной лестнице, он поднялся на чердак, протиснулся в слуховое окно и выполз на крышу. Загремело железо. Не раздумывая, он прыгнул вниз и побежал проходными дворами в сторону еврейского кладбища. Он чувствовал за спиной дыхание преследователя. Так и было. Незнакомец шел за ним по пятам, каким-то странным взлетающим шагом. Он не отставал. Обессиленный, опустошенный, с ввалившимися глазами, Агент остановился на углу Болотной улицы. Он задыхался.
— Аркадий, это ты?.. — спросил его кто-то шепотом.
Агент невольно присел и, подняв голову, увидел в приоткрытом окне фигуру женщины в черном. Он провел рукой по лбу. Неприятное ощущение. Накануне он побрил голову, чтобы изменить внешность. И снова будто над ухом прозвучал шепот:
— Вот ключ от парадного…
Глухо звякнув, ключ утонул в луже. Агент встал и пошел, как слепой. Впереди смутно желтело пятно света и там рисовалась ему фигурка девочки 13 лет. Губы ее шевелились. Она что-то шептала. Он расслышал свое имя, которое уже успел забыть. Девочка прошла мимо, легко ступая босыми ногами и вскидывая, помахивая руками, как крылышками, увлекая за собой рои мотыльков…
— Ааа… кто вы?.. что вам нужно?.. — Вздрогнув всем телом, Агент почувствовал острую боль под лопаткой, и осел, недоуменно провожая глазами удаляющуюся фигуру незнакомца. Струйка крови вытекла из его приоткрытого рта…
В это же самое время Привратник дремал на топчане, в ожидании чудес и знамений, но ни чудес, ни знамений не было видно в кромешной тьме.
«Ну и ночь, как будто все семь небес омрачились…» — подумал он. Неожиданно вороны, обычно дремлющие на карнизе стены, снялись с места одна за другой и закружили над южными воротами Башни, оглашая тишину зловещими криками. Привратник испуганно вскинулся. На миг выглянула луна и в зыбком призрачном свете неясно обрисовалась фигура Лизы, словно припорошенная лунной пылью, и исчезла.
— Почудилось, наверное… вылитая Лиза, только лет на 20 моложе… — Он встряхнул головой. — Да отстань ты, вот привязался, черт шелудивый… — Мопсик в заплатанной жилетке отошел, тихо скуля.
Башенные часы пробили половину пятого утра и остановились. В этот час все в городе замирало и останавливалось, даже часы. Некоторое время Привратник вглядывался в темноту, небо было сплошь затянуто тяжелыми, как камни, тучами, потом встал и с отрешенным видом, утратив всякое представление о реальности, прошелся по привратницкой, поглядывая в зеркало. В сумерках зеркала он видел себя, как бы со стороны, как кого-то другого.
«А как все хорошо начиналось… и что?.. должность сторожевого пса с пенсионом и окладом чиновника 13 категории… может быть, меня сглазили?.. или я проклят?..»
После таких мыслей на Привратника обычно нападала тоска. Спасаясь от тоски, он выпил глоток вина из фляжки, прилег на топчан и задремал. Дыхание его стало глубоким и ровным…
За окном стрекотали цикады, звучали чьи-то голоса, нашептывали что-то. Привратник повернулся набок, всхлипнул, рассмеялся с каким-то собачьим повизгиванием, на миг проснулся, оглушенный стрекотом цикад, и снова заснул. Сон делал явью его сладкие грезы и во сне он был счастлив…
Что-то звякнуло, опрокинулось. Привратник приоткрыл глаза, увидел на столе ключи в связке, надкушенное яблоко, недописанное письмо, залитое вином из опрокинутой фляжки, морду мопсика. Он допил вино. В глазах зарябило. Сморгнув слезы, он снова посмотрел в окно. Лиза стояла за оградой в зарослях орхидей и гардений, нетерпеливо поглядывая по сторонам. Приподнявшись на цыпочки, она улыбнулась, кого-то приветствуя, и пошла вдоль ограды. Он выбежал наружу, на бегу пытаясь преодолеть какую-то смутную тревогу, и пошел по спящим улицам. Принимая видимое за подлинное, он уходил от Башни все дальше и дальше, пока не осознал, что зашел так далеко, что уже не имеет смысла возвращаться…
Заместители Тиррана по-своему переживали это утро.
Первый заместитель Тиррана отсутствовал по неизвестной причине.
Второй заместитель Тиррана, как известно, умер.
Третий заместитель Тиррана, распростершись на полу, босиком, с непокрытой головой, в исподнем, готовился к покушению на себя, громко шептал молитвы. Он обращался к апостолу Павлу, который тоже видел беды. Он просил милосердия у всех стихий. Подняв голову, он некоторое время вглядывался в темноту за стеклами, которая вдруг осветилась огнями фейерверка, напоминающими подброшенные в воздух цветы. Лицо его вытянулось, искривилось улыбкой. Он опустил голову. Он уже не мог выговаривать слова молитв и только постанывал и стучал зубами. Ему было холодно и жутко…
Четвертый заместитель Тиррана сидел в тени своего бронзового изваяния, обхватив обеими руками колени. Голое лицо его обрастало рыжими волосами. У него был вид человека, испытавшего превратности судьбы. С выбритой головой, обвязанной платком, в синем халате, он являл собой зрелище. Челюсти его шевелились. Он жевал губы и шептал проклятия. Он то воображал себя мальчиком, вскакивал и прыгал на воображаемом прутике-лошадке, то тянулся к пустышке… Наконец, свернувшись, как плод в утробе, он заснул… Вдруг он привскочил, точно его дернули за веревочку. Где-то в этажах плеснулся сдавленный крик. Лицо его исказилось. Ноги сами вынесли его вон. Во внутреннем дворе Башни было людно. В стене, нависающей над ним, виднелась небольшая дверь, затянутая железом. К двери поднималась узкая лестница. Он достал ключ. Железо заскрипело. Удерживая дыхание, он поднялся на чердак. Над его головой взмыла стая голубей. На небе не было ни звездочки. Уже начинало светать. Он присел на корточки за каминной трубой и успокоился…
Пятый заместитель Тиррана переодевался. Лицо и руки его были заняты, срам выставлен наружу. В комнате все говорило о поспешных сборах. Почти все чемоданы были уже увязаны, а один раскрыт и полон наполовину бумагами, письмами, доносами. Закончив переодевание, он некоторое время внимательно изучал содержимое чемодана. Он читал бумаги и тихо посмеивался и похлопывал себя по бокам. Через час он вышел через подземный ход к мечети, сел в деревянную повозку, запряженную мулом, и покинул город через восточные ворота. Спустя час он оглянулся. Оставленный позади город казался незначительным прыщиком на теле земли. Понукая мула осмелевшим голосом, он отъезжал все дальше и дальше от города. В семь часов утра он пересек границу…
Ночь он встретил в лесу, остановился у ручья, разжег костер, достал припасы. После ужина он почувствовал, как силы и желания возвращаются к нему, и поблагодарил создателя. Вдруг в кустах хрипло, голосом Тиррана закричала какая-то птица. Лицо его мгновенно постарело, сделалось серым, а зрачки глаз сузились. Он привскочил, как заяц, шарахнулся в сторону. Над ним с криком пролетел попугай. Он усмехнулся, прилег, вытер пот с лица и снова попытался заснуть. Он так и не смог заснуть, поминутно вздрагивал от малейшего шороха в кустах…
В это же время Шестой заместитель Тиррана перелистывал страницы дневника. Жизнь его начиналась прекрасно. Как новый месяц взошел он в этажи власти…
«Боже мой, как давно это было, как будто в другой жизни…» — он вздохнул и подошел к окну. Светало. Пахло земляной сыростью, крапивой и яблоками. В саду зачинала его мать, и этот запах он помнил и каждый раз волновался. Вспомнилось малолетство, увиделось так ясно. Он раскачивался в люльке и прислушивался к тишине. Тишину нарушало только тиканье стенных часов и стук падающих яблок. В щель двери просачивался свет, рукой теней чертил свои письмена на шершавых полах. Он прикрыл глаза ладонью и как будто задремал. Но он не спал. Легкая дрожь век выдавала его…
Под вздернутой его губой внезапно блеснули зубы. Он тихо хихикнул, встал и побежал, громко топая босыми ногами по деревянному настилу. В саду было сумрачно и страшно. Он приостановился. Тени обступали его со всех сторон. Хлопнула дверь. Кто-то окликнул его по имени. Он невольно вздрогнул. Мимо прошел старьевщик. Дребезжащим голосом он тянул протяжно на одной ноте: «Собираем вещи, старые вещи…» — Где-то громко бухнул колокол. Еще и еще раз. Калитка заскрипела. Под ногой он почувствовал горячую пыль. Огляделся. Поодаль увиделся дом, крытый сеном, синие ставни. Ставни раскачивались. Под окном на завалинке спал кот. На ступеньках крыльца сидела девочка 13 лет, не больше, с тощими рыжими косичками. За забором кто-то зашевелился. Непонятно кто. Он привстал на цыпочки. Свинья хрюкнула, отгоняя мух, поскоблила бок. Мухи воровали у нее корм и прятали в сене. У сарая закудахтала наседка, покосилась в его сторону красным глазом. Вставало солнце. Оно поднималось по лестнице неба, через марь, через сосновый бор, через поле, засеянное гречихой. Он подошел поближе к девочке. Она спала. Пульсировала на ее шее синяя жилка. Едва слышно, одними губами он окликнул ее. Девочка потянулась. Ее небольшие груди выскользнули из выреза платья. Он опустил глаза и снова заставил себя посмотреть на нее. Девочка улыбалась. Глаза ее сияли. В них зажигались и гасли звезды и раскачивались, танцевали деревья…
